Ночная фиалка
Шрифт:
– Нам на одну ночь. Мы утром уедем.
– Я понимаю, – сказала администратор, глядя в экран компьютера, который подсвечивал ее лицо голубоватым светом.
– Есть один номер. Забронирован за итальянцем Фредериком Конти. Сегодня бронь заканчивается в двенадцать часов. Но вам придется подождать. Он может опаздывать. Зайдите в час или в два ночи.
– Нас это устраивает. У вас на двадцатом этаже есть бар «Мерси», который работает до трех ночи.
– Да, пройдите на лифт, – показала рукой администратор, предлагай им отправиться в бар.
Они на лифте поднялись на двадцатый этаж.
Там
– Что вы желаете?
– Столик с видом на Москву.
Он кивнул и повел их по лестнице вверх. Там было несколько лестниц, которые вели на антресоли. Распорядитель показал им на отдельный столик около панорамного окна.
– Это то, что нам нужно, – сказал Грэмми и поблагодарил распорядителя кивком головы. – Здесь лучшие десерты по всей Москве. Разнообразный выбор. Мне больше нравятся десерты со свежими ягодами.
Грэмми отодвинул стул и предложил Виолетте сесть.
За это она ему была очень благодарна и просияла. На лице ее появилась едва заметная улыбка. Но и этого оказалось достаточным, чтобы воодушевить Грэмми.
– Для начала предлагаю салат, орешки и пиво.
Виолетта кивнула. Ей очень понравился вид на Москву. Полдвенадцатого и все же Москва жила. По мосту Москвы-реки шло довольно оживленное движение. Гирлянды огней поясом охватывали мост. Россыпь огней сверкала и уводила взгляд куда-то к горизонту. Машинки бежали по мосту словно игрушечные, с батарейками или заводные. В них не было ничего настоящего. Они двигались, словно муравьи по проторенном маршруту в противоположных направлениях по узкой дорожке моста. Картина завораживала. На нее можно было смотреть бесконечно и думать о жизни.
– Нравится? – спросил он.
Она кивнула.
Подошел официант. Грэмми сделал заказ. Хорошо вышколенный официант кивнул и отошел. Он даже ничего не стал записывать. Они сидели на диванчике и смотрели на играющий огнями город. Огни жили своей жизнью. Они мигали и меняли яркость. Виолетта не сразу поняла, что это дымок от каких-то труб города или от низких разрозненных туч. Официант принес заказ, две бутылочки пива и орешки. Он открыл пиво и налил им напиток в фужеры. Грэмми поднял бокал и предложил чокнуться.
– За чудный вечер, – сказал он.
Пусть так, – сказала она, испытывая сомнение, что вечер чудный.
Они принялись пить пиво и есть соленые фисташки.
– К салатам я предлагаю взять вина или коньяк. Хотя водка здесь самая лучшая.
– Она посмотрела на него заинтересованно и сказала. – Если водка здесь такая же как этот вид из окна, я бы предпочла водки.
– Это интересно, – сказал он.
– Водки и салаты, как договорились, – попросил официанта Грэмми.
Они сидели и смотрели друг на друга, как будто раньше друг друга не видели.
Виолетте не очень хотелось водки. Она стеснялась пить с новым человеком. – Если бы Жора ей предложил, она бы сейчас не отказалась. Он никогда не распускал руки. Но она уже согласилась, и делать было нечего. Ей хотелось понять, что значит хорошая водка по словам Грэмми.
Официант принес на подносе водку в стопочках. Рядом с каждой стопочкой лежала веточка свежей мяты.
– Надо выпить, взять веточку мяты, понюхать и скушать ее, – пояснил Грэмми.
Виолетта
Официант посмотрел на нее заинтригованно, с восхищением и ушел. Грэмми посмотрел, как она это сделала и подумал: «Кого она хотела больше удивить, меня или официанта?»
– По-моему он был тронут тем, как лихо ты выпила водку, – сказал Грэмми. – И тоже одним глотком выпил свою стопку. – Я не люблю, когда водку цедят сквозь зубы. А вы… То есть, ты… В общем, ты выпила свою стопку элегантно, лихо и показательно. Если не сказать с неким вызовом.
– Меня папа научил так пить водку. Он хотел мальчика, но у него родилась девочка. Он меня воспитывал, как мальчишку. Я даже в школе заступалась за своего мальчика. Но у него не получилось сделать меня мальчиком. Как-то мы сидели за столом, и он рассказывал, как нужно пить водку. И показал, как одним махом, опрокидывая стопку. А потом я его этим развлекала. Хотя из крепких напитков я предпочитаю ликеры. Их можно вообще не закусывать, муссировать во рту и по ощущениям приобретать летучесть.
– Ты не сказала, понравилась тебе водка?
– Водка хорошая, пьется легко, как вода.
– Как ты относишься к коньяку? Его можно закусывать шоколадом или фруктами.
– Да, в нем есть определенный лоск. Но это тоже мужской напиток. Я люблю сухое вино или крепленое.
– Не знал, что в вашем лице я найду знатока напитков.
– Можете не сомневаться, что это не так. Я не знаток, а ценитель. Многие коктейли перепробованы и прошлые Кровавые Мери, и Отвертка и новые, которые рассчитаны на любителей путешествовать с такими ингредиентами, как виски, ром и тому подобное. Раньше нравились разноцветные, трехслойные, четырехслойные, пяти и шестислойные коктейли. Там свое искусство, чтобы слои не перемешались.
– Тогда еще водки? Хочу посмотреть, как ты опрокидываешь стопку. Мне понравилось. В этом есть какой-то шарм и характер.
– Я не буду. Хочу насладиться тем состоянием, которое испытываю.
– Ну а я себе закажу… – сказал Грэмми и увидел, как недовольно поморщилась Виолетта. – Пожалуй, с тобой не напьешься, – добавил он.
– Это точно, – улыбнулась Виолетта.
– Пожалуй, я не буду водку.
Игорь поймал себя на том, что неосознанно говорил с ней то на «вы», то на «ты». Ему показалось, что эта девушка начинает им управлять, и он с удовольствием ей отдает пальму первенства. Он еще не понял, зачем это делает. Может быть, для того, чтобы выбрать момент, эффектно вырваться вперед и оставить ее далеко позади, как это он делал много раз.
Игорь поманил рукой официанта и попросил десерт. Он выбрал кофе, она зеленый чай. Он выбрал суфле с вишенкой, а она с клубникой.
– Десерт здесь действительно отменный, – сказала она, – едва попробовав принесенное блюдо.
– Я же говорил.
Они болтали ни о чем и не заметили, как прошло время. Виолетта почувствовала, что вполне насладилась, десертом и полетным состояния ожидания, прикасающегося к ней счастья. Грэмми чувствовал, что ему нравится болтовня с ней. Виолетта оказалась умной, эрудированной девушкой. Когда он посмотрел на часы, то удивился тому, сколько было времени.