Ночные сестры. Сборник
Шрифт:
* * *
В советские времена главный врач санатория Грачев Вячеслав Германович никакими особыми врачебными достижениями не блистал, а двигался в основном по комсомольско-партийной линии. Сначала в институте в качестве секретаря комсомольской организации факультета, потом в районной больнице в качестве не столько кардиолога, сколько секретаря парторганизации.
В начале девяностых, когда наступили совсем уж лихие времена, его старый друг еще по институтским временам, а тогда крупный чиновник районного масштаба,
Дело в том, что вскоре после его нового назначения компартию отменили, и друг Вячеслава Германовича из начальства сделался какой-то совсем уж мелкой и никому не нужной сошкой. Санаторий из «Красных сосен» переименовали в «Удельное». Впрочем, старожилы говорили, что именно так называлось имение местных графов, еще в гражданскую национализированное и отданное под военный госпиталь.
А Вячеслав Германович на новом месте укрепился. И через несколько лет, с почетом отправив на пенсию главного врача, своего шефа, занял его место. По прежним своим мелкоаппаратным играм он знал, что менять надо всю команду. В результате нескольких нехитрых ходов с инвентаризацией он сменил прежнюю старшую медсестру на новую, с литыми икрами и тугой грудью громкоголосую ухватистую Полину. Полина стала исправно выполнять обязанности старшей медсестры. А заодно очень кстати дала Вячеславу Германовичу, не слишком счастливому в браке, утвердиться в его мужской состоятельности. И потом неоднократно эту уверенность в нем укрепила.
Уже более десяти лет Вячеслав Германович был полновластным хозяином в своей маленькой вотчине. Даже чехарда «наверху», бесконечные перестановки в районном руководстве не касались Вячеслава Германовича. Представители районной власти редко вспоминали о санатории «Удельное». А на случай, когда вспомнят, Вячеслав Германович оборудовал специальную палату повышенной комфортности и построил два VIP-коттеджа. Поэтому власть уезжала из «Удельного» в самом приятном расположении духа, обычно даже не заглядывая в основной корпус.
И вот теперь, с появлением в санатории неопознанного московского потерпевшего, Вячеслав Германович потерял покой. Потерпевший, конечно, здорово приложился головой и нес временами полную, с точки зрения Вячеслава Германовича, околесицу. Но и помимо последствий ушиба головы чувствовалось в его манере общаться что-то безбашенное, настораживающее, внушающее мелкому функционеру Вячеславу Германовичу безотчетное чувство тревоги.
Именно новому пациенту и было посвящено очередное утреннее совещание в кабинете главного врача. Он даже вызвал из отгула Ларису, поскольку именно в ее дежурство поступил к ним этот московский не то олигарх, не то чиновник.
И сейчас, на совещании, он обращался в основном к ней. А на остальных врачей, все больше плотных теток предпенсионного возраста, он если и поглядывал строго, так для того только, чтобы они понимали: тема этого совещания важна и касается решительно всех.
Вячеслав Германович
— Что в милиции выяснили про этого сумасшедшего?
Лариса злилась. Что за срочность такая? Зачем потребовалось отрывать ее от почти состоявшегося жениха, который и приехал-то всего на несколько дней. А сколько на эти несколько дней было возложено ожиданий!
Она молча рассматривала бугристую, в пегих заплешинах голову Вячеслава Германовича. Наслаждалась его нетерпением. Когда главврач уже начал нервно ерзать на стуле, спокойно отчиталась:
— Владельцем машины является он сам, наш пациент Шнек. В аварии никто не пострадал. Ничего противозаконного не произошло, и милиция отказывается делать запросы о личности пострадавшего. Наша милиция вообще не любит связываться с москвичами, мало ли какие у них там родственники или знакомые. — Лариса полюбовалась бледностью, залившей щеки главного, вбила последний гвоздь: — По документам он помощник советника Президента РФ.
— А что такое помощник советника Президента РФ? — Вячеслав Германович вытер вспотевший лоб ладонью.
— Это помощник советника президента.
Вячеслав Германович нахмурился. Он не понял, что значит этот ответ, — шутит Лариса Петровна или говорит серьезно. Но ругаться с ней было ему сейчас совсем не с руки. Из всех присутствующих у нее одной был уже налажен контакт с этим непонятным Шнеком.
Вячеслав Германович достал из стола лист бумаги, заполненный размашистым уверенным почерком.
— Этот Шнек написал мне предложение, чтобы я увеличил зарплату бухгалтеру. Как я на это предложение должен реагировать?
Он обвел присутствующих вопросительно-удивленным взглядом, приглашая вместе подивиться таким чудесам. Красивое, чуть надменное лицо Ларисы Петровны было, как назло, совершенно непроницаемым.
— Разумное предложение. Она хороший бухгалтер.
Вячеслав Германович пропустил, казалось, это соображение мимо ушей. Помялся немного, спросил:
— Шнек — еврейская фамилия?
— А это что-то меняет? — невозмутимо поинтересовалась Лариса.
— В правительстве опять много евреев, — доверительно понизив голос, сообщил коллективу Вячеслав Германович. — И они опять оказывают влияние. — Вячеслав Германович значительно поднял брови.
Лариса перестала сдерживаться. Сказала раздраженно:
— Фамилия Шнек может быть и немецкой. Сейчас в паспортах национальность не пишут. Честно говоря, национальность пострадавшего меня мало волнует. Меня волнует, что без томографа и консультаций с опытным невропатологом мы не можем поставить диагноз.
Ларисин тон подействовал на главврача отрезвляюще. Он сразу же вспомнил о своих прямых обязанностях, но и тут не упустил случая брызнуть ядом в пациента Шнека, который никак не хотел поддаваться идентификации.
— Я звонил. Этого Шнека в областном центре поставили в очередь на томограф. Но это не меньше недели. Если он такой влиятельный, пусть насчет него из Москвы позвонят. Нонна Викторовна, — Вячеслав Германович обратился к врачихе, с которой в первый день так неудачно зашел в палату к потерпевшему, — вам вопрос как к невропатологу, заслуженному врачу и, в конце концов, моему заместителю: в вашей практике было, чтобы больной не отличал, о чем он думает и что говорит?