Ночной администратор

Ле Карре Джон

– Если вам нравится этот тип.

– Мне все типы нравятся. Опишите ее.

Джонатан постарался изобразить на лице разочарование.

– Да не знаю... не знаю... довольно стандартная... черные шляпы с мягкими полями – замашки миллионерши... Кто она, кстати?

Берр тоже сделал вид, что его это мало заботит.

– Тип гейши высшего класса. Школа при монастыре. Верховая охота с гончими. Итак, вы с ним имели дело. Знайте, он вас теперь не забудет.

– Он не забывает ни о ком. Помнит всех официантов по именам.

– Но ведь он не у каждого спрашивает

его мнение об итальянской скульптуре, не так ли? Это обнадеживает. – Кого «обнадеживает» и в чем, Берр не уточнил, а Джонатан не был расположен спрашивать. – Он все же купил ее. Не родился на земле человек, который мог бы отговорить его от покупки вещи, на которую лег его глаз. – Берр утешился огромным куском телятины, отправив его целиком в рот. – Спасибо за проделанную работу. А одно наблюдение, в ваших докладах Куэйлу, выше всяких похвал. Это телохранитель-левша, с часами на правой руке, меняющий вилку и нож местами, когда голоден, это классика!

– Фрэнсис Инглис, – как выученный урок произнес Джонатан. – Спортинструктор из Перта, Австралия.

– Его зовут не Инглис, и приехал он не из Австралии. Это Фрписки – бывший британский наемник, и за его мерзкую рожу дают большие деньги. Это он научил мальчиков Иди Амина, как получать добровольные признания с помощью электропробойника. Наш приятель любит англичан, особенно с темным прошлым. И не любит доверять тем, кто от него не зависит, – прибавил Берр, намазывая масло на разрезанную пополам булочку. – Так вот, – продолжал он, ткнув ножом в сторону Джонатана. – Как вам удалось узнать имена всех посетителей Роупера, если вы работаете только по ночам?

– Сейчас всякий, кто идет в Башню, должен расписываться в специальной книге.

– А околачивание вечером в вестибюле?

– Герр Майстер считает это моей прямой обязанностью. Я болтаюсь туда-сюда и спрашиваю о чем хочу. Я всегда должен быть на глазах, в этом моя работа.

– Что ж, расскажите о посетителях, – предложил Берр. – Там был какой-то австрияк, как вы его назвали. Три отдельных визита в Башню.

– Доктор Киппель, из Вены. Он был в толстом шерстяном пальто.

– Он не из Вены, не Киппель и совсем не австриец. А скромный поляк, если поляка можно назвать скромным. Говорят, он какой-то новый царек польского дна.

– Господи, что общего у Роупера с польским дном?

Берр выдавил из себя полную сожаления улыбку и промолчал. Его целью было раздразнить Джонатана, а не просвещать его.

– А что насчет коренастого парня в блестящем сером костюме и с густыми бровями? Называет себя Ларсен. Швед.

– Знаю только, что он Ларсен и швед.

– Он русский. Три года назад был большой шишкой в советском Министерстве обороны. Сейчас руководит неким процветающим агентством, продающим физиков и инженеров восточного блока западным фирмам. Двадцать тысяч долларов в месяц, многие на это клюют. Ваш господин Ларсен своего не упускает. Попутно торгует оружием. Если вам нужно купить пару сотен танков «Т-72» или несколько ракет типа «Скад» у русских из-под прилавка, мистер Ларсен к вашим услугам. Биологическое оружие идет на ура. А что это за британцы, похожие на военных?

Джонатан припомнил двух типов в английских блейзерах с нарочито развинченной походкой.

– А что они? – вопросом на вопрос ответил он.

– Они действительно приехали из Лондона, но зовут их не Форбс и не Лаббок. Штаб-квартира у них в Бельгии, а специализация – поставка военных инструкторов великим безумцам мира сего.

«Брюссельские парни», Джонатан почувствовал, что начинает следить за нитями, из которых Берр плел замысловатый, но узнаваемый узор. «Солдат Борис». Кто следующий?

– А этого припоминаете? Вы его не описывали, но, мне кажется, он был среди тех джентльменов, которых наш приятель принимал на первом этаже в конференц-зале.

Говоря это, Берр вытащил из бумажника небольшую фотографию и передал через стол Джонатану, На ней был человек за сорок с узкими, поджатыми губами и унылыми, невыразительными глазками. Кроме того, у него были круто вьющиеся черные волосы и нелепый золотой крест огромных размеров на груди. Снимок был сделан в яркий солнечный день и, судя по тени, чуть ли не в полдень.

– Да, – сказал Джонатан.

– Что «да»?

– Он раза в два ниже всех остальных, но они считались с ним. В руке черный портфель, слишком большой для его роста. Носит ботинки на платформе.

– Швейцарец? Или англичанин? Как вы полагаете?

– Скорее какой-нибудь латиноамериканец. – Он вернул фотографию. – Впрочем, кто его знает. Может быть, араб.

– Его зовут Апостол, хотите верьте, хотите нет. Апо – для краткости. – «Или мистер Аппетит, для солидности», – подумал Джонатан, вспомнив, что кричал Коркоран своему боссу из-за двери. – Он грек. Эмигрировал в Америку. Доктор права в Мичигане. Великий и досточтимый. Прохвост из прохвостов. Адвокатские конторы в Нью-Орлеане, Майами и Панама-Сити, все безупречно респектабельные местечки, как вы, без сомнения, знаете. Помните лорда Лэнгборна? Сэнди?

– Конечно. – Ну как Джонатан мог забыть до противности конфетного молодого человека с конским хвостом на затылке и вечно угрюмой женой под боком.

– Тоже чертов законник. Адвокат Роупера. Апо и Сэнди вместе обделывают дела. Весьма прибыльные, надо сказать.

– Понятно.

– Ничего вам еще не понятно, вы только начинаете понимать. Кстати, как ваш испанский?

– Хорошо.

– Должно быть, больше чем хорошо. Я не прав? Восемнадцать месяцев в Мадриде, с вашими способностями... он должен быть абсолютно безупречен.

– Я немного разговорился, и только.

Наступила короткая пауза: Берр откинулся на спинку кресла, пока официант убирал со стола тарелки. Джонатан, к своему удивлению, чувствовал внутренний трепет: в нем проснулось долго дремавшее желание действовать. Казалось, он все ближе подбирается к какой-то незримой цели.

– Надеюсь, не спасуете перед десертом? – воинственно спросил Берр, когда официант вручил каждому карту вин.

– Боже упаси.

Они принялись за пюре из каштанов со взбитыми сливками.