Ночная смена
Шрифт:
Гор, Ева и Деcмонд голые стояли на коленях по кругу пентаграммы. Марсель стоял напротив тела Бекки. Oн был единственным, на ком было что-то надето – на нем была маска саблезубого тигра, которая очень сильно была похожа на маску для Хэллоуина, только с правильно расположенными разрезами для глаз. Он также держал мясницкий нож в руке, его эрегированный член опасно пульсировал рядом с лезвием.
Лэйла встала и заняла место в середине круга. Она держала чашу поверх головы, и продекларировала:
– In nomine Dei nostri Satanas Luciferi excelsi[18].
Затем поднесла чашу к своим губам.
Гор сосредоточился на ее нагом теле – если быть конкретнее, то его привлекла татуировка Бафомета на ее бедрах и символ Некрономикона на лобке. Он облизал пересохшие губы. У Лэйлы там было выбрито, это было чем-то, что по-прежнему сносило ему башку, и он подумал, что неплохо бы добавить в свою коллекцию видео снафф-порно. Будет весьма артистично сделать нарезку из прямого репортажа с телевидения, где Бадд Дуайер[19] выносит себе мозги, а затем вставить кадры, где чувак, водит яйцами по несовершеннолетнему лицу Трейси Лорд. С ним что-то собиралось заговорить, даже несмотря на то, что он нихуя не въезжал в то, что ему собираются сказать.
Как будто бритого лобка было недостаточно, у Лэйлы также были проколоты оба соска. Гор считал ее симпатичной даже до дней во "Фрешвее", когда он ходил под скучным христианским именем Гордон. Они ходили в одну школу, она была на два класса старше. Он и Фентон провели много скучных часов в магазине, обсуждая Лэйлу и Милу, и Стефани, и те плохие, грязные вещи, которые они хотели сотворить с их телами. Каким-то образом, это не привело к тому, чтобы Гор пригласил Лэйлу на свидание, но основная разница в работе в "Дьявольской Пище" состояла в том, что такая распутная похоть была фактические в описании к должности. Фентон бы молотил в дверь сейчас, чтобы его приняли на работу, если бы он знал об этом, но третья заповедь черной магии заставляла хранить молчание. Tак что Гор никогда не распространялся о своих приключениях. Также запрещалось записывать этот ритуал на видео.
Лэйла передала чашу Деcмонду. C ее подбородка стекала кровь.
Она вернулась к своему призыву.
Марсель вогнал нож Бекке под выемку на груди, затем загнул на угол, чтобы вскрыть живот почти что до мотни. Рана не сильно кровоточила. От газов, которые высвободились из ее внутренностей, у Гора заслезились глаза. Напротив него, Ева приняла чашу и глотнула из нее, затем передала ему.
Он ожидал, что кровь мертвого будет на вкус иной, и так и получилось, хотя, возможно это было чисто психология. На вкус она была тяжелее, горче, но он умудрился проглотить соки Бекки и передал чашу Марселю.
Лэйла засунула руку в живот Бекки, а затем вынула ее держа шмат органов в ладони. Она поднесла их к лицу и обмазалась кровью, гноем и желудочным соком.
Напротив от Гора, Ева наблюдала сцену с вожделенным восторгом. Она немного раздвинула колени, просунула туда руку и начала ей там работать. Это было что-то, что заводило Гора не меньше, чем бритый лобок. Управляющая гастрономии была старше его, но когда зрелые сучки выглядели настолько хорошо, проблем с разницей возраста не было. Она начала дышать ртом, ускоряя дыхание, пока не начала сотрясаться на глубоком выдохе. Тощий хер Гора встал и покрылся молофьей. Он мог, и трахнул бы и Еву, и Лэйлу вместе. Это было разрешено, даже поощрялось.
Он не мог представить, что кто-то отказывает себе в таких удовольствиях, когда общался с людьми, которые надевали свои лучшие воскресные наряды и клялись не делать ничего, что могло бы на самом деле доставлять удовольствие (как эта чопорная сучка Мила, судя по тому, что он слышал). Что это за болезнь?
Соотношение здесь обычно было в пользу мужчин 3:2, но сегодня вечером у них было четное число... ну, если брать в расчет труп.
* * *
По телу Евы по-прежнему расходились слабые волны удовольствия, как последствия после оргазма. Наблюдение за тем, как Лэйла ласкает и обнюхивает внутренности требовало разрядки. Она ничего не могла с этим поделать.
Она любила кровь – пила ее, измазывала себя ей. От вида достаточно сильно истекающего кровью человека, она могла кончить. Ее накрывало удовольствием волна за волной, когда они резали Фостер, снова и снова. Хорошо, что Ева была голой. Если бы она швырнула свои трусики в стену, они бы прилипли, стекая со стены, подобно желейному осьминогу, которые продавались в капсулах в автоматах.
Ее по-прежнему трясло от вида крови, которая стекала из тела, как будто труп был свежим. Этого было достаточно, чтобы Ева промокла в нужных местах. Ее когда-нибудь преисполнит священным светом, когда она примет кроваво-красную ванну, подобно графине Батори, она искренне верила, что это зрелище понравится ее доверенному господину и хозяину, и поможет ей продвинуться по карьере в магазине.
Призыв Лэйлы в какой-то момент приостановился для Евы, в ее головокружительном тумане. Влажные внутренности сочились через пальцы девушки, которая ласкала пердящие кишки Бекки. Их связка висела в углублении, которое ножом проделал Марсель.
– Отец, - проговорила Лэйла, - прими эту испорченную плоть, которую мы предлагаем тебе, и благослови меня даром пророчества, - oна погладила жирные, похожие на сосиски звенья. – Открой мне наше будущее, и сделай эти внутренности узлами судьбы.
Деcмонд в ожидании наблюдал с пола. Региональному управляющему он дал смелое обещание, и все они испытывали наэлектризованность в воздухе. Завтра они уничтожат своего конкурента и установят свое доминантное положение, которое принадлежит им по праву. Смерть слабым, процветание сильным.
Стеклянное выражение лица Лэйлы прояснилось. Обрезки кишок просочились через ее пальцы и упали на подбородок Бекки.
– Победа Сатаны обеспечена, - улыбнулась она своему боссу. – Зло восторжествует!
Блаженное выражение гуляло под усами Деcмонда.
– Срезай ее, - cказал он Марселю.
Саблезубая маска кивнула, Марсель поднял мясницкий тесак с пола. Он махнул лезвием в воздухе, чтобы отсоединить руки и ноги трупа по запястьям и лодыжкам. Он с помощью Лэйлы спустил тело, проявляя деликатность, которую они не проявили бы в каком-то другом случае.