Ночи в шкуре первобытного льва

Соколов Валерий

Лишь однажды была предпринята атака на людей во время движения. Старый тигр, неправильно оценив свои возможности и силу воинов племени, попытался прорвать оборону защитного кольца артуков. В ответ на эту попытку на него осыпался такой неистовый шквал ударов палиц, копий и топоров, что большой полосатый кот остался издыхать на том самом месте, где он решился на опрометчивое для себя нападение на людей.

Неправильно принятое зверем решение в расчёте на лёгкую добычу привело его к быстрой гибели. Волчья стая, будучи не очень голодной, брезгливо обогнула с двух сторон бездыханное, тёплое тело ещё совсем недавно опасного и грозного хищника. И только шакалы с дикими собаками, давно имевшие пустые желудки, с жадностью набросились на труп того, перед кем живым испытывали панический страх и не смели открыто

смотреть в глаза. Тик слышал, как за его спиной раздавался их затухающий омерзительный лай и визг.

–Делят между собой добычу. Ещё чуть-чуть и перегрызут друг другу глотки из-за зловонного мяса мёртвого тигра, – прошептал юноша посиневшими от холода губами.

Раскаты и грохот за спиной двигающихся льдов начинали понемногу затухать. Очевидно, ледник устал и решил сделать себе передышку перед очередным броском на покорение новых просторов. Животные и люди устали не меньше. Стада травоядных, порядком обессиленные, продвигались молча, не оглашая просторов заснеженной природы своими голосами. Было видно, как тяжело дыша, вздымались их бока и покачивались от усталости из стороны в сторону их бесчисленные тела. Артуки выглядели не лучше. Глаза, брови, уши и другие свободные от одежды участки тела были покрыты снегом. Усталость буквально валила людей с ног, но каким-то неимоверным усилием воли они заставляли себя держаться на ногах и продолжать двигаться вперёд, ступая на одеревенелые, истёртые в кровь нижние конечности. Племя шло без единого звука. Каждое произнесённое слово требовало дополнительных усилий, а силы надо было экономить. Поэтому люди и шли молча. Был только слышен свист от кружащей снежной позёмки, да тревожный вой пронизывающего рваного ветра.

Светлое время дня понемногу стало убывать, уступая бразды правления надвигающемуся вечеру.

Тик видел, как в нескольких локтях от него проследовала чета пещерных львов, не обращая абсолютно никакого внимания на людей. Самка шла впереди и несла в своей пасти, нежно держа за холку клыками детёныша, сплошь покрытого снежной коркой. Она взволнованно оглядывалась по сторонам, словно пытаясь на свою удачу обнаружить на открытой голой местности хоть какое-то естественное укрытие, где можно было бы обогреть и накормить продрогшего до самых костей и едва подающего признаки жизни детёныша. Беспокойно рыкая, по её следам следовал и лев-самец. По первому же взгляду на облепленного снегом львиного малыша, Тику стало понятно, что тот уже не жилец, что последующие попытки его родителей вернуть своё дитя к жизни не дадут желаемого результата…

Когда артуки прошли ещё несколько сот локтей, уже подыскивая себе место для ночной стоянки, Тик разглядел в наступающей темноте поваленное дерево и огромную тушу какого-то животного, нервно фыркающего и всем своим поведением выражавшим состояние отчаянного беспокойства. Поравнявшись на одной линии с деревом и животным, сын Хитрого Енота узнал в звере носорога, который кружил вокруг дерева и проделывал непонятные для людей движения головой. Вглядевшись в силуэт дерева, Тик рассмотрел среди его ветвей маленького носорожика, который каким-то непонятным образом оказался запертым среди многочисленных его ветвей, погружённых в снег. Детёныш был жив и временами ревел как резанный, желая поскорее соединиться со своей лохматой мамашей. Ему несказанно повезло. Упавшее от разыгравшейся стихии старое прогнившее дерево хоть и накрыло его, но не проткнуло сухими ветками насквозь молочную детскую плоть. Приложив ещё несколько усилий, его мамаша достигла намеченной цели, сломав сопротивление веток. Дитя освободилось в одно мгновение, с радостным сопением соединилось со своей матерью, спрятавшись у неё под ногами. Произошло это событие, как нельзя кстати, так как кое-кто из хищников уже начал обращать внимание на происходящую у дерева сцену.

–Остановимся здесь. Разведём огонь, – устало произнёс вождь.

–Утром следующего дня вновь двинемся вслед за мамонтами и зубрами по их тропе.

Вождь подал сигнал остановиться и повелительным жестом в знак этого поднял правую руку. Место для стоянки было выбрано специально рядом с группой сухих деревьев, которые должны были без особых усилий послужить добротной пищей ночному огню.

Женщины под охраной воинов разложили на снегу нехитрый скарб человека поздней плейстаценовой эпохи, расстелили шкуры похуже, а более тёплыми и новыми укрыли, промёрзших до самых кончиков пальцев, примолкших от голода и изнурительного первого перехода, детей. Часть мужчин пошла валить для исходного очага остовы старых деревьев. Вскоре на месте вынужденной стоянки заполыхал огонь. Затем совсем стало темно на небосводе. Травоядные и хищники, равно одинаково измотанные долгим ходом, расположились на снегу под тёмным вечерним покрывалом на покой.

Люди были голодны, и потому вождь артуков выделил для добывания мяса несколько опытных охотников во главе с Рыжим Саблезубом. Пройдя несколько десятков шагов в темноте, охотники наткнулись на одиноко лежащую тушу бизона, издававшую довольное мурлыканье и жадное чавканье. Крепче стиснув в руках палицы и подняв копья наперевес, по скрипучему, снежному насту артуки вплотную приблизились к туше быка. Единственный факел в руках Рыжего Саблезуба из крупной суховатой ветки выхватил из темноты и саму тушу и того, кто так жадно поглощал её.

Перед охотниками предстал зверь кошачьей породы, чем-то очень похожий на леопарда, но более крупный с белой, как снег, густой шкурой и янтарно-розовыми глазами. Охотники впервые видели подобного хищника. Снежный барс первобытной эпохи, почувствовав угрозу, стремительно бросился в темноту, оставив свою трапезу. Никто из людей не стал преследовать красавца. По-хозяйски расположившись возле мёртвого бизона, люди отделили от его туши при помощи топоров, ножей и скребков достаточное количество мяса и вскоре без приключений были вновь у очага ночной стоянки племени.

Спустя некоторое время племя, расположившееся вокруг трёх больших костров, утоляло свой голод – вечного спутника доисторического человека. Мерцающие на ночном фиолетовом небе звёзды освещали бледным тусклым светом холодную снежную равнину, покрытую большими чёрными пятнами. То были стада травоядных, находящиеся совсем рядом с первобытными людьми на ночлеге. Утром им так же, как и представителям людского племени, предстоял очередной долгий изнурительный переход в поисках открытых и свободных от снега пространств и богатых пастбищ. Темноту ночи и её относительный покой время от времени разрывал предсмертный крик, издаваемый каким-нибудь животным, ставшим жертвой ночного нападения хищников.

Сын Зубра подошёл к Рыжему Саблезубу и, тяжело вздохнув, тихо сказал ему:

–Завтрашний переход будет не менее трудным и опасным. С рассветом надо будет запастись остатками бизоньей туши, пока волки медведи и другие хищники не обнаружили её. Артуки пойдут за мамонтами до границы снега и льда, пойдут ещё дальше, если это будет нужно…

Тик, измождённый усталостью, сладко спал, укрытый медвежьими шкурами. Он не слышал, о чём говорили вождь и первый охотник племени. Но перед тем, как заснуть, юноша вдруг отчётливо вспомнил, что в течение всего прошедшего дня он не видел привычного яркого солнца, не ощущал на себе теплоты его лучей. Через грозное, неуютное, заснеженное небо он видел только поблёкшую, расплывчатую тень того, что называлось светилом… «Неужели так теперь будет всегда?» – подумалось ему в преддверии наступающего пробуждения. «Нет, так не должно быть…», – прошептал он и вновь растворился в тревожном сне.

Западня

Группа охотников, состоящая из трёх молодых людей, не спеша продвигалась по снежному покрывалу редколесья. Снега за тёмное время суток выпало более, чем достаточно, и сейчас, под утро, он охотно скрипел на морозе под ступнями людей, жадно забиваясь в естественные зазоры между примитивной кожаной обувью первобытных людей и их ногами.

Дойдя до границы небольшого лесного участка, люди остановились. Один из них, что был старше и выше ростом, осторожно раздвинул густые лапы елей и выглянул наружу, за пределы редколесья. Взору охотников предстала большая, белая равнина, на теле которой в беспорядке были разбросаны холмы различной величины. Осторожно ступая по достаточно глубокому снегу и постоянно оглядываясь по сторонам, люди молча без единого звука начали своё продвижение вперёд, к центру этой равнины. Сжимая в натруженных охотничьих руках палицы и копья, они продвигались по маршруту, который был проложен и отмечен приметами, известными только им самим.