Ночной всадник
Шрифт:
— Ну хорошо, — проворчал Весельчак. — Я вскоре возвращаюсь домой. Я не собираюсь зарыться в монеты, как ты, Мак.
Тот не ответил, но его глаза невидяще скользнули по залу, и пока его голова описывала дугу, Весельчак Лэнгли позволил себе скривить на мгновение губы.
— Если бы я знал цену, — процедил он, — я бы заказал еще выпивки.
— Я не пью, — монотонно возразил гигант.
— Тогда я встану и пропущу одну с Бледным Энном. Иногда он позволяет себе маленькую благотворительность.
Он поднялся на ноги и направился, проталкиваясь сквозь толпу,
— Брат, я долгое время собирал здесь пыль, но не дождался награды. У меня в глотке пересохло, Энн.
Бледный Энн изучал его с печальным недоверием.
— Мой друг, — горестно вздохнул он, — «огненная вода» — корень всех бед. Что касается меня, я гашу жажду ключевой водой. Вон там, в углу, стоит бочка с глубоким ковшом. Не забывай об этом.
— А я не благодарю тебя, — разозлился Весельчак Лэнгли. — Черт возьми скупердяев, говорю я!
Длинная рука Бледного Энна страстно обвилась вокруг горлышка пустой бутылки.
— Я не совсем хорошо расслышал, что ты сказал? — свирепо осведомился он и наклонился над стойкой — на расстоянии удара.
— Я повторю тебе позже, — глухо процедил Весельчак и повернулся к стойке боком.
Как только он это сделал, два сравнительно недавно пришедших парня подошли к нему. Они выглядели свежими, так как много месяцев проводили землеобмер и подавляли громадную жажду громадными усилиями. Весельчак Лэнгли оглядел их, вздохнул с облегчением и затем спокойно достал табак и коричневую бумагу. Он прервал скручивание сигареты и предложил бумагу и табак ближайшему парню.
— Куришь? — спросил Лэнгли.
В наши дни человек из горных пустынь знает великое множество всякой всячины, но не знает, как отказать. Предложенный подарок смутил парня, но он не представлял, как уклониться от него, также он не успокоился бы до тех пор, пока не отблагодарил.
— Конечно, — заверил он и забрал табак и бумагу. — Спасибо.
Он украдкой бросил сигарету, которую только что зажег, и наступил на нее, затем скрутил другую из материала Весельчака. Проделывая это, он не спускал глаз со своего нового приятеля.
— Пьешь? — спросил он наконец.
— Не сейчас, — беззаботно успокоил Весельчак.
— Всегда есть место для еще одной, — запротестовал его новый знакомый, тем более настойчиво, что увидел свой шанс отблагодарить.
— Ну, так и быть, — согласился Весельчак. — Только по одной.
И он налил стакан до краев, благодарно поднял его в честь угощавшего и, не пролив ни капли, влил в себя одним глотком.
— Давно в городе? — поинтересовался он.
— Не настолько, чтобы найти себе какое-то занятие, — отозвался тот.
Глаза Весельчака Лэнгли заблестели. Он внимательно оглядел этих двоих. Один — черноволосый, другой — рыжий, но явно братья: оба высокие, плечистые, с квадратными челюстями и приплюснутыми носами. В этих двоих текла ирландская кровь; огонь в их глазах имел происхождение определенно только из одного места на земле. Весельчак ухмыльнулся и пробежал глазами расстояние до того места, где сидел Мак Стрэнн — тяжелая, инертная глыба, чей мясистый лоб застыл в полунахмуренной животной задумчивости.
— Слышал, наверное, — сообщил он своему новому приятелю у стойки. — В городе есть человек, который утверждает, что в этой дыре нет таких, кто бы даже вдвоем одолели его.
— Черт! — рявкнул рыжий. И посмотрел на свои громадные кулачищи.
— Кстати, — поспешно продолжил Весельчак, — он сейчас здесь.
Лэнгли снова взглянул на Стрэнна и опять вспомнил выпивку, которую Мак, возможно, легко бы ему купил.
— Это, конечно, не Бледный Энн? — осведомился чернявый, оглядывая с головы до ног предпринимателя.
— Он? Ну что вы! Вовсе нет! — ухмыльнулся Весельчак. — Вон здоровый парень за столиком в конце стойки, — указал он на Мака Стрэнна. — Я полагаю, он выпил немного. Еще тот орешек!
— Этот остолоп? — заметил рыжий, подперев челюсть. — Похоже, достаточно стар, чтобы запомнить, кто тут хозяин.
— По-моему, он жмот, — вклинился чернявый брат, — его следует проучить сейчас же, прямо здесь. В самом деле, за его столом есть место еще для двоих.
Продолжая так подзадоривать друг друга, оба прикончили свою выпивку и спокойно направились через весь зал туда, где сидел Мак Стрэнн. Весельчак Лэнгли последовал за ними на безопасном расстоянии и приблизился достаточно, чтобы слышать глубокий бас Мака Стрэнна:
— Извините, парни, но это место занято.
Рыжий плюхнулся на указанный стул.
— Ты прав, — спокойно объявил он. — Всякий с закрытыми глазами увидит, что ты не дурак. Стул — мой!
И он вызывающе ухмыльнулся в лицо Маку Стрэнну. Последний поднял голову и внимательно осмотрел парочку; в его глазах возникло то любопытство, которое Весельчак Лэнгли много раз видел у быка, предводителя стада.
Гигант осторожно объяснил:
— Я имею в виду моего друга, который сидит на этом стуле.
— Если я не твой друг, — спокойно парировал чернявый, — не моя вина. Забудь это, приятель.
Мак Стрэнн вытянул свою огромную ручищу по столешнице.
— А не лучше ли тебе убраться с этого стула, — предложил он.
Другой медленно огляделся и снова взглянул Маку Стрэнну прямо в лицо.
— Может, что-то не так с моими глазами, — рявкнул он, — но я не вижу причины.
Диалог длился достаточно долго, чтобы привлечь всеобщее внимание к столику в конце зала и, значит, многих свидетелей того, что последовало. Рука Мака Стрэнна вскинулась и вцепилась в воротник рубахи чернявого, подняла его с места и резким толчком отбросила в сторону. Мак, вероятно, намеревался сокрушительно швырнуть задиру на стойку, но не выдержала рубаха. Она лопнула пополам на плечах, и поверженный нахал, голый по пояс, рыча, летел до середины зала, пока не обрел равновесие. За ним следом двинулся Мак Стрэнн, с ловкостью, удивительной для такого толстого, бесформенного быка. Пальцы его длинных вытянутых рук напряглись, губы скривились в той особенной тупой усмешке, а на лице отразилось неподдельное веселье.