Ночлежка "У Крокодила"
Шрифт:
— Дядь Гриша дал, — ответила она и почесала в затылке карандашом. — Там не очень много надо. Вот окно бы только заменить, это самое дорогое.
— На это я добавлю, — вздохнула я, потому что из щелястого окна немилосердно дуло. — И на кухне уж заодно поменяйте.
— Угу. Оптом дешевле, — фыркнула Настя. — Остальное мы сами можем, я уже пацанов подписала.
— Хорошо, — сказала я, потому что сил препираться не было. — Трудитесь. Кстати, ты остаешься за хозяйку, меня в командировку отправляют.
— Надолго? — подскочила она, чуть не опрокинувшись вместе с раскладушкой.
—
— Да уж не маленькие, с голодухи не помрем и в говне не утонем, — ухмыльнулась она.
— Дядя Гриша в курсе, что я уезжаю, — помолчав, сказала я, — так что имей в виду…
— Я помню, — мрачно ответила Настя. — Не тупая. Но я к ним все равно ходить буду, проверить, как дела, купить того-сего.
— Это само собой, — согласилась я. — Слушай, а где все?
— Да кто где. Димка у бабушек, Жека у себя в общаге, остальные… да хрен их разберет, они же не докладываются!
— А у тебя что, опять отец разбушевался? — осторожно спросила я. Честно говоря, я опасалась оставлять Настю одну с парнями. Одно дело, когда рядом Гена или хотя бы я, но…
— Не, хуже, — честно сказала она. — Бабка приехала. Ну, его мамаша. Это полный… абзац! У меня дома и так-то орут постоянно, но я привыкла, а вот когда она является… От ее проповедей в окошко вышагнуть охота. Мать бесится, отец тоже, но матушка же, ее на хрен не пошлешь так просто… А пошлешь, она помирать начинает в прямом эфире, 'скорая', то-сё, проще уж перетерпеть.
— Не поняла, ты о каких проповедях?
— Да обычных, про боженьку! — пояснила Настя. — Она на старости лет в религию ударилась, хотя всю жизнь пламенной коммунисткой была. Кстати, и голосует за коммунистов, вот умора! Ну а я… сама видишь.
Я видела, конечно: при виде боевого настиного раскраса и прически, я уж молчу о пирсинге, любая воцерковленная старушка начала бы истово креститься!
— Короче, мне лучше там пока не появляться, — заключила она. — Чтоб не провоцировать. Я тут перекантуюсь.
— Настя, а ребята… ничего?
— А… — она села и снова почесала в затылке. — Это да. Без Генки они могут грабки распустить. Ну и тебя они все же стесняются. А, забей! Я у дядь Гриши переночую.
— Настя!
— Да чего?! Я ж не на одной койке с Федькой, блин… На кухне на раскладушке посплю, чем плохо-то?
— Ну ладно… — пробормотала я.
В конце концов, дядя Гриша всегда дома, слух у него отменный, так что любые поползновения подрастающего поколения сблизиться вмиг пресечет. Надо будет переговорить с ним об этом перед отъездом.
— Короче, не парься, — заключила Настя, подумала и добавила: — Слушай, Поль, а научи меня краситься?
— В смысле?
— Ну, нормально краситься, чтоб красиво, как ты вот малюешься. Я вот видосы смотрю, ну эти, обучающие: там так быстро — раз-раз, и прямо куколка получилась. А у меня не выходит! То ли все-таки руки из жопы растут, то ли косметос отстойный, то ли я просто не втыкаю, что к чему!
'Все в совокупности', - могла бы я сказать, но промолчала, достала косметичку и сказала:
— Идем в ванную, там света побольше.
Меня
Признаюсь, уезжала я с камнем на душе, но делать было нечего: работу никто не отменял, и хорошо еще, что в филиал меня отправили до праздников, а еще обещали премию (которая никогда лишней не бывает). Правда, там уже явно начали праздновать, не чаяли избавиться от нашей инспекции, а потому ухитрились закончить с делами в рекордно короткие сроки. Мы с коллегами еще успели на местный корпоратив сходить и осмотреть городские достопримечательности, потому как не менять же билеты из-за полутора суток? Тем более, поди их еще найди, эти билеты… Ну а командировочные и гостиница все равно оплачены.
Из дома исправно отписывались о том, что всё в полном порядке, дядя Гриша по телефону тоже говорил, что Настя ночевала у них всего два раза, на кухне, как и обещала, а сейчас вроде бы вернулась к родителям. Мне, однако, казалось, что все они о чем-то не договаривают, и, признаюсь, я даже представить не могла, о чем именно…
Для начала, я узнала квартиру только по номеру: обшарпанная фанерная дерь с хлипким замком, которую мог вышибить подросток (и, судя по ее состоянию, это происходило не раз и не два) сменилась вполне приличной, пусть и не дорогой. Она, правда, была не заперта, так что я осторожно надавила на ручку и вошла.
Из прихожей исчез громоздкий старый шкаф, занимавший половину и без того узкого коридора. Теперь один угол (бестолковый отнорок, куда обычно сваливали горой рюкзаки и обувь) был выгорожен и снабжен дверцами. Закрывался этот импровизированный гардероб, правда, на веревочку, но внутри обнаружилась штанга с вешалками и полочка для обуви.
Я повесила свой пуховик, разулась (хорошо, я всегда беру с собой в поездки собственные тапочки, не пришлось искать!), поставила чемодан в угол, осторожно вошла в комнату, да так и остановилась на пороге.
— О, Поль, привет! — обрадовался Жека, выглянув из кухни. В руке у него был половник. — А я думаю, кто там шарахается?
— Вы что сотворили, изверги? — выговорила я, прокашлявшись.
— Ремонт, — пожал он плечами. — А чё, тебе не нравится?
Я оглядела комнату и признала, что, в сущности, вышло недурно.
На полу оказался линолеум, самый обычный, 'в шашечку', из дешевых, зато новый. Окно успели заменить на пластиковое, потолок побелили, а жуткую люстру с тремя разномастными плафонами заменили довольно приличным светильником. Стены выкрасили, как мне показалось, остатками добытой где-то краски, не озаботившись грунтовкой и колеровкой, так что рельеф стен просматривался отлично, равно как и живописные разводы и потеки. Правда, на этом доморощеные маляры не остановились и разрисовали стены, чем попало. На почетном месте красовался здоровенный крокодил с наглой ухмылкой, с сигаретой в зубах и в бейсболке козырьком назад. Если честно — вылитый Гена. По барханам брели колченогие верблюды, где-то паслись жирафы (один робко заглядывал аж на потолок, будто проверял, нельзя ли съесть люстру), ну и лев обнаружился, явно сытый и довольный.