Шрифт:
Глава 1
Парни, которые собирались посмотреть на смерть Весси, столпились у стойки. Их было много, и все они были чем-то напуганы. Я вошел в бар, когда они разливали напитки в бокалы. Заметив меня, ребята издали нечто вроде стона.
– О, смотрите, кто пришел! – воскликнул Барри. – Сама сенсация пожаловала в наш дом.
Барри Хадсон был неплохим парнем, но голова у него забита черт знает чем. Я заказал себе хлебной водки и махнул им рукой:
– Привет, ребята! Держу
Им не очень-то понравились мои слова, и они угрюмо меня окружили. Хадсон ткнул меня пальцем в грудь, двое из парней толкнули. Все они были пьяны, и я сделал вид, что не заметил их грубости.
– Послушай, друг, – произнес Хадсон, с трудом сфокусировав свой взгляд на моем лице. – Здесь собрались только по приглашению. У тебя нет шансов. Будь человеком, убирайся отсюда.
Я глотнул хлебной водки и показал свою карточку:
– Мальчики, я не только ваш друг, но и еще коллега. Остаюсь с вами до конца.
Хаккеншмидт из «Глобуса» сдвинул шляпу на затылок.
– Чего ты приперся так рано? – спросил он. – Тебе и так всегда везет.
Его жирное лицо было похоже на рыхлый датский сыр.
Я кивнул:
– Знаю, ты груб. Лучше явиться рано, чем поздно, как сказала одна моя знакомая стюардесса, обнаружив меня в своей постели.
Хадсон отставил свой бокал и взглянул на часы.
– Крайний срок – двенадцать ноль-ноль, – объявил он.
Хаккеншмидт сжал свой бокал, и тот развалился на части.
– Не надо волноваться, – заметил я, задумчиво взглянув на него.
Он вытащил пачку соломинок из стаканчика, тщательно примерился, разломал одну пополам, а потом укоротил одну из половинок на глазах присутствующих. Проделав эту процедуру еще с несколькими соломинками, разломив их так же пополам, Хаккеншмидт сжал все в кулаке и протянул нам.
– Ты не учел меня, – сказал я, пристально глядя на него.
– Да? – Хаккеншмидт облизнул свои жирные губы и глумливо уставился на меня. – Я думал, что ты не будешь в этом участвовать.
Я наклонился, подобрал соломинку и протянул ему:
– Возьми, будь хорошим мальчиком.
Мы посмотрели друг на друга, и он все-таки взял. Надо же, этот мягкотелый червяк возомнил себя крутым!
Одна из соломинок была короче других, и тот, кто ее вытащит, сможет услышать последние слова Весси. Я мысленно пожелал им всем неудачи.
Первым тянул Хадсон, но короткой ему не досталось. Затем тащили еще трое, и с тем же успехом. Подошла моя очередь. Я знал, что мне достанется самая короткая, и не глядя отбросил соломинку в сторону. Остальные с удивлением уставились на меня.
– Опять повезло, – бросил Хадсон.
– Кому-то должно везти, – скромно улыбнулся я. – Не беспокойся, ты все узнаешь.
Я взглянул на часы: одиннадцать двадцать. Еще хватит времени на выпивку. Ребята вокруг меня пили с таким видом, будто умереть придется именно им. На улице нас ждали три машины, которые должны были отвезти нас в тюрьму. Мы с Хадсоном и Хаккеншмидтом уселись в первую, туда же втиснулись еще двое.
– Ник, почему ты заинтересовался этим делом? – спросил Хадсон, когда мы уже поехали.
– А почему бы и нет? – усмехнувшись, отозвался я. – Весси наделал много шума, не так ли?
Хадсон осторожный парень, но ему меня не провести.
– Я подумал, что неплохо взглянуть на приговоренного. В любом случае смерть в газовой камере для меня новинка.
– Ты не много потерял, не так ли? – сказал Хадсон.
Я кивнул:
– Я тоже так думаю.
– Ты полагаешь, это сделал Весси? – поинтересовался Хадсон.
– А ты? – снова усмехнулся я.
Хадсон тихо проворчал:
– Послушай, парень, если за этим что-то кроется, расскажи. Я ведь всегда делился с тобой информацией. Полагаю…
– Хватит, – сухо сказал я. – Откуда, черт возьми, известно, он это сделал или нет? Суд обвинил его, не так ли?
– Меня не интересует, что думает суд. Я спрашиваю, что думаешь ты.
– Я никогда не думал об этом, – торопливо промолвил я. – Просто жду, когда что-нибудь случится.
– О’кей, приятель, – ухмыльнулся Хадсон. – Подождем, пока тебе что-нибудь понадобится.
Мы подъехали к тюрьме в одиннадцать сорок. У ворот уже ожидали другие свидетели. В тусклом свете фонаря вновь прибывающие неторопливо и как-то неловко вылезали из своих машин и стекались к воротам. Все делали вид, что не знают, зачем они здесь собрались. Мы присоединились к ним. В одиннадцать сорок пять ворота тюрьмы отворились.
Пара копов внимательно проверила наши карточки и сделала на них какие-то отметки. После случая во время казни Снайдера власти боялись, что кто-нибудь решит пронести и передать преступнику оружие и тот учинит в камере побоище. Копы проверили всех без исключения.
Затем нас повели по лабиринтам коридоров, каждый из которых заканчивался металлическими воротами. Прежде чем мы подходили к следующим из них, предыдущие с лязгом закрывались за нашими спинами.
Нас провели гуськом в серое мрачное здание, и мне показалось, что мы выглядели как профессиональные преступники. В камерах было темно и тихо, и наши шаги гулко раздавались в тишине. Пройдя по коридору с низким потолком, мы снова оказались на улице.
«Дом смерти» находился в дальнем конце огромного тюремного двора. Мы миновали катафалк, припаркованный напротив «дома смерти», и некоторые из нас при виде этой повозки задумались о своей очереди предстать перед Богом. «Дом смерти» имел два входа. Один вел в коридор к газовой камере, другой – в маленькое помещение, где сейчас сидел Весси.