Ночные волки
Шрифт:
Это прозвучало как пароль. В буфете, где они обычно пили кофе, не было прослушивания – в этом они были уверены.
Официантов здесь не было, и Алекс, усадив Кравцова за самый дальний столик, подошел к стойке буфета, расплатился за кофе и собственноручно принес две чашечки, от которых поднимался пар.
Все это не могло обмануть Кравцова. Демократизм Алекса таил в себе ясные угрозы.
Все так же лучезарно улыбаясь, Алекс присел за столик и, отпив из своей чашки глоток, пододвинул вторую Кравцову.
И сразу спросил:
– Что с каскадером?
Кравцов давно понял,
Поэтому он всегда говорил им правду. Не было другого выхода.
– Исчез, – выдавил он из себя. – Мы упустили его, и виноват в этом я.
Алекс несколько секунд молча изучал его лицо, словно пытался получить какую-то дополнительную информацию.
– Это хорошо, что вы признаете свою вину, – сказал он. – Насколько целесообразна была ликвидация его жены?
Кравцов пожал плечами.
– Обычная практика, – ответил он. – По-видимому, после того как ему позвонили из милиции, он потерял голову.
– Это не помешало ему вырубить ваших людей, – заметил Алекс. – Как они, кстати?
– Приходят в себя, – кивнул Кравцов. – Обнаружил их наш же водитель. Он заметил, как из подъезда кто-то выбежал, и это насторожило его. Вошел в подъезд и увидел этих двоих, которые пребывали без сознания. Ему ничего не оставалось, как погрузить их в автомобиль и уехать.
– Выбежал, естественно, Козлов, – заключил Алекс.
– Да.
– Печально, – заметил Алекс.
Кравцов промолчал. Сейчас начнется, подумал он. Он мастер стращать, этот Алекс.
Тот сказал:
– Дело осложняется, но все в наших руках. И в ваших. В ваших руках – судьба Козлова. В наших – ваша. Всего хорошего. – Он встал.
Кофе он не допил. К своему Кравцов даже не притронулся.
Он тоже встал. Могло быть и хуже, подумал он. Много хуже.
Портнов был вне себя. Дело, на которое было положено столько усилий, грозило закончиться пшиком.
Не нужно было брать с собой Дмитрия. Чувствовал, что тот напортачит где-нибудь, испортит, но… Слаб человек. Взял. Уж очень просил его Дмитрий.
Дмитрий Дружинин был одним из тех, кто начинал вместе с Феликсом в Америке. Это был человек горячий, не слишком умный, но безусловно преданный. Он был одним из немногих, кому Портнов доверял на девяносто процентов. На сто процентов Феликс Михайлович не доверял никому – даже себе.
И теперь – такая лажа.
Компания «Русские авиалинии» была уже почти у него в кармане. Оставалось последнее усилие. И все. И война выиграна, и жертвы не напрасны. Впрочем, если это жертвы противника, они никогда не напрасны.
Но сейчас срывалась хорошо продуманная, четко выполненная почти до конца операция – и все из-за чего? Из-за дурости Дмитрия. Точнее, из-за его патологической потребности все время доказывать Портнову, что он, Дружинин, самый преданный ему человек во всем его окружении.
И доигрался. «Наехал» на Ветрова…
Для того чтобы «Русские авиалинии» достались Портнову, на Ветрова нельзя было «наезжать». Он единственный был неприкосновенен.
Многие добирались до Ветрова, и у многих были шансы, но Портнов всех устранил. Для Ветрова методы Феликса Михайловича абсолютно не годились. Оставалось последнее: сто тысяч долларов за одну-единственную подпись. И Дмитрий решил сэкономить эту крошечную сумму.
Ветров тут же позвонил по сотовому телефону и сообщил Портнову, что некий господин пригрозил ему: если он, Ветров, будет артачиться, его хладный труп найдут в каком-нибудь не очень людном месте Москвы.
– Это не мой человек, – сказал Портнов. – Я заверяю вас, что это не мой человек.
– У вас нет человека, у которого заячья губа? – поинтересовался Ветров.
– Что? – Портнов был ошеломлен: Дмитрий! – Высокий голос, почти фальцет? – спросил он.
– Совершенно верно, – ответил Ветров. – Вы понимаете, Феликс Михайлович, что в свете новых обстоятельств я не могу с вами сотрудничать. Да и не хочу, откровенно говоря.
Портнов заскрипел зубами. Он понимал, что двигало в эту минуту Ветровым. Очевидно, он так же стремится к личной власти, как и сам Портнов. Дело рушилось на глазах.
Неожиданно Портнов воспрянул. Он спросил себя: что могло бы изменить эту ситуацию, если бы речь шла не о Ветрове, а о нем, Портнове? И он понял, что могло бы спасти положение.
– Это не мой человек, – сказал он. – Если хотите, я пришлю вам его голову.
– Я люблю метафоры, – откликнулся Ветров. – Буду с нетерпением ждать доказательства того, что имею дело с серьезным человеком.
Судьба Дмитрия Дружинина была решена.
Сначала Феликс призвал к себе Алекса. Тот пришел, поигрывая улыбкой, но она вмиг исчезла, когда Портнов сообщил ему, зачем он его позвал.
– Босс! – не хотел верить Алекс тому, что слышит. – Он же с вами с самого начала.
– Алекс, – сказал Портнов, пристально глядя в глаза своего подчиненного, – обычно я не расшифровываю смысл своих приказов. Я имею в виду мотивацию этих приказов. Делаю это в первый и, надеюсь, в последний раз.
Он немного помолчал, словно ему тяжело было говорить о том, о чем он не мог не сказать.
– Дмитрий всегда был моим товарищем и, можно сказать, другом. Во всяком случае, человеком преданным. Но то, что он сделал, грозит нашему делу. Не какой-то отдельной операции, а всему делу. Искупить свою вину он может только смертью. Разумеется, все его близкие получат от нас пенсию. Предательства с его стороны не было. Я далек от мысли расценивать его поступок как злонамеренное деяние с дальним прицелом. Нет. Я уверен, что он руководствовался самыми лучшими намерениями. Но… Как говорит премьер этой страны, «хотели как лучше, а получилось как всегда». Но то, что для них, граждан этой страны, – норма, для нас это должно быть ЧП. Это они любят строить себе светлое будущее. У нас нет для этого времени. Мы должны исходить из реалий нынешнего дня. Поэтому Дружинин должен быть наказан, причем тем способом, каким этого хочет наш клиент.