Ночные грезы
Шрифт:
– Может быть, зернышки острого перца? – немного подумав, предположила Джордан. – Мне приходилось встречаться с рецептами соте, в которые входит перец.
– Нет, не думаю. Видите ли, овощи, которые готовила бабушка, не были острыми – просто у них был такой специфический аромат… даже не знаю, как объяснить. С тех самых пор, как она умерла, мне ни разу не доводилось пробовать ничего подобного, а уж какой-никакой опыт по этой части у меня есть. Особенно в том, что касается овощей. Ведь в душе я как был, так и остался этаким парнем с Юга.
Бо смотрел, как Джордан наполняет тарелку – обжаренные до золотистой корочки цыплята, картофельное пюре и соте из овощей. Дождавшись, когда она поставила тарелку на стол, он выразительно потянул носом, а потом повернулся к притихшему Спенсеру.
– Ну и в чем дело, Спенс? – поинтересовался Бо. – Допустим, ты не очень любишь дохлых цыплят. А как насчет всего остального?
– Угадай, – проворчал Спенсер.
– Ну… сдается мне, тебе не слишком пришлись по вкусу вот эти крошечные зеленые штучки в картофельном пюре. Ну как, угадал?
– Она сказала, что это лук такой, – брюзгливо бросил Спенсер, сделав ударение па слове «она».
– Многие дети не слишком любят лук, – согласился Бо. – Особенно зеленый. Потому что большинство из них почему-то вообще не любят ничего зеленого. И уж совсем они не выносят того, что называется «зелень». Верно?
– Верно! – кивнул Спенсер. По восторженному выражению его пухлой детской мордашки было понятно, что авторитет Бо в его глазах взлетел чуть ли не до небес.
– Знаешь, Спенсер, когда я была в твоем возрасте, – вмешалась Джордан, – я очень любила лук. И зеленые овощи тоже. Вообще всякую зелень.
– Да, конечно, но ведь вы же были девочкой, – авторитетно заявил Бо. И, обернувшись к Спенсеру, небрежно бросил: – Держу пари, парень, что ты с большим удовольствием слопал бы сейчас большущий сандвич с арахисовым маслом и желе.
Спенсер восторженно закивал. Джордан немного подумала.
– У меня где-то было арахисовое масло, – сказала она. – И по-моему, в одном из этих шкафчиков еще оставался мармелад. Или он стоит в кладовке?
– Мармелад?! – хором воскликнули Бо со Спенсером.
– Какой еще мармелад? – сморщив нос, спросил Спенсер.
– А обычного желе у вас разве нет? – Бо вытаращил на Джордан глаза. На лице его было написано такое изумление, словно она и в самом деле предложила ему отведать супа из кошачьих хвостов.
Джордан едва не застонала от отчаяния. Неужели у всех мам под рукой непременно должно быть желе? И разве желе и мармелад не одно и то же? Выходит, всем мамам положено знать такие вещи? Насколько она помнила, желе – это такая липкая красная масса, его продают в таких мягких пластиковых бутылках, откуда его приходится выдавливать.
– А как насчет меда? – с надеждой спросил Бо. – Меда у вас, случайно, не найдется?
– Да! Мед у меня есть! – воскликнула Джордан с таким ликующим видом, как будто только что ответила на последний вопрос и вышла в финал конкурса «Кто хочет стать миллионером?».
– Что скажешь, Спенсер? Ел когда-нибудь сандвич с арахисовым маслом и медом?
– Не-а.
– Хочешь попробовать?
– Угу, – буркнул малыш, явно обращаясь к Бо.
Заметив это, тот отодвинул стул и встал.
– Сейчас сделаю, – пообещал он.
– Давайте я сделаю, – вскочила Джордан. – А вы ешьте.
– Ну уж нет. Цыпленок подождет. Видите ли, мэм, у меня есть свой собственный рецепт приготовления сногсшибательных сандвичей с арахисовым маслом и медом, – похвастался он. – Палочки с солью у вас найдутся?
– Палочки с солью?!
– М-да… похоже, что нет. Ладно, мне нужно немного подумать. Ну хорошо, тогда что-нибудь, хоть отдаленно напоминающее палочки с солью?
– Есть сухие крекеры с кунжутом и чесноком, – ответила Джордан. Открыв кухонный шкафчик, она покопалась в нем и вытащила баночку с медом и еще одну – с арахисовым маслом. От острого глаза Бо не укрылось, что это была не та большая пластиковая банка с медом в виде медведя, которую обычно покупают для детей. Джордан поставила на стол баночку из толстого стекла, на которой красовалось название весьма известной фирмы. «Дорогая штучка», – хмыкнул он про себя.
Бо вдруг обрадовался, что у нее не оказалось той хорошо знакомой ему банки в виде медведя. Прошлое умерло и похоронено. А ворошить воспоминания – все равно что копаться в свежей могиле.
«Жаль только, что они помимо моей воли так и норовят выбраться на свет», – вздохнул Бо.
Решив, что лучше всего переключиться на что-нибудь другое, он повернулся к Джордан.
– Крекеры с кунжутом и чесноком? А можно на них посмотреть?
Джордан молча сунула ему в руки пакет с крекерами. Бо несколько минут внимательно изучал содержимое, потом пожал плечами:
– Думаю, сойдет.
– Так вы что же, хотите сделать сандвич с крекером?
– Я собираюсь сделать сандвич с хлебом, – поправил ее Бо, потом сбросил свой элегантный блейзер, небрежно перекинул его через спинку стула и ловко закатал рукава. – Крекеры – это уже для другого. Так, отлично. А теперь отойдите в сторонку и смотрите.
Вскинув вверх руки жестом, как бы говорившим: «Делайте что хотите!» – Джордан уселась на стул рядом со Спенсером.
– А где хлеб? – бросил Бо.
– В верхнем шкафчике. Слева от вас.
– А вилки с ножами?
– В верхнем шкафчике. Справа от вас.
Бо достал из шкафа хлеб – не обычный батон, а нечто забавное, обсыпанное злаками, – но решил, что сойдет и это. Потом, уже из другого шкафа, он извлек два ножа для масла и ложку. Отрезав большой ломоть, Бо взял один из ножей и густо помазал хлеб арахисовым маслом. Потом зачерпнул ложку меда и полил им сверху.
Готовя свой фирменный сандвич, Бо старался не отвлекаться. «Думай о том, что делаешь, – твердил он себе. – Прошлое умерло. К нему нет возврата. Нет ничего, кроме этой кухни и незнакомого маленького мальчика. Для чего ворошить то, что было?» Но жестокая память неумолимо возвращала его к тому, как когда-то, в другой жизни, он так же стоял на кухне и готовил сандвич для другого мальчика – и тоже с арахисовым маслом и медом…