Ночной дозор
Шрифт:
"Но он дурак, дурак набитый, — повторила Катя, убеждая себя в этом. — Мне тут голову чуть не прострелили, а он… Но он об этом не знает. Может, и слава богу?
Значит, все верно, — подумала Катя, — и человек с серыми бесцветными глазами, убивший Малютина, не бандит, а сотрудник ФСБ. Это руками ФСБ убран представитель президента. Поэтому, Катя, — сказала себе Ершова, — тебе крышка. Нет, не тебе, а мне, — грустно улыбнулась она, — нечего говорить о себе в третьем лице, потому как голова у тебя одна
Ей показалось, что все кончено, жить ей осталось пару дней. "И то, если удачно спрячусь. Умру молодой и красивой, — подумала она. И ей стало до слез жаль себя. — И что я, собственно, успела сделать в своей жизни? Несколько каталогов для Варлама? Но кто будет помнить о них?
Пройдет год или два, все они очутятся в пунктах приема макулатуры. Я прожила жизнь пусто и неинтересно. Мне казалось, что я всегда находилась в гуще событий или, как говорится, на острие иглы. А на самом деле, мне даже вспомнить нечего. Никто меня даже и не любил по-настоящему, как и я никого не любила".
Кате захотелось, чтобы кто-нибудь обнял ее, пожалел, захотелось почувствовать рядом с собой сильного мужчину, способного уберечь ее, дать совет. Пальцы скользили по кнопкам набора телефонного аппарата, но лишь скользили, не нажимали ни одну из них.
«Всего десять цифр, — подумала Ершова, — дающие практически бесконечное число комбинаций, и за каждой из них стоит человек. Набери — и зазвонит телефон в любой точке земного шара. Но кому сейчас есть дело до меня? Разве только тем, кто хочет меня убить?»
Женщина опустилась на невысокий кожаный табурет, стоявший в кабинке. Короткий шнур телефонной трубки потянул микрофон вверх.
«И записная книжка мне не поможет, — подумала Катерина. — Телефоны тех, кто дорог, знают на память, их не ищут в справочниках».
Слезы туманили глаза, цифры расплывались. Она уже практически не видела собственных пальцев, готова была зареветь и довериться первому, кто попытается ее успокоить. Рука скользнула по клавишам. Сперва она ощупью набрала код Москвы, даже не будучи до конца уверенной в том, что сделала это правильно, а затем пальцы сами собой набрали телефон Ильи.
— Да? — послышалось в трубке.
Ей показалось, что Илья совсем недавно с кем-то говорил и думает, будто ему забыли что-то сказать, поэтому и перезвонили.
— Это я, — выдохнула она в трубку и, не удержавшись, пару раз всхлипнула.
— Катя, ты? — забеспокоился Илья. — Ты откуда звонишь? Что случилось? Почему так долго не вспоминала обо мне?
— Долго? — сквозь слезы проговорила Катя. — По-моему, прошло всего лишь несколько дней.
— Ты где сейчас, в Москве?
— Нет, в Питере.
— По-моему, ты плачешь.
— Я сама не знала, что способна на это.
— Ты хочешь, чтобы я приехал к
Эти слова, как бальзам, пролились надушу Ершовой.
Она сама хотела попросить Илью приехать к ней, готова была сидеть в телефонной будке и ждать, когда тот появится. И неважно, уйдет на это день или два. А тут он сам предложил приехать к ней.
— Ты слышишь? Я хочу приехать к тебе.
— Илья, ты прелесть, — проговорила Катя. — Я даже не знаю, что тебе и ответить. Наверное все-таки тебе лучше не приезжать.
— Что случилось? Почему ты плачешь? Тебя обидели?
— Я сама себя обидела, — вздохнула Ершова, понимая, что не сможет по телефону, плача, рассказать все, что с ней случилось. — Если тебе станут что-то говорить обо мне, расспрашивать, то ты ничему не верь, хорошо?
— Даже если о тебе скажут хорошо?
— Не скажут. Ты можешь приехать?
— Я втолковываю тебе, что хочу тебя увидеть. Я боюсь, что связь сейчас оборвется.
— Я в Питере, — вздохнула Катя, — и мне очень, очень плохо. Ты даже представить себе не можешь, как плохо!
— Все можно исправить.
— Нет, даже ты этого не сможешь.
— Посмотрим, — выкрикнул в трубку Илья.
Катя ощутила, что, разговаривая с ней, Илья еще чем-то занят.
— Ты не один?
— Можно сказать и так. Я с компьютером.
— Прилетай, приезжай, как можно скорее.
Илья хмыкнул:
— Последний самолет уже улетел, а поезд отходит слишком поздно.
— Ты откуда это знаешь?
— Вызвал на монитор расписание. Я говорю сейчас с тобой, а сам ищу способ, как быстрее до тебя добраться.
— Мне плохо, Илья.
— Я приеду, жди меня. Где тебя можно найти? Ты как-то говорила, что у тебя есть подруга? Ты у нее живешь?
— Была подруга.
— Объясни, что произошло?
— Я не могу этого сделать. Приедешь, все тебе расскажу. Хотя и понимаю, лучше тебе не приезжать, это ничего не изменит. Оставайся, забудь все, что я сказала.
— Катя, если ты не перестанешь меня отговаривать, то я…
— Хорошо, встретимся возле Казанского.
Когда тебя ждать?
— Я поеду на машине. Думаю, к шести утра доберусь.
— Ты что, очумел? И не думай! Вести машину всю ночь?
— Я очень хочу тебя видеть. Держи себя в руках. Катя, главное — дожить до рассвета.
— Здесь ночи белые, доживу, — напомнила Ершова.
— Все, жди.
Катя смотрела на попискивающую трубку в своих руках, и ей не верилось, что только сейчас она говорила с Ильей, не верилось, что тот обещал приехать. Она взглянула на часы: было три часа дня. Предстояло где-то провести время. «Вернее, убить его, — подумала Катя. — Самым лучшим способом было бы впасть в спячку, проснуться, а уже шесть утра».