Ночная фиалка

Далёкий Виктор

– Думаю, что есть, – сказал Сэм так, словно знал, о чем говорит.

– Я хочу с ним поговорить.

– Сделаем, – сказал Сэм. – Подожди здесь.

Он поднялся и ушел.

Через пять минут к столику Дока подошел молодой человек в серебристом костюме, серебристых туфлях, светлыми волосами, с глазами газели, которые особенно хорошо смотрелись даже при ярком гриме.

– Мне сказали, вы хотите со мной поговорить, – сказал он.

Док оглядел молодого человека и сказал:

– Сынок, это твой ежедневный прикид?

– Костюм для сцены, – сказал Грэмми.

– Ты

поешь в этом клубе. Я слышал, как ты это делаешь. Тебя, случайно зовут не Эрос? Или, быть может, тебя зовут Орфей? – с некоторой едва заметной иронией спросил Док.

Он подумал, что перед ним стоит настоящий блестящий и неотразимый ловелас. Этот мальчик несомненно ему подошел бы.

– Я должен готовиться к выступлению. У меня мало времени,– спокойно сказал молодой человек с трогательными глазами газели и озабоченно, томно, а на самом деле нервно, посмотрел на часы. Оценивающий пронзительный и жадный взгляд этого опытного взрослого человека ему не понравился. Он привык, когда на него смотрят с восхищением, любовью, покорностью. Поэтому он отвечал отрешенным, холодноватым, спокойным тоном. И этот спокойный холодноватый тон все-таки заставил поменять к нему отношение собеседника.

– Как тебя зовут? – спросил Док напористо и строго.

– Игорь… Гарик… В клубе меня зовут Грэмми… – ответил он. – Это мой артистический псевдоним.

– Садись, – показал на стул Док жестом, которому противиться казалось было невозможно. В этом жесте скрывалась сильная воля и властность.

Грэмми сел.

– Ты знаешь меня?

– Знаю.

– Я хочу поручить тебе одно дело. Ты должен обаять, влюбить в себя одну девушку. Соблазнить ее, если понадобится. Но это не главное условие. Ты должен сделать так, чтобы она влюбилась в тебя, потеряла голову.

Грэмми смотрел на Дока спокойными чувственными глазами человека, которому это ничего не стоит. Ему показалось, что этот человек полностью в его власти. Он видел, как меняется отношение того к нему, и ему хотелось насладиться этим состоянием.

– Я не занимаюсь такими делами, – ответил пренебрежительно Грэмми. – Подобных предложений у меня великое множество. Женщины предлагают мне любовь за деньги, девочки дарят мне свою девственность. Некоторые матери просят, чтобы я облагодетельствовал их дочерей за деньги. Мне это ничего не стоит, но я такими делами не занимаюсь.

– Я тебе хорошо заплачу, – сказала Док и от неудобства ситуации заерзал на стуле.

– Зачем вам это? – спросил Грэмми.

– Я же не спрашиваю тебя, нужны ли тебе деньги?

– Нужны.

– И мне это нужно. И я за это хорошо плачу.

Грэмми кивнул. Ему не хотелось в это влезать даже за деньги. Но теперь ему захотелось во всем разобраться.

– Я не хотел обо всем рассказывать. Но, видно, придется. У нее, у моей дочери, недавно появился молодой человек. Их отношения развиваются слишком стремительно. Они ходят все время вместе, и дело у них идет к свадьбе. Он говорит, что любит дочь. Но я ему не верю. Она говорит, что любит парня, но она заблуждается, потому что не знает, что такое любовь. Она слишком рано лишилась матери и была лишена ее любви. Я был все время занят делами и не мог ей дать того, что ей нужно. И теперь первый же парень, который за ней стал ухаживать, показался ей возлюбленным.

– Вы хотите проверить крепость их отношений?

– Я

хочу разрушить их союз. Потому что… Потому… – Док хотел сказать еще что-то, но замялся и не стал говорить. – Думаю, тебе не придется сильно стараться, потому что ее чувство держится на фальшивых ниточках и петельках.

Грэмми понял, что ему говорят не все. И это его задело.

– Нет, я не могу вам помочь, – сказал он. – У меня много своих дел.

– Хорошо, я тебе скажу все. У нее не было мужчин по определенным причинам, о которых я бы мог сказать позже. Я не верю, что она влюбилась в него так, как этого хотела и об этом мне все время говорила, до беспамятства. Да, он крепкий парень, брутальный, с сильным характером. Такие добиваются своей цели, если знают, чего хотят. Только я не верю в то, что он ее любит. И ты потом поймешь, почему. И я не верю в то, что она его любит… Потому что она девушка, неискушенная в любовных делах. Она не знает, что такое кокетство и как можно кружить парням головы. Ты потом поймешь почему. И вот он сделал ей предложение, и теперь мое беспокойство выросло.

Грэмми и на это раз понял, что ему не рассказывают все. Кроме того, он не хотел заниматься тем, что могло бы его отвлечь от работы. Ему не нужно было завоевывать девушек, потому что они сами искали его внимания и давали то, что ему было нужно. Добиваться внимание неискушенной девушки его мало интересовало, если не сказать, не интересовало совсем.

– К сожалению, я такими вещами не занимаюсь, – сказал Грэмми.

– Не спеши с ответом. Ты не знаешь всех возможных обстоятельств нашего устного договора.

– Предположим.

– Ты не сможешь мне отказать… Не сможешь, и я знаю, почему.

– Почему?

– Я заплачу тебе столько, что ты сможешь уехать на Карибы или в любое место мира и жить там безбедно. Тебе не нужно будет зарабатывать на жизнь пением. Каждый вечер драть горло в кабаках на потеху публике и терпеть оскорбление от пьяных посетителей. Ты сможешь петь, когда захочешь, где захочешь и исключительно для себя.

– У меня есть сложности. Я коплю деньги, чтобы записать диск, – быстро нашелся Грэмми.

– Твои проблемы меня не интересуют, потому что они решаемы в русле моих проблема. И ты это сейчас поймешь. Я дам тебе столько денег, что ты запишешь диск и сможешь жить в свое удовольствие. Спроси меня: «О какой сумме идет речь?»

– И?.. О какой сумме идет речь?

Док полез в нагрудный карман достал небольшой блокнот в кожаной обложке с золотым тиснением «ДОК». Он открыл его и в темноте замелькал белый клочок бумаги и ручка. Док взял ручку, что-то написал в блокноте и придвинул блокнот к Грэмми.

Грэмми заглянул в блокнот, испытывая некоторое разочарование. Наступило молчание.

– Да, но здесь всего на всего изображена цифра десять.

– Именно, – сказал Док.

– И что это значит?

– Это значит, что все остальное ты можешь дописать сам.

Эти слова смутили Грэмми еще больше. Он не знал, сколько нулей ему дописывать. Если он напишет мало нулей, то прогадает. Если он напишет много нулей?.. То их количество будет грозить ему смертельной опасностью. Он это чувствовал. Ему нужны были деньги, чтобы записать новый диск. Ему нужно было сосредоточиться на творчестве, чтобы сделать еще рывок и достичь заветных вершин музыкального Олимпа.