Ночная диверсия
Шрифт:
Здание трясло, как в лихорадке, со звоном лопались стекла. И вой сирены, оповещавшей тревогу, утонул в этом неимоверном грохоте.
…Уже четвертый час, а в городе все спокойно. Напрасно всматриваются в темноту командиры подразделений, выставленных в засаде. Никто не тревожит их…
В эту ночь крупнейший стратегический склад авиационных бомб на юге страны перестал существовать.
Утром оберста фон Говивиана вызвали с докладом к высокому начальству.
Глава восьмая
Откинувшись на спинку сиденья, Ганс Шиллер прикрыл глаза. Машину мягко покачивало, хотелось спать. Стараясь отогнать сон, он закурил и приоткрыл ветровое стекло. Холодная, влажная струя воздуха ударила в лицо, хлынула за воротник плаща. Ганс поежился и опустил стекло. На душе у Шиллера было скверно. Провал операции фон Говивиана спутал все его расчеты. Ведь была такая реальная возможность выдвинуться из среды своих сослуживцев. И притом почти без всякого риока. Приходилось делать вещи и посложнее. И вдруг такой позорный провал! Да, положение оберста Говивиана не из завидных.
Но не только провал операции портил настроение Гансу Шиллеру. Он даже с облегчением и радостью сбросил сегодня опостылевшие ему лейтенантские погоны. Гораздо больше его волновала операция «Крест».
…Недавно у русских в одном из больших городов приступил к выпуску продукции крупнейший авиационный завод. Нескончаемым потоком к фронту тянулись эшелоны с огромными ящиками. Самолеты собирали на прифронтовых аэродромах, порой в непосредственной близости от линии фронта. И новые самолеты с ходу вступали в строй. Это были первоклассные боевые машины, которые по своим качествам не уступали ни в чем лучшим образцам немецких истребителей. А на вертикальных даже превосходили их. Немецкое командование встревожилось. Появилась реальная опасность утратить господство в воздухе. А там, за Уралом, вот-вот должны были вступить в строй еще три крупных авиационных завода.
Геринг забил тревогу. Управлению стратегической разведки была поставлена категорическая задача — любыми средствами уничтожить завод или хотя бы заставить его на некоторое время прекратить выпуск самолетов. Два месяца назад удалось забросить первую партию диверсантов. По сообщениям оттуда все они легализировались, некоторым удалось устроиться непосредственно на заводе.
Готовилась засылка очередной группы. Операцию условно назвали «Крест». Капитан Ганс Шиллер не без основания рассчитывал, что общее руководство возложат на него. Почему бы и нет? Ведь он в совершенстве владеет русским языком, за плечами солидный опыт работы.
Ганс Шиллер прекрасно отдавал себе отчет, что операция связана с большим риском. Но, как говорится, игра стоила свеч. Выполни он, Ганс Шиллер, эту задачу, и навсегда отпадет необходимость рисковать жизнью. Для этого найдутся другие. Устроиться где-нибудь на тепленьком местечке в управлении и руководить оттуда куда приятнее, чем совать в петлю свою собственную голову.
Шиллер не сомневался, что назначат именно его, и вдруг появился этот майор Штрекке. Раньше капитан Шиллер не встречал этого молодого разведчика. Но говорили о нем много. Говорили с затаенной завистью, недоброжелательностью… И вот теперь придется довольствоваться ролью его помощника. Ну и черт с ним! Если провалимся, его голова полетит первой!
…В город Шиллер прибыл в восьмом часу вечера. Майор Штрекке уже ждал его. Широко улыбаясь, он пошел ему навстречу.
— Очень рад, очень рад, капитан. Я вас заждался.
Расспросив о здоровье, о дороге, предложил:
— Сегодня вы устали, делами заниматься нет смысла. Этим мы займемся завтра с утра. Если не возражаете, давайте поужинаем вместе. Ведь мы почти не знакомы, а лезть придется вместе в самое пекло. Так не возражаете?
— Я с большим удовольствием, господин майор, но только… — и он посмотрел на свое пыльное обмундирование, грязные сапоги.
— Да, конечно. Освежиться с дороги приятно. Заходите ко мне часикам к десяти.
Когда Ганс позвонил, на пороге появился Штрекке. Простой, изрядно поношенный костюм совершенно изменил его.
— Заходите, заходите, товарищ Цимбал, давно вас жду. — И, видя удивление на лице капитана, рассмеялся. — Извините, но мне уже сегодня хочется немножко поработать. Хочу послушать ваше произношение, и в моем разговоре, возможно, уловите какую-нибудь фальшь. Поэтому давайте поговорим по-русски.
— Хорошо, товарищ…
— Свою русскую фамилию я сообщу вам завтра. Итак, прошу к столу.
Стол был накрыт явно по-русски. Об этом говорило обилие закусок, бутылка с водкой.
Шиллер осмотрелся. Из всей, довольно скромной обстановки, его внимание привлекла фотография молодой, красивой женщины. Заметив его взгляд, майор предложил:
— Знакомьтесь заочно, моя жена Эльза.
Ганс взял в руки фотографию и принялся ее внимательно рассматривать
В углу мелким, четким почерком было написано: «Дорогому мужу от крошки Эльзы».
«М-да, — подумал Шиллер, — наверное, не задумываясь, прирежет, повесит или расстреляет любого, кто встанет на пути, и туда же, сентиментальность: «дорогой», «крошка», — зло передразнил он в уме.
Возвращая фотографию, любезно похвалил:
— Хорошая, наверное, у вас жена, господин майор, и красивая очень.
За ужином говорили по-русски. Шиллер, который считал, что лучше него едва ли кто знает этот язык, незаметно перешел на волжский говор. Майор тотчас же перестроился.
— Да, господин майор, с таким произношением, как у вас, можно работать в России преподавателем русского языка и литературы.
— А знаете, я действительно целый год этим занимался в Москве, когда работал в посольстве. И когда ходил по городу, никто не признавал во мне иностранца.
Когда они уже сидели за шахматным столиком, раздался телефонный звонок. Майор поднял трубку и отнес ее чуть в сторону от уха, как бы давая возможность гостю послушать разговор. Ганс Шиллер добросовестно использовал эту возможность. Делая вид, что читает журнал, он весь превратился в слух.
— Это ты, моя дорогая? Здравствуй! Здравствуй! Я думал, что ты позвонишь раньше.