Ночь Волка
Шрифт:
— До чего же он мне надоел, за эти два дня, — в сердцах сказала Галя, — это надо же, специально не просыхал все время, чтобы забор не делать.
— Дался тебе этот забор. Действительно, зачем он здесь нужен.
— Забор мне не нужен, — упрямо сказала Галя, — но, дело принципа. Восемь лет человек мне голову морочит: жениться не хочет, в хозяйстве от него пользы никакой; только радости — водки выпьет и на гитаре бренчит, а уж песенки эти его я слышать больше не могу.
— А ты брось его, — предложила Вероника.
— Как
— А так, сама же говоришь, что мужичонка он никчемный.
— Ну, не такой уж он и никчемный, — ответила Галя. Замечание девушки немного задело ее, и Галя едва удержалась от колкости, хотя глупо было обижаться. Оценка Шилова, прозвучавшая из уст Вероники, была спровоцирована ею самой. Галя решила впредь быть более сдержанной. Тем не менее, она сказала: — в тридцать пять лет, мужиками не бросаются.
Вероника дотронулась до ее руки и виновато сказала:
— Прости, я не хотела тебя обидеть.
— Ерунда, — бодро ответила Галя, — было бы из-за чего обижаться. Ты поела? Давай уберемся по быстрому, а то Марат сейчас орать начнет, что не готовы.
Но Марат был далек от того, чтобы орать на них; вернее, он готов был орать, но не на них, и не по этому поводу. Когда Шилов вышел из калитки, он увидел ссутулившуюся фигуру Марата, который стоял возле открытого капота и с ненавистью смотрел на мотор.
— Не заводится, — с испугом спросил Шилов, трогая приятеля за рукав.
Марат молча покачал головой. Шилов обошел автомобиль с противоположной стороны заглянул в моторный отсек.
— Может с буксира заведется, — деловито предложил он.
— А на буксир, кто нас возьмет? — спросил Марат.
— Об этом я не подумал, — сознался Шилов.
Марат витиевато выругался, залез в машину и повернул ключ зажигания. Стартер слабо затрещал, силясь привести в движение чугунный маховик мотора, но безрезультатно.
Марат ударил кулаком по «торпеде» и задумался; потом высунул голову и произнес, поеживаясь, — аккумулятор умер.
— Холодно, блин — сказал Шилов, и вдруг в ужасе воскликнул, показывая на бачок опрыскивателя, — смотри, водка замерзла, блин.
Марат вылез из-за руля, оттеснил Шилова. Водка, залитая накануне в бачок омывателя лобового стекла представляла собой ледяную жижу.
— Это сколько же сейчас градусов ниже нуля? — спросил Марат, — сорок?
— Это вряд ли, водка наверняка левая, дешевая, в ней тридцати градусов то не будет. Вообще-то у меня дома спиртометр есть.
— Может сбегаешь? — предложил Марат.
— Ха, — мрачно сказал Шилов.
Марат захлопнул капот и пошел к дому. Шилов проводил его взглядом, затем оглядел окрестности и негромко произнес: "Погоды-то, какие дивные стоят".
Солнце, подернутое легкой белизной, заливало холодным светом; безмолвные деревенские дома, покрытые
Стояла тишина, изредка нарушаемая треском веток, одолеваемых морозом.
— Красота-то, какая, — произнес Шилов, — хоть ложись, да помирай здесь. Холодно и тихо, — прямо как в морге. Просто ледниковый период какой-то.
Грусть, охватившая его после этих слов, потребовала движения, и Шилов сделал несколько шагов в сторону замерзшего пруда, проваливаясь в снег, и чем больше он отдалялся от дома, тем глубже проваливался. Когда погрузился по пояс, остановился в нерешительности; Задрал голову и увидел ворону, беззвучно летевшую куда-то по своим вороньим делам.
— Ну, надо же, — возмутился Шилов, — ни слова в простоте, только про морг сказал, тут же ворона прилетела, падаль клевать. Пошутить нельзя. Пошла прочь сволочь, — закричал он.
Испуганная ворона, каркнула и увеличила скорость.
— Жалко ружья с собой нет, — сказал ей вслед Шилов, — а то бы я тебе показал, блядь!
Проводил птицу взглядом, пока она не скрылась за верхушками деревьев, затем сплюнул, и заметил:
— Однако домой надо, пока яйца не отморозил, — он с усилием развернулся и пошел к дому.
Марат с хмурым выражением на лице пил чай. Вероника, сидя на убогом диванчике, листала «VOG», а Галя стояла, прислонившись к печной стене. Все трое смотрели на Шилова.
— Я ничего не сделал, — сказал Шилов, — что вы так смотрите на меня, я здесь не причем. Не смотрите так на меня, мой организм настолько проспиртован, что я могу заняться пламенем, как Меджнун.
И, обращаясь к Марату:
— А у тебя, начальник, почему лицо перекошено?
— Чай холодный, — ответил Марат.
— Вероника, в чем дело? — укоризненно сказал Шилов, — почему у кормильца чай холодный.
Вероника оторвалась от чтения и недоуменно пожала плечами.
— Печь остыла, — объяснила Галя, — я не стала с утра топить. Мы же ехать хотели; Вот и вещи все собраны.
— Придется разобрать, — злобно сказал Марат.
Галя растерянно посмотрела на Шилова, и спросила.
— Что совсем не заводится?
Шилов мотнул головой, отбрасывая чуб со лба, и пустился в пространные объяснения.
— Ну, как тебе сказать, Галя. Здесь мы имеем дело с тем случаем, при котором о женщинах говорят, мол, она немного беременна, что, безусловно, является полной нелепицей, — ибо женщина или беременна, или не беременна. Так же обстоят дела и с автомобилем; либо он заводится, либо нет. Бывают, конечно, исключения: в семье, как говорится, не без урода. Иногда заводится, но не едет, то есть ехать нельзя на нем; но у нас не тот случай, не тот. Машина не заводится, и все тут, то есть категорически.