Ночной разговор

Гусаров Александр

– А меня? – подал голос Егор Кузьмич.

Профессор оглянулся.

– Этого больного, пожалуй, тоже.

Лапицкий в недоумении пожал плечами:

– А диагноз какой, Николай Николаевич?

– Да какой же диагноз? Здоров, естественно, – ответил профессор.

– Но…

– Что необходимо в истории болезни я сам вам подпишу, – прервал возражения Вольдемара гость из Москвы.

Он протянул свою руку Константину:

– Желаю успехов. Собирайтесь домой. Но самолечением больше не злоупотребляйте.

Радость волною неуправляемой стихии прокатилась от сердца

Кости по всему телу до самых кончиков пальцев. Он прощался с соседями по палате, получал вещи, не помня себя, не вчитываясь в текст, подписывал какие-то бумаги. Денег на дорогу пришлось занять у мрачного медбрата, и скоро Костя ехал в маршрутном автобусе, наполненном обычными пассажирами, казавшимися ему в тот момент чуть ли не родственниками. Он с интересом и удивлением оглядывался по сторонам. Сколько появилось вокруг разноцветных рекламных щитов, магазинов на первых этажах зданий. Многое изменилось в облике города за почти год его отсутствия. С улыбкой вспомнились рассуждения обитателей палаты. «Нет, какие бы трудности не встречались, а жить всё-таки стоит», – подумал он.

Вот и долгожданный невысокий штакетник. Родные окошки, будто глаза самого близкого человека. Липа, растущая у крыльца, прошелестела на ветру, как верная подруга.

Мамины глаза светились радостью и счастьем.

Первую ночь после пребывания в психиатрической больнице он лежал, давно отвыкший от мягкой постели, спокойный и счастливый, вдыхая знакомые запахи, пробуждавшие воспоминания. Он словно вернулся на много лет назад. Пока не уснул крепким сном, точно таким же, как в далёком, безмятежном и незабываемом для любого человека детстве.

Ночной разговор

Железнодорожный состав медленно и осторожно приближался к станции. Он так плавно подкатывался, что создавалось впечатление о его готовности к нападению, но при внимательном рассмотрении оно тут же улетучивалось, и тогда он казался большим и добрым существом, просто боявшимся лишний раз потревожить пассажиров. Колеса постукивали всё реже и реже. Уже можно было рассмотреть колёсные пары с буксами и толстые пружины, подпиравшие днища вагонов. Воздух наполнился дорожным, знакомым каждому пассажиру специфическим ароматом, струившимся из внутренностей длинного состава, а также запахом отработанных нефтепродуктов и разгоряченного металла. Небольшие группы людей, темневшие до прихода поезда неодушевленными пятнами на белом пространстве заснеженной площади перед вокзалом, задвигались, забродили вдоль путей и одновременно потянулись навстречу веренице светившихся окошек.

– Где четвертый вагон остановится? – требовательно спросила женщина средних лет, навьюченная сумками, у скромно одетой молодой девушки, что пристально всматривалась в проплывавшие мимо окошки.

– Не знаю, – Галя пожала плечами.

– А у тебя какой? – бесцеремонно обратилась к ней женщина.

– У меня седьмой.

– У-у-у, – разочарованно промычала женщина и, покачиваясь из стороны в сторону под тяжестью своей ноши, поспешила за головой поезда.

Галя ещё раз взглянула на билет. Седьмой вагон застыл напротив, распахнулась тяжёлая зелёная дверца и из неё с тряпкой в руках выглянула проводница, принявшаяся старательно протирать поручни. Закончив, она легко спустилась вниз и встала возле ступенек. Галя подождала, пока все пассажиры выйдут из вагона, и протянула проездной документ женщине, взиравшей на окружавших её людей с невозмутимым холодным лицом, бесстрастным как у футбольного судьи, показавшего красную карточку.

– В третье купе проходите, – изучив билет, сказала проводница, взяла первый экземпляр себе, а второй – контрольный купон – вернула ей.

Галя вскарабкалась по ступенькам, миновала холодный неуютный тамбур и пошла по узкому коридорчику, утопая в мягкой ковровой дорожке. Она остановилась возле своего купе и потянула серебристую ручку вправо, дверца мягко откатилась. Перед нею у окна друг напротив друга сидели двое мужчин: худощавый лет под пятьдесят с ввалившимися щеками и примерно того же возраста военный в форме морского офицера с погонами капитана первого ранга.

Они одновременно повернулись на звук открываемой двери.

Худощавый спросил:

– Вы к нам?

– Да, – ответила Галя, – здравствуйте, – добавила она, и обратилась с вопросом: – а какое место у вас свободно?

– Здравствуйте, – поприветствовал её худощавый мужчина, а капитан первого ранга кивнул со словами. – Добрый вечер.

Худощавый заулыбался:

– Вам как представителю прекрасной половины человечества, мы предоставляем право выбора.

– Тогда я выбираю нижнее, – твёрдо сказала девушка.

– Пожалуйста, – худощавый посмотрел в сторону военного, – вы не возражаете?

Тот пожал плечами:

– Конечно, нет. Мне даже на верхней полке как-то привычнее.

Худощавый мужчина пустился в объяснения:

– Мы сами всего за два часа до вас сели, с местами не успели определиться, – он встал и приподнял нижнюю полку.

– Вещей много у вас?

– Да нет, всё с собой, – улыбнулась Галя.

Она опустила небольшую чёрную сумку в ящик, мужчина услужливо опустил крышку.

– Присаживайтесь.

Галя скинула пальто и повесила на вешалку у двери, сняла с головы вязаную шапочку, привычными движениями поправила перед зеркалом волосы. На ней были зеленая шерстяная кофточка и черная юбка чуть ниже колен.

– Далеко вам? – спросил худощавый.

– До Ростова.

– Значит, ехать вместе до конца. Мне и Леониду Ивановичу тоже до Ростова, – он кивнул в сторону капитана первого ранга.

Худощавый мужчина немного помолчал и представился:

– Меня зовут Георгий Петрович, можно просто Георгий, – он улыбнулся.

– Галя, – она взглянула на попутчика.

– Леонид, – приподнялся со своего места военный.

– Очень приятно, – кивнула девушка.

Вдруг дверца в купе резко распахнулась и на пороге появилась полная женщина в форменной одежде проводницы.

– Бельё брать будем? – обратилась она к девушке.

– Да, конечно.

– Тогда деньги давайте! – не терпящим возражений тоном бросила проводница.

– А сколько? – как провинившаяся школьница Галя виновато смотрела на женщину. – Я уже давно не ездила в поезде.