Ночные волки
Шрифт:
Когда Аленичев удалился, я подумал: хорошая смена растет Грязнову. А у меня – кто преемник? Лиля Федотова?
Сдав захваченное у преступников оружие дежурному по МУРу, Грязнов засунул в кобуру свой пистолет и распорядился пригнать машину Меркулова на место. Машина была цела, работники ГАИ препроводили ее на Пушкинскую, 15а. Слава Богу, что никто не увел. Возможно, угонщики хорошо ориентируются в номерах. Впрочем, это их никогда не останавливало.
Позвонив Меркулову, я доложил ему обо всем,
Я положил трубку и облегченно вздохнул. Самое тяжелое было позади. Но я об этом и не подозревал.
Водитель вошел в кабинет и огляделся. Какое-то неуловимое изменение произошло в нем.
Грязнов начал:
– Фамилия?
– Савицкий.
– Имя-отчество?
– Филимон Бенедиктович.
– Вы это серьезно?
Молодой человек скривился.
– Ну вот, – сказал он. – Даже вы удивились. У меня действительно такое имя.
Не имя, а настоящая трагедия, посочувствовал я ему, небось дразнили его одноклассники в школе.
– Год рождения? – продолжал Грязнов.
– Семьдесят восьмой.
Восемнадцать лет! Что делается!
– Местожительство?
Мне вдруг захотелось выйти, прогуляться по коридорам, покурить. Как мне надоело все это: «Фамилия? Имя? Возраст? Адрес? Где работаете?» Впрочем, такова наша работа. Вначале этого свидетеля допросит Грязнов, но, если парень выдаст важную доказательственную информацию, за дело возьмусь я. Обычно следователи передопрашивают свидетелей или обвиняемых после оперсостава.
– Вы бывали когда-нибудь в МУРе, – спросил Грязнов.
– Нет. Мы только следили.
– За кем?
– За вами.
– За мной? Лично за мной? – Грязнов старался не выказать своего волнения.
– Да.
– С чего вдруг такое внимание?
– Не знаю.
– Не понял. Я спрашиваю: почему именно за мной вы следили?
– Я не знаю. Правда. Они мне не докладывались.
– Кто они? – не давал ему передышки Грязнов.
– Алик, Бизон, кто же еще.
– Кто это – Алик, Бизон?
– Ну кто был со мной. Алика вы в машине оставили. Он в шоке. Бизона я в здание затащил. Вы его тоже вырубили.
– Так. Понятно. Ну и с каких же пор вы за мной следили?
Парень вдруг замолчал, крепко сцепив ладони и уставившись в одну точку. Вдруг он поднял на меня глаза и, не сводя взгляда, спросил:
– Вас зовут Александр Борисович?
– Да, – опешил я.
– Вы ударили его?
– Кого?
Я вдруг понял, что сейчас заору, стану крушить все вокруг, потому что нервы были уже ни к черту. Я понял, о ком говорил этот парень.
– Алика, – ответил он, хотя мне уже не нужен был его ответ.
– Я защищался, – сказал я. – И ему здорово от меня досталось.
– Он мой старший брат, – сказал Филимон и заплакал.
Будь оно все проклято, подумал я. Будь оно все трижды проклято!
– Отведите меня в камеру, – сказал Филимон Грязнову. – Если нельзя отпустить, то отведите в камеру.
– Как зовут вашего брата? – спросил Грязнов.
– Альберт, – ответил он.
– А почему его Альберт, а вас – Филимон? – спросил Грязнов.
Отвлекает, понял я. Видит, что парень на пределе. В общем, действует правильно.
– Нас в честь дедов назвали, – ответил Филимон. – Его – в честь маминого папы, а меня – в честь папиного.
– А каскадер вам много хлопот доставил? – как говорится, врасплох задал вопрос Грязнов.
Филимон пожал плечами.
– Да нет, – сказал он. – Сидел дома сначала. Потом к вам поехал. Ну а когда Бизон доложил Семену Сергеевичу, что он к вам подался, тот приказал сначала подождать, а где-то через час велел больше каскадера не пасти, а ждать вас и следить за вами.
– Вот ведь какой этот Семен, – усмехнулся Грязнов. – Все знать хочет, любознательный. Он все там же проживает, в Крылатском?
Чистый блеф. Понятия не имеет Грязнов, где живет этот Семен Сергеевич.
– Я его в глаза никогда не видел, – признался Филимон. – Может, и в Крылатском, кто его знает. Бизон с ним общался, а для нас он слишком крутой был.
– Ну хорошо, – кивнул Грязнов. – А чего за мной-то следить?
– А я знаю? Мне куда говорят, туда я и еду.
Он посмотрел на меня и попросил:
– Отправьте меня в камеру. Я ничего не знаю. Все уже сказал.
– Сейчас отправим, – пообещал Грязнов и вызвал контролеров из внутренней тюрьмы. Когда парня уводили, он сказал ему на прощание: – За брата не волнуйся, если у него что-то серьезное, мы отправим его в больницу.
Оставшись наедине, мы долгое время молчали. Прервал молчание Грязнов.
– Ты не виноват, – сказал он. – С этими бандюгами мы поступили правильно. Тут не рассчитаешь силу удара. Ты ему здорово врезал, товарищ самбист, но жить он, думаю, будет.
Я молчал и изо всех сил сдерживал себя. Никто не знает, как чувствует себя человек после того, как бьет – пусть даже врага – в пах, по черепу, по ребрам. Плохо он себя чувствует, даже если это суровая необходимость в его работе.
Меркуловская машина, слава Богу, как я уже говорил, не была ни угнана, ни ограблена. А вот бандитский «мерседес», законспирированный под милицейский, оказался оружейным арсеналом.
В нем обнаружили четыре автомата Калашникова, пол-ящика патронов к ним, два пистолета Макарова и один – системы «Магнум». Такая штучка может проделать в голове дырку величиной с кулак.