Ночной шторм
Шрифт:
— Разве это не рай? — спросила Марианна.
Йоаким поднял глаза на нее и сказал:
— Я раньше думал, что рай — это наш хутор. Но это было раньше.
Марианна с недоумением посмотрела на него и слегка улыбнулась.
— Иисус умер ради нас, — продолжила она. — Он отдал свою жизнь ради того, чтобы мы были счастливыми.
Йоаким снова посмотрел на картинку и кивнул.
— Красиво, — сказал он и указал пальцем на горы на горизонте: — Горы тоже красивые.
— Это рай, — повторила Марианна.
— Существует жизнь после смерти, Йоаким, — сказал Филипп, наклоняясь ближе к нему с таким видом, словно поверяет ему тайну. — Вечная жизнь — это реальность. Разве это не прекрасно?
Йоаким снова кивнул. Он не мог отвести глаз от картинки. Он и раньше видел такие брошюры, но никогда не замечал, какие они красивые.
— Я хотел бы жить в горах, — проговорил он.
Дышать свежим горным воздухом. Вместе с Катрин. Здесь, на острове, не было гор. И не было Катрин.
Йоакиму стало трудно дышать. Он опустил голову, чувствуя, как слезы подступают ему к горлу.
— Вам плохо? — взволнованно спросила Марианна.
Йоаким покачал головой, склонился над столом и заплакал. Да, ему плохо. Ему очень плохо.
Катрин… Этель…
Несколько минут Йоаким безудержно рыдал за кухонным столом, забыв обо всем. Он словно сквозь туман слышал шепот и скрип стульев, но не мог успокоиться. Йоаким почувствовал теплую руку на плече и через пару секунд услышал, как хлопнула входная дверь. Когда он наконец вытер слезы, он обнаружил, что остался один в кухне. Во дворе послышался звук мотора машины.
Брошюра с изображением людей на лугу все еще лежала перед ним на столе. Когда машина уехала, Йоаким высморкался и посмотрел на иллюстрацию.
Он должен что-то сделать. Что угодно.
Со вздохом он заставил себя подняться со стула и выкинуть брошюру в мусорное ведро.
В доме было тихо. Йоаким вышел в коридор и заглянул в гостиную, где на полу стояли банки с краской и лежали кисти и тряпки. Катрин собиралась красить оконные рамы, но успела только удалить старую краску. Это Катрин выбрала цвет обоев и краски, потому что у нее было более четкое представление о дизайне, чем у Йоакима. Все материалы для ремонта были закуплены и сложены у стены.
Йоаким вздохнул.
Потом открыл бутылку с растворителем и взял тряпку. Он принялся за работу с ожесточенным рвением. В тишине дома слышно было, как тряпка трется о стену.
«Не нажимай так сильно, Ким», — услышал в голове Йоаким голос Катрин.
Наступили выходные. Дети были дома и играли в комнате Ливии.
Йоаким закончил с окнами и собирался оклеивать обоями стены в угловой комнате, где уже поставил стол и приготовил клей. Это была крошечная спальня с изразцовой печкой в углу. Цветочные обои начала века были в ужасном состоянии, и их пришлось сорвать. Катрин сделала это еще в начале осени, удалив все остатки старых обоев и зашпаклевав стену для наклеивания новых. Ей нравилась эта маленькая комната. Йоаким попытался не думать о жене сейчас. Ему нужно только наклеить обои. Он поднял рулон английских обоев ручной работы — точно такими же были оклеены стены в Яблочной вилле, — взял линейку и начал отмерять нужную длину.
Они с Катрин всегда наклеивали обои вдвоем. Йоаким вздохнул, но продолжил работу. Нельзя спешить. Нужно работать медленно и сосредоточенно, словно медитируешь. В этот момент он был монахом, а дом — его монастырем.
Оклеив одну стену и разгладив обои, Йоаким вдруг услышал странный звук. Он быстро спустился со стремянки и прислушался. Звук повторялся ритмично с перерывом в одну-две секунды и доносился снаружи.
Подойдя к окну, Йоаким открыл его, впуская внутрь холодный воздух.
Наискосок от дома стоял мальчик, на вид он был старше Ливии на пару лет. У ног его лежал желтый пластиковый мяч. Из-под вязаной шапочки торчали упрямые кудряшки, а зимняя куртка была неправильно застегнута. Мальчик с любопытством посмотрел на Йоакима в окне.
— Привет, — сказал Йоаким.
— Здравствуйте! — бодрым голосом произнес мальчик.
— Не стоит тут играть в мяч, — прибавил Йоаким. — Ты можешь разбить окно.
— Я целюсь в стену, — возразил мальчик. — И никогда не промахиваюсь.
— Хорошо. Как тебя зовут?
— Андреас.
Мальчик потер холодный нос рукой.
— Где ты живешь?
— Там. — Мальчик показал рукой в сторону фермы.
Значит, это сын Карлсонов, отправившийся один на прогулку.
— Хочешь зайти? — предложил Йоаким.
— Зачем?
— Познакомишься с Ливией и Габриэлем, моими детьми. Ливия твоя ровесница.
— Мне семь, — объявил Андреас. — Ей тоже семь?
— Нет, но она почти твоя ровесница.
Андреас кивнул и почесал нос.
— Ладно, но ненадолго, мы скоро будем есть.
Он подобрал мячик и скрылся за углом. Закрыв окно, Йоаким вышел в коридор.
— Ливия, Габриэль, у нас гости!
Через секунду показалась Ливия с Форманом в руках.
— Гости? — переспросила она.
— Кое-кто хочет с тобой встретиться.
— Кто?
— Один мальчик.
— Мальчик? — Ливия сделала удивленные глаза. — Не хочу никаких мальчиков… Как его зовут?
— Андреас, он наш сосед.
— Но я его не знаю, — в панике вскричала Ливия, но, прежде чем Йоаким успел сказать что-то умное о том, как полезно заводить новых друзей, входная дверь распахнулась и вошел Андреас.
— Входи, Андреас, — приветливо сказал Йоаким. — Можешь снять куртку и шапку.
Мальчик сбросил верхнюю одежду прямо на пол.
— Ты раньше бывал в нашем доме?
— Нет, у вас всегда закрыто.
— Теперь нет. Мы тут живем.
Андреас смотрел на Ливию, а она пристально смотрела на него, однако никто не хотел здороваться.
Габриэль выглянул из комнаты, но тоже ничего не сказал.
— Я помогал загонять коров, — сказал через минуту Андреас, обводя взглядом комнату.
— Сегодня?
— Нет, на прошлой неделе. Иначе бы они замерзли до смерти — такая холодина.