Ночные волки
Шрифт:
Но это было. Это случилось. Татарин, чуть постаревший, располневший, с округлым брюшком, сидел напротив него, потягивал виски и спокойно рассуждал о ценах на нефть, о компьютерах, о стратегических ресурсах России, на которых можно сделать большие деньги. Он сидел напротив, и в кармане у него был не классно подделанный документ с фальшивыми печатями, а самый настоящий заграничный паспорт с подлинной фамилией Татарина и прочими его данными. Он сидел напротив Портнова и громко разглагольствовал о том, каким золотым дном для умных людей сейчас является Россия. У него даже язык изменился! Нет, феня, конечно, проскакивала, но если не обращать внимания на некоторые проколы в речи Татарина, можно было бы подумать, что перед тобой сидит вполне интеллигентный человек.
Портнов ловил себя на том, что все это сон. Но нет, это была реальность. Невероятная, сумасшедшая, но истинная правда.
И Портнов понял, что теперь, именно теперь, а не тогда, когда он приехал в Америку, настал его час.
Его звездный час.
Тем временем Татарин перешел к личным проблемам, и Портнов насторожился.
– Пора отдавать долги, – сказал Татарин. – Братва на тебя надеется, Адвокат.
Началось, подумал Портнов. За годы, проведенные им на Брайтон-Бич, он многое успел переосмыслить. Нет, конечно, если кто-нибудь из своих перебрался бы сюда насовсем, он всегда бы нашел у него понимание и поддержку. Но сейчас Татарин начнет говорить об общаке и требовать половину всего, что есть у него, у Портнова.
Однако Татарин сказал нечто другое.
– Никто не собирается требовать от тебя миллионы. Твои деньги нам не нужны. Во-первых, сколько бы ты ни предложил, будет мало. Во-вторых, там, в России, сейчас такие возможности, что только ленивый или идиот не сделает себе состояние вдвое больше твоего, а то и втрое.
– Откуда ты знаешь, какое у меня состояние? – усмехнулся Портнов.
Татарин улыбнулся в ответ, обнажив фарфоровые зубы. Дорогое удовольствие, подумал Портнов, когда-то это было бы не по карману Татарину. А сейчас у него просто голливудская улыбка. Что происходит, а?
– Мы все знаем, – ответил ему Татарин. – Мы все время следили за твоими успехами.
Такое ощущение, подумал Портнов, что все это время его коллеги по криминальному ремеслу усиленно занимались самообразованием. Если с Татарином произошли такие изменения, можно поверить во все, что угодно. В том числе и в то, что в России победила демократия.
– А что, собственно, от меня требуется? – спросил Портнов.
– Помощь.
– Помощь? – не понял Портнов.
Он привык думать, что помощь всегда исчисляется количеством денежных знаков.
– Не деньгами, – сказал Татарин.
Портнов даже растерялся:
– А чем же?
– Деньги должны быть чистыми, – нравоучительным тоном объяснил Татарин – он явно озвучивал чью-то мысль. – И ты, Адвокат, должен нам в этом помочь.
Тот уже все понял:
– Вы хотите отмывать «бабки» с моей помощью? Здесь, в Штатах?
– Точно, – кивнул Татарин.
Портнов задумался. Когда он снова посмотрел на Татарина, в глазах его читалось удивление.
– Но если все, что ты рассказываешь о России, правда, то отмыть деньги там легче, чем здесь. В Штатах, чтоб ты знал, вообще трудно отмыть деньги. Это цивилизованная страна.
– Ладно, не блатуй, – отмахнулся от него Татарин. – Ты вообще мало понимаешь, о чем я говорю.
Портнов не обиделся, он действительно не все понимал.
– Могут быть варианты, – сказал Татарин. – И ты нам обязательно поможешь.
Он сказал это без всякой угрозы. Он просто говорил это как само собой разумеющееся, что и бесило Портнова больше всего.
Несколько дней после разговора с Татарином Портнов не находил себе места. Все ему было не в радость: ни удачные поступления на его счет от «деловых партнеров», ни Юля, ни другие девочки. Дела его как никогда шли блестяще, и жил он в свободной стране, но внутренний огонь буквально пожирал его изнутри.
Он хотел в Россию.
Что ему теперь Америка? Ну еще несколько миллионов. Ну еще сотня новых девочек. А дальше? Кто знает о нем за окраинами Брайтон-Бич?
Можно, конечно, накопить еще десяток миллионов и купить себе виллу и сексапильную модель. И что? Напишут раз, другой, месяц будут писать в популярных журналах. Дальше-то что?
В Россию надо, в Россию.
Он стал внимательнее прочитывать публикации в русскоязычной газете «Новое русское слово». И понял, что Татарин или дурак, или вообще ничего не понимает, или знает так много, что не рассказывает ему и малой части из того, что знает. Но это вряд ли. Он не упустил бы случая похвастаться, есть в нем эта плебейская черта. Не может без этого. Вон чего на пальцы нацепил: перстни, золото. На шее цепь золотая, по которой спокойно может кот ученый прогуливаться.
Он стал внимательно изучать все, что связано с нынешним днем России. Подписался на несколько московских газет и внимательнейшим образом их изучал. И понял, что перед ним открывается такая бездна возможностей, что даже дух захватывает.
Только «мыть» деньги русской братве он не собирается. Нет уж, благодарим покорно. Он не прачка, он и сам может заработать столько, чтобы заставить работать на себя всех этих, кто за ним, как сказал Татарин, все это время следил и следит. Как бы им пожалеть о том не пришлось.
Но просто так ему в Россию не поехать. Кому надо, тут же узнают, что он собрался на родину. Могут помешать. Кто? Новые хозяева.
И тут же понял – не станут мешать. Он, конечно, не лишний человек здесь – одни его деньги чего стоят, но, по понятиям тех, от кого зависит, выпустят его из Штатов ли нет, гораздо больше пользы он может принести им в России. Что бы там в Москве ни происходило, оттуда всегда будет исходить угроза для его новых хозяев. Так что они его отпустят, даже обрадуются, когда он сообщит о своем решении.
Удивительно, что они вообще до сих пор не обратились к нему с предложением навестить свою родину.
Человека, который сидел напротив Феликса Портнова, звали Ричард Слейтон. У руководства Центрального разведывательного управления он был на хорошем счету. И по праву надо сказать, считался ценным работником, настоящим профессионалом. Он принадлежал к той редкой породе людей, которые вызывали у Феликса Портнова животный страх. Адвокат боялся этого человека.
– Честно говоря, – говорил Слейтон, – поначалу мы не решались предложить вам эту поездку. Нам не хотелось, чтобы вы расценили это как нажим с нашей стороны.