Ночные волки
Шрифт:
Все было тщетно.
А теперь, когда он снова нашел ее, она не захотела иметь с ним никаких дел. Это убило его.
А потом она уехала. В Штаты. А его почему-то отправлять туда не спешили. Прошло четыре месяца, пять, шесть. Терпение его кончалось.
Но вот его пригласили на беседу. И она, эта беседа, разительно отличалась от всех остальных.
– Ваша фамилия Портнов? – спросили у него.
– Да.
– Феликс Михайлович?
– Да.
Дальше шли обычные вопросы, и он отвечал уверенно, отвечал, когда родился, где учился, работал, – все это было знакомо, ответы отскакивали от зубов.
И вдруг:
– Кто такой Вячеслав Никандрович Ремизов?
Он удивился. Но он как бы и должен был удивиться.
– Сосед. Он знал моего отца.
Его поправили:
– Он работал вместе с вашим отцом. В НКВД, а затем в МГБ. Правильно?
Он лихорадочно соображал. Откуда? Откуда они знают? Что еще им известно?
Оказалось, что им известно все.
Он мгновенно все понял. Эх, Ольга, Ольга… Зачем? Что ж я такого сделал тебе, что ты ни разговаривать со мной не хочешь, ни чего-то еще другого? А уж закладывать-то зачем? Стучать американским властям?
Хотя он уже знал – зачем. Сам виноват. Не надо было базарить: «Найду в Америке, веселенькую жизнь устрою…» Вот она и защитилась таким образом. Каждый защищается как может. Ей ничего не грозит. Он тогда спас ее от суда, и она не судима. Коммунисткой тоже не была. Замужем была за коммунистом, но это в глазах американцев не самый страшный грех, они, как говорится, демократы.
Ладно. Что они могут мне сделать? Самое страшное – не разрешить въезд в Соединенные Штаты.
Гори оно все синим пламенем! Не моя вина, видит Бог. Простите, братва!
И он по– умному рассказал о себе все: он судим и по американским законам может быть не допущен в страну, но давайте разберемся, за что он судим. За то, что экспроприировал коммунистов, причем самых высокопоставленных! Он, если хотите, диссидент, современный Робин Гуд! А там, в Стране Советов, он уже просто жить не может. Так что у них два выхода: или они его впускают в США, или возвращают в СССР, где его расстреляют, к чертовой матери. Пусть так! Ему все надоело! Смерть так смерть!
Но, внимательно его выслушав, американцы предложили третий вариант.
Он внимательно их слушал. И понимал, что по большому счету они правы. И то, что они ему предлагают, справедливо. А если хорошенько подумать, то можно признаться, что это предложение совпадает с его личными целями. Пусть только на время, но пока – совпадает. И даже может ему помочь.
Сильно помочь.
Они не высказали ему еще и трети того, что должны были сказать, а он уже все понял. И внимательно выслушал все их предложения до конца.
И согласился.
Потом уже, когда самолет летел над океаном, ему пришла в голову мысль, что Ольга, какими бы намерениями она ни руководствовалась, сослужила ему неплохую службу – во всех отношениях.
Очень неплохую.
На новом месте Портнов развернулся очень быстро. Помогали «связи» – и те, что остались там, в Москве, и те, которые появились здесь. Точнее, в Риме.
Не прошло и полугода, как Феликс Михайлович Портнов стал одним из самых уважаемых людей на Брайтон-Бич. Среди русских эмигрантов было немало таких, кто, мягко говоря, нарушал американские и божеские законы, и тех, кто был внутренне к этому готов, но не знал, как реализовать свою преступную потенцию.
Портнов действовал неторопливо, но последовательно и энергично. Через полгода у него уже была мобильная команда, готовая в любой момент по приказу своего босса идти куда угодно и сделать для него все, что ему угодно. Своими руками Портнов создал в Америке эталон «русской мафии».
Не всем, естественно, нравилось то, что делает этот эмигрант «из новых». Кое-кто пытался помешать Феликсу Михайловичу устанавливать свои порядки. Например, Миша из Одессы.
Вообще– то этот Миша был русским по национальности, но представлялся всем именно так: «Миша из Одессы». Допредставлялся до того, что его стали звать просто Мойшей.
Как только Мойша понял, что Портнов представляет серьезную угрозу его бизнесу, он сильно забеспокоился. Бизнес его состоял в том, что вместе со своими друзьями, у которых он был за главного, они разбавляли водой бензин – типичный советский фокус. Ни одному американцу в голову не сможет прийти такое.
Сначала Мойша только ухмылялся, наблюдая за потугами Портнова подмять под себя Брайтон-Бич. Но чем дольше это продолжалось, тем во все большее волнение приходил Мойша вместе со своими дружками. В конце концов было решено проучить зарвавшегося новичка.
К тому времени Портнов все уже знал и про Мойшу, и про его бизнес, и про нескольких еще таких же, как Мойша, «гангстеров». Поэтому когда он увидел Мойшу у себя, то удивился только тому, что тот пришел так поздно. Он ждал его гораздо раньше.
Мойша долго молчал, прежде чем начать разговор. Когда молчание стало тягостным, сказал:
– Ты новичок, да?
Портнов усмехнулся. Хорошее начало. Как будто это такой уж большой секрет.
– Да, – коротко ответил он.
Мойша выставил вперед указательный палец, направив его прямо в грудь Портнову.
– Короче! – сказал он. – Каждый месяц первого числа ты должен мне отстегивать пятьсот баксов. Будешь себя хорошо вести – будешь жить.
Его уверенный голос не мог обмануть Портнова. Он знал, что Мойша никакой не рэкетир, хотя уже всерьез задумывается над такой перспективой. Но Феликс не собирался играть в игры с этим парнем. У него были другие планы.
– Вот что, – сказал он. – Я давно к тебе приглядываюсь. Ты мне нравишься. И я готов платить тебе пятьсот долларов первого числа каждого месяца.
Напряженное лицо Мойши расслабилось. Он, кажется, даже вздохнул с облегчением.
Портнов продолжал:
– С одним условием.
Мойша моментально снова напрягся.
– Что еще за условие? – небрежно спросил он. – Ты с ума сошел: условия мне ставить?
И повернулся к друзьям, ожидая одобрения. Но те смотрели не на него. Они смотрели на Портнова: уж очень тонкая, издевательская улыбка играла на губах этого странного человека. Мойша понял, что проиграл еще до того, как Портнов открыл рот.