Ночной администратор
Шрифт:
Берр тоже молчал, думая о своем. Он не мог простить себе, что так долго забивал голову Джонатану доктором Апо, и в сердцах проклинал свой длинный язык.
Они сидели в крошечной квартире Джонатана на Клозбахштрассе, пили виски, но оно уже не доставляло им удовольствия. Джонатан устроился в единственном кресле, пока Берр бродил по комнате, подбирая ключи к собеседнику. Он все трогал руками: пощупал альпинистское снаряжение, повертел в руках парочку Джонатановых акварелей, изображавших Бернские Альпы. Теперь он стоял в нише, перед книжными полками, роясь в хозяйских книгах. Он устал, и уже начал терять терпение. Он злился и на себя,
– Вы, как я погляжу, любитель Гарди, – заметил он. – Чем это объясняется?
– Наверно, разлукой с Англией. Моя дань ностальгии.
– Ностальгия? Гарди? Чушь. Бог играет с человеком как кошка с мышкой – вот что такое ваш Гарди. Минуточку. А что у нас здесь? Томас Эдуард Лоуренс из жарких арабских стран собственной персоной. – Он вытащил тонкий томик в желтой суперобложке, потрясая им как трофейным флагом. – Непризнанный гений, хотевший только одного – что-то значить. Оставленный своей страной. Вот это уже теплее. Написано дамой, которая влюбилась в него уже после его смерти. Да, этот должен быть вашим героем. Аскетизм, судорожные попытки что-то сделать, бобы из котелка. Естественный человек. Ничего удивительного, что вы так вели себя в Египте. – Берр смотрел на форзац. – Чьи это инициалы? – Но сам уже догадался.
– Моего отца. Его книга. Поставьте, пожалуйста, на место.
Заметив раздражение в голосе Джонатана, Берр резко повернулся к нему.
– Что? Задело вас? Вижу, задело. Мне никогда бы в голову не пришло, что сержант может читать книжки. – Он сознательно бередил его раны. – Ну, офицеры, положим, у них есть время на это.
Джонатан уже стоял рядом, перекрывая выход. Он был бледен, руки инстинктивно поднялись.
– Прошу вас, поставьте книгу на полку. Это личное.
Не торопясь Берр поставил книгу на место.
– Скажите вот что, – переменил он тему и как ни в чем не бывало прошел мимо Джонатана на середину комнаты. – Скажите, в отеле вам приходилось иметь дело с наличными?
– Иногда.
– В каких случаях?
– Если кто-то уезжал поздно ночью и расплачивался наличными, мы принимали деньги. Стол регистрации закрыт с полуночи до пяти утра, так что в это время распоряжается ночной дежурный.
– Итак, вы берете деньги и кладете их в сейф?
Джонатан опустился в кресло и завел руки за голову.
– Да, так я и делал.
– Представьте себе, что вы их украли. Как долго никто не спохватится?
– До конца месяца.
– Вы всегда можете положить их в сейф перед днем отчета, а потом снова вытащить? – Берр о чем-то задумался.
– Майстер очень дотошен. Настоящий швейцарец.
– Я сочиняю легенду для вас.
– Я вижу.
– Нет, вы не видите. Я хочу сделать вас доверенным лицом Роупера. И уверен, у вас получится. Я хочу, чтобы вы привели его ко мне. Иначе мне его никогда не схватить. Даже в самом отчаянном положении он не допустит ошибки. Можно приставить микрофон к его заднице, следить за ним со спутника, читать всю его почту и прослушивать телефонные разговоры. Я могу принюхиваться, прислушиваться и приглядываться. Могу посадить Коркорана лет на пятьсот в общей сложности. Но Роупера я и пальцем тронуть не имею права. У вас есть еще четыре дня, прежде чем вы должны вернуться к Майстеру для исполнения служебных обязанностей. Я хочу, чтобы вы полетели со мной в Лондон, встретились с моим другом Руком и выслушали все условия. Я хочу, чтобы вы переписали вашу жизнь набело с этого дня. Чтобы вы могли сами себе понравиться, в конце концов.
Бросив авиабилеты на кровать, Берр устроился у небольшого мансардного окна, раздвинул занавески и уставился на светлеющее небо. Снова пошел снег. Низкие тучи были еще темными.
– Вам не нужно много думать. Времени на обдумывание было достаточно – после того как вы оставили армию и покинули страну. Можете сказать «нет», накрыться с головой одеялом и провести так оставшиеся вам годы жизни.
– Как долго я вам буду нужен?
– Не знаю. Если нет охоты, то и неделю не вытерпите. Надо ли читать вам проповедь? Опять.
– Нет.
– Хотите перезвонить мне через пару часов?
– Нет.
– К чему вы пришли?
«Ни к чему», – подумал Джонатан, взяв билет и прочитав время отправления. Это не было решение. Да и что можно назвать решением? Один день удался, другой не удался. Ты идешь вперед, потому что позади – пустота, и бежишь, чтобы не упасть. Есть действие и есть бездействие, есть прошлое, которое ведет тебя, и полковой капеллан, который учит тебя, что свобода – смирение, и женщины, которые упрекают тебя в бесчувствии, но не могут без тебя жить. Есть тюрьма, которая называется Англией, есть Софи, которую ты предал, есть ирландец, который не отстреливался, но только посмотрел на тебя, своего убийцу, есть девушка, по паспорту «наездница», с которой ты почти не разговаривал, но которая так глубоко тебя задела, что и через шесть недель из головы нейдет. Есть отец которого ты никогда не сможешь быть достоин и которого одели в форму, прежде чем предать земле. И есть он, сладкогласий йоркширец, прожужжавший тебе все уши, чтобы ты очнулся и взялся за старое.
Рекс Гудхью был в боевом настроении. Первую половину утра он провел у шефа, успешно поговорив с ним о делах Берра, вторую же половину посвятил проведению семинара в Уайт-холле по вопросам злоупотребления секретностью, закончившегося приятной перепалкой с молодым ретроградом из Ривер-Хауз, достаточно, впрочем, старым для того, чтобы врать впервые в жизни. Сейчас – было время ленча – он прогуливался в Карлтон-Гарденс. Низкое солнце освещало белые фасады, и до его любимого «Атенеума» было рукой подать.
– Ваш друг Леонард Берр немножко суетится, Рекс, – сказал с озабоченной улыбкой Стэнли Пэдстоу из Министерства внутренних дел, пристроившись к нему сбоку. – Честное слово, я не очень понимаю, зачем вы втянули нас во все это.
– О Боже, – вздохнул Гудхью. – Беда мне с вами. Что вас, собственно, волнует?
Пэдстоу кончал Оксфорд вместе с Гудхью, но единственное, что Гудхью помнил о нем, это его шашни с какой-то неказистой девицей.
– Ничего особенного. – Пэдстоу старался говорить непринужденно. – Он заваливает запросами моих сотрудников. Заставляет служительницу архива расшибаться ради него в лепешку. Приглашает на трехчасовые ленчи у Симпсона старших офицеров. Просит нас ручаться за него, когда кто-то дрейфит. – Он неотрывно смотрел на Гудхью, тщетно пытаясь перехватить его взгляд. – Но все это в порядке вещей, да? Ведь с этими парнями никогда ничего не знаешь наверняка.
Внезапно появившаяся стая галок на время прервала их разговор.
– Точно, Стэнли, не знаешь, – ответил Гудхью. – Но вам я послал подробное письменное донесение, совершенно секретное, для вашего личного сведения.
Пэдстоу доблестно сражался с собой, пытаясь сохранить в голосе бодрые интонации.
– А эти дьявольские игры в западных регионах? Все предполагается тщательно скрыть? Из вашего письма не вполне ясно.
Они подошли к ступеням «Атенеума».
– Лестно слышать, Стэнли, – отозвался Гудхью. – Насколько мне помнится, в параграфе три я даю исчерпывающую информацию об играх в западных регионах.