Ночной рейс
Шрифт:
– Если этим злоупотреблять, то можно уходить себя до смерти.
– Масса вещей приводит к точно такому же результату, – спокойно возразила Анна. – Хочешь сигарету? Я нашла пачку в каюте.
Мэннинг наклонился, чтобы прикурить. Пламя спички, которую Анна держала в сложенной чашечкой руке, осветило ее лицо. Никогда еще она не казалась ему такой красивой, и он инстинктивно протянул руку и коснулся ее щеки. Еще мгновение – и капитан сжимал девушку в своих объятиях.
– Почему, Гарри? Почему? – спросила она, подняв на него глаза.
Одной рукой обнимая Анну, а другой держа
Когда Мэннинг закончил, Анна некоторое время молчала.
– Наверное, ты сильно любил ее.
– Я уже забыл, что означает это слово. Знаю только то, что шел ко дну, а она меня вытащила. И потому многим обязан Марии.
– Что будет дальше? – спросила Анна.
– Мы идем на Испанский Риф. Я должен как можно скорее предупредить Моррисона о Курте Винере.
– А потом, когда все закончится?
– Посмотрим. Что-нибудь придумаю, – неопределенно ответил Мэннинг.
Какое-то время Анна стояла, прижавшись к нему, потом высвободилась из его объятий и направилась к двери.
– Пойду посмотрю, как там папа.
– Наша встреча бессмысленна, Анна, – тихо произнес Мэннинг. – Я на двадцать лет старше, чем нужно.
– Жаль, что ты так думаешь, – ответила она, мягко прикрыв за собой дверь.
Оставленная Анной пачка сигарет лежала на столике для карт. Тяжело вздохнув, капитан закурил. Да, в жизни все накладывается одно на другое. Как круги от дождя на поверхности пруда, которые то и дело сливаются и пересекаются. Не успел человек выскочить из одной ситуации, как глядишь – уже по горло увяз в другой. Он откинулся в кресле, изменил курс на один румб к востоку и сосредоточился на управлении кораблем.
Орлов сменил его точно в назначенный срок. Мэннинг спустился в каюту. Папаша Мелос до сих пор не пришел в себя; Анна мирно спала, положив руку под голову. Гарри рухнул на свободную койку и, уставившись в перегородку, погрузился в свои мысли. Но тут на него накатила гигантская волна усталости, и через несколько минут он захрапел.
~~
~~
Гарри проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо. Открыв глаза и увидев над собой встревоженное лицо Анны, он быстро сел, разгоняя дрему, и спросил:
– Что случилось?
– С кораблем что-то неладное: он не слушается руля. Сергей просит тебя подняться на палубу.
Папаша Мелос сгорбившись сидел за столом с кружкой кофе в руках.
– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался капитан.
На сером и сморщенном лице старика глаза ввалились и напоминали черные дыры, но он все-таки ухитрился улыбнуться, криво и безжизненно.
– Ты лучше иди наверх да посмотри, что там стряслось.
Поднимаясь по трапу, Мэннинг почувствовал, что скорость заметно снизилась и судно словно отяжелело. На палубе сильный восточный ветер обдал его брызгами. По чистому небу яркая луна совершала свой путь к горизонту. Видимость оставалась хорошей.
Оторвавшись от штурвала, Сергей повернулся к нему с выражением озабоченности на лице.
– Не пойму, в чем дело, но что-то не так.
Капитан
– Постарайся держать курс, а я проверю, что там внизу, – бросил Мэннинг, передавая руль Орлову.
На палубе его встретила взволнованная Анна.
– Гарри, посмотри, что творится в каюте!
Спустившись вслед за ней, он замер: пол был залит водой, она поднялась уже на добрый дюйм. Папаша Мелос открыл люк.
– Вода прибывает быстро, Гарри, – заметил старик, обернувшись на звук шагов. – Наверное, где-то есть пробоина.
– Скорее всего, мы заработали ее, когда уходили из Сан-Хуана. Проклятые пулеметы! Где помпа?
– На корме, – ответила Анна. – Я провожу. Но она ручная, к сожалению.
– Этого только не хватало, – застонал капитан.
Скорчившись, они пролезли по трюму на корму. Анна держала фонарь, а Мэннинг, установив помпу, принялся за тяжелую работу. Он яростно крутил ручку до тех пор, пока поток не хлынул на палубу и за борт. Ему приходилось постоянно менять руки, но через полчаса корабль стал слушаться руля гораздо лучше. Поставив на свое место у помпы Анну, он вернулся в рубку.
– Вруби предельную скорость, – приказал Орлову. – Похоже, мы получили пробоину под ватерлинией, когда удирали из Сан-Хуана. Пойду поищу ее.
Внизу папаша Мелос уже закрыл люк и сидел, рассматривая шпигаты. Обернувшись к Мэннингу, старик кивнул:
– Воды полно, но дела не так уж плохи.
– Сейчас взгляну.
Гарри предстояло пройти фута три по трюму, в котором как обычно стояло острое зловоние. Вода, поднявшаяся дюймов на восемнадцать, билась о шпангоуты. Сначала Мэннинг шел, зажав фонарь в зубах. Потом пришлось встать на четвереньки и держать его над головой. Корабль поднимался и опускался на волнах, а вместе с качкой то повышался, то понижался уровень воды, которая била ему в лицо, а один раз даже накрыла с головой, вымочив до нитки.
В носовой части зияло несколько рваных пробоин, в которые непрерывно поступала вода. Осмотрев их, Мэннинг быстро вернулся назад и, подтянувшись, залез через люк в каюту.
– Как? – спросил старик.
– Могло быть и хуже. В конце концов, с тех пор, как мы покинули Сан-Хуан, прошло уже семь часов. Столько времени потребовалось для того, чтобы довести судно до такого развала. Еще три часа – и мы будем на Испанском Рифе. Там и займемся вашей посудиной. Беспокоиться не о чем.
Старик был явно не в своей тарелке. Он снова уселся за стол и потянулся к кофейнику.
Когда Мэннинг поднялся на палубу, сразу почувствовал, что в погоде что-то изменилось. Ветер разошелся вовсю, откуда-то натянуло облака, в которых то и дело скрывалась луна. Не успел капитан войти в рубку, как по стеклу забарабанил дождь.
– Ну, что там? – спросил Орлов.
– Пока вода прибывает довольно медленно. Вот почему мы заметили пробоину так поздно.
– Сколько осталось до Испанского Рифа?
– Часа три хода.
– Тогда порядок.
– Не уверен. Не забывай, стены каюты – как решето. Если погода испортится, мы долго не продержимся.