Ночью в дождь...
Шрифт:
— Что сказали врачи «Скорой помощи»? — озабоченно спрашивает Шеф.
И хотя он не курит, в его кабинете воздух тяжелый: он сидит
— Увезли. Сказали, постараются что-нибудь сделать.
— Что он выпил?
— В том-то и беда, что неизвестно. Падая, он уронил на себя шкафчик с лекарствами — бутылки и ампулы рассыпались по полу. Большинство из них разбилось. Но из классических ядов он, наверно, ничего не выпил: пульс слабо, но все же прощупывался.
— Тебе не следовало говорить о соучастии Кирмужа в убийстве. Когда он не обнаружил в шкафчике бутылку с хлороформом, ему и так сразу стало ясно, что только Наурис мог ее прибрать.
— Может, о Кирмуже не следовало…
— От этого уголовного
— Почему?
— Чтобы тогда, когда от меня потребуют отчета, я мог сказать, что кое-что уже предпринял для пользы дела и с философским спокойствием добавить: от мягкотелых лейтенантов мало пользы, от жестких лейтенантов много вреда…
— Я, конечно, допустил глупость, но…
— Чем старше я становлюсь, тем больше в мире замечаю загадочного, мимо чего в молодости пробегал, не задумываясь. Ты спрашиваешь: почему? Не знаю. Могу только ответить: так надо! Вот в этом я уверен.
— Кроме того, ведь я и не лейтенант. Уже давно.
— Но так лучше звучит. Ступай и не обижайся на меня!
На улице идет белый снег. Надеюсь, теперь он надолго.