Ночной скиталец
Шрифт:
Ланс обхватил ее лицо ладонями.
— Это не имеет значения. О, я хочу тебя, Розалин. Не ошибайся насчет этого. Очень сильно, но лишь когда ты будешь готова. Я мог бы ждать тебя вечно, леди, если бы это было нужно.
Он посмотрел на нее таким теплым, ласкающим и таким знакомым взглядом. Она часто видела точно такое же выражение на лице сэра Ланселота. Всякий раз, когда он говорил, что любит ее.
Дрожа, Розалин отстранилась от Ланса, больше не в состоянии отрицать правду. Вэл был прав. Ланс любил ее. Она уставилась на его ботинки, не в состоянии поднять глаза, не зная, что сказать, ошеломленная
Осознанием того, что где-то, когда-то в течение последних головокружительных недель она также влюбилась в Ланса.
Стрелки часов неумолимо приближались к полуночи, но Розалин все еще была в своей ночной рубашке. Платье и шаль, которые она выбрала для встречи с сэром Ланселотом, лежали на кровати.
Ветерок, залетавший в спальню через открытое окно, свежел, и Розалин закрыла створки, удивляясь, как все ее золотые летние дни могли превратиться в такую одинокую темную ночь, когда она должна принять мучительно решение. Склонившись к оконной раме, Розалин посмотрела на небо столь безжалостное и хмурое, что даже луна не отваживалась показаться. В воздухе ощущалось напряжение, как будто собирался шторм. Или это лишь смятение в ее сердце?
Как получилось, что она запуталась в такой ситуации? Многие женщины позавидовали бы ей: двое отважных, красивых мужчин влюбились в нее. Когда-то она сама посчитала бы это романтичным.
На самом деле, здесь не было никакой романтики. Это было ужасно, потому что кто-то в конечном счете оказался бы несчастным. Она не принадлежала к тем женщинам, которые могут отвечать на любовь двух разных мужчин.
Розалин всегда любила своего отважного сэра Ланселота, сначала как легенду, потом как печального, благородного призрака, который появился в ее жизни. Но в какой-то момент этого бурного лета она влюбилась также и в его потомка.
Не в Ланса Сент-Леджера — безнравственного негодяя, который, без сомнения, очаровал слишком много женщин. Но в мужчину, который когда-то был пылким молодым солдатом с портрета, который тратил время на игры с мечами с одинокими маленькими девочками, который спасал бедных вдов и делал вид, что это для него ничего не значит.
Мужчина, который купил ей щенка и прочные ботинки и увез ее в Тинтажель. Который мог заставить ее смеяться, заставить ее покраснеть, от простого прикосновения которого ее кожу начинало покалывать. Мужчина, который поддерживал ее, когда она высказывала свое мнение, который помогал ей раскрывать в себе силы, о существовании которых она даже не подозревала.
«Но сэр Ланселот нуждается в тебе», — прошептал печальный голос в ее голове. Ее одинокий рыцарь, чей мир исчез в дымке времени. Его любовь к Розалин, без сомнения, была всем, что он имел.
«Но как же Ланс?» — возразило в ответ ее сердце. Ее смелый солдат, вернувшийся с войны с невредимым телом, но со столькими шрамами, оставшимися на его сердце. На сердце, которое только-только начало исцеляться. И все из-за нее, как полагал Ланс.
Ланс тоже нуждался в ней… и, что важнее, Розалин нуждалась в нем. Она ведь была не призраком, а женщиной из плоти и крови, с очень человеческими желаниями. Чтобы ее обнимали, целовали и касались. Ласкали и любили… чтобы у
Розалин отошла от окна и устало направилась туда, где оставила одежду для ночного свидания. Она провела пальцем по мягким складкам своей индийской муслиновой шали, еще одному подарку от Ланса, и ее сердце заболело, как будто его разрывали надвое.
Она бросила шаль и решительно подошла к прикроватному столику, где держала маленький переносной несессер. Присев на край кровати, открыла деревянную крышку и вытащила перо, чернила и лист бумаги.
Розалин пыталась успокоить себя. Сэр Ланселот на самом деле принадлежал не ей, а, скорее, Гвиневере и Камелоту давно прошедших дней, вечной любовной истории, которая измерялась веками.
Если бы только она не узнала мужчину за легендой, измученного воина, такого благородного и полного сострадания, приведенного в уныние ошибками прошлого. Она думала, что он будет делать без ее любви. Продолжит скитаться во времени в поисках избавления, которое ускользнуло от него?
Розалин могла лишь надеяться, что сэр Ланселот найдет покой, который он так отчаянно искал. Легенды гласили, что однажды король Артур вернется, вечный король. И, возможно, вместе с ним вернется Ланселот, его доверенный рыцарь и друг.
Розалин должна была верить в это, или она никогда не сможет написать письмо. Ожесточив сердце, она погрузила перо в чернила и начала писать.
Мой милый Ланселот!
С великодушием вашего благородного духа вы однажды сказали мне, что если когда-то наступит время, когда я предпочту вас моему мужу…
Каким-то образом ей удалось закончить письмо, не разрыдавшись. Когда она не появится в саду этой ночью, он непременно отправится разыскивать ее. Она положила письмо на своей туалетный столик, где рыцарь обязательно его найдет.
Затем, надев халат поверх ночной рубашки, Розалин взяла свечу и выскользнула из спальни. Прежде чем смогла передумать.
Глава 18
Ночной бриз пробирался сквозь узкие башенные окна, щекоча обнаженную спину Ланса, пока тот снимал бриджи, собираясь надеть свой маскарадный костюм. «Еще одна полночь», — вздохнул Ланс. И опять боль в пояснице от лежания на кровати в кольчуге. Но он постепенно смирялся с необходимостью носить чертову штуку.
«Я мог бы ждать тебя вечно, леди, если бы было нужно», — сказал он Розалин и с удивлением понял, что это была правда, хотя временами становилось чертовски трудно бороться со своими естественными мужскими потребностями.
Но что-то странное случилось с ним с тех пор, как он встретил Розалин. Чувство покоя, неведомое ему прежде, поселилось в его неугомонном сердце. Он даже смог рассказать ей о вещах, о которых ему было слишком больно вспоминать: о том, как обесчестил себя из-за Адель Монтерой, о потерях и разрушениях, которым был свидетелем на поле боя, о сожалении, которое испытывал, вспоминая о тех днях, чувстве вины, которое все еще было с ним, но каким-то образом смягчилось, как будто он, наконец, нашел в глазах Розалин прощение, которое так долго искал.