Ночью все волки серы
Шрифт:
— Алло, я слушаю.
Я откашлялся и произнес:
— Добрый день, меня зовут Веум. Я звоню в связи с тем… Мой вопрос, возможно, прозвучит странно, но скажите, были ли вы замужем за человеком по имени Хольгер Карлсен? — Я четко произнес это имя, чтобы исключить возможность недоразумения.
Ответ последовал не сразу:
— Да-а. А в чем дело?
— Послушайте. Я звоню в связи, — прошло, правда, уже столько времени… в связи с пожаром на «Павлине», помните? Есть некоторые обстоятельства, о которых мне бы хотелось поговорить с
Интонация была по-прежнему неуверенной.
— Я не совсем понимаю. Как, вы сказали, ваше имя?
— Веум. Я, так сказать, занимаюсь расследованием, и тут всплыли некоторые факты. Понимаю, что воспоминания об этих событиях причиняют вам боль, но мне кажется, что у нас в чем-то общие интересы.
— Вы служите в полиции?
— Нет, у меня частная фирма. — Кажется, это прозвучало достаточно респектабельно. Я оглядел сконфуженно свою «частную фирму». Приглашать ее сюда на экскурсию я не собирался. — Скажите, пожалуйста, помните ли вы полицейского по фамилии Нюмарк?
— Помню.
— Он умер. И перед самой смертью он кое-что рассказал мне.
В ее голосе появились металлические нотки.
— То, что было известно полиции все это время?
Я быстро проговорил:
— Нет, нет. Скорее он поделился своими предположениями, основанными на некоторых подозрениях.
— Но что вы имеете в виду под общими интересами?
— Я считаю, что, наконец, есть возможность восстановить доброе имя вашего мужа.
— Если вы рассчитываете заработать, Веум, то смею вас уверить, что…
— Вовсе нет, фру Карлсен. Смею вас уверить. Меня интересует ваша точка зрения на вещи. Ваши соображения в связи со всем произошедшим, все, что вы можете рассказать. Я хотел бы услышать ваши свидетельские показания, если так можно выразиться. Вот и все. Если для вас не будет тяжело ворошить прошлое.
— Поверьте, Веум, дело совсем не в этом. Это прошлое всегда со мной. Последние двадцать восемь лет я только и делаю, что ворошу его, так что…
— Мог бы я зайти к вам?
Небольшое замешательство.
— Сегодня мне не совсем удобно. Но не могли бы вы прийти завтра утром, пораньше?
— Что вы называете «пораньше»?
— В половине десятого. Выпьем вместе кофе.
— Прекрасно. Итак, договорились?
— Договорились.
Попрощавшись, я положил трубку. Потом сидел, привычно глядя в окно. Вечерело. Серая гладь залива Воген, горный склон, покрытый осенним ковром листьев. И надо всем этим небо: свинцовое и непроницаемое.
В этот день Ялмар Нюмарк обратился в пепел, а я сделал первый шаг в своем самостоятельном расследовании.
21
Я проснулся, меня ждал еще один серый день. Август летел над городом, как взъерошенная морская птица. Облака, как темные водоросли, нависли над островом Аск, воздух был насыщен дождем.
Сигрид Карлсен жила в неказистом трехэтажном домике с островерхой крышей. Когда-то дом был выкрашен в белый цвет, но краска давно облупилась. Дверь на улицу была открыта. Темный коридор вел в квартиру на первом этаже, но на табличке была указана другая фамилия. На второй этаж вела лестница. Сигрид Карлсен жила здесь, за этой зеленой дверью, с узкими и длинными застекленными окошками. Я позвонил. В квартире раздались шаги, женщина небольшого роста открыла дверь, сдержанно улыбаясь.
— Вы к фру Карлсен? Веум? Заходите.
Мы оказались в маленькой обшарпанной прихожей, где смогли поместиться только комод и зеркало. На одном из углов комода была отчетливо видна царапина, а зеркало пересекала трещина.
Она протянула мне руку.
— Сигрид Карлсен.
— Варг Веум. Очень рад.
— Давайте я повешу ваше пальто.
— Спасибо.
— Пойдемте на кухню. Сюда.
Я покорно последовал за ней. Мы вошли в маленькую кухоньку с белыми стенами и синими клетчатыми занавесками на окнах, стол был покрыт светлой скатертью, с плиты доносился восхитительный запах кофе. У кухонных шкафчиков были белые дверцы, на стене, над холодильником, висел календарь с яркой картинкой, на которой я увидел мальчика и собаку, они радостно бежали по такой цветущей лужайке, какие существуют только в календарях. На кухонном столике стоял приемник, наполнявший комнату легкой, как воздушный пирог, музыкой, чередовавшейся с непринужденной болтовней о всякой всячине.
Окна кухни выходили на север, над крышами соседних домов возвышался шпиль Новой церкви. Сигрид Карлсен выдвинула табуретку, достала чашки с блюдцами и салфетки. На тарелочке лежало печенье, она спросила, не налить ли мне в кофе сливки. Я поблагодарил и отказался. Она разлила кофе по чашкам. Усаживаясь за стол напротив меня, произнесла:
— Я была несколько удивлена, когда вы мне позвонили.
— Я прекрасно это понимаю. Ведь столько времени прошло с тех пор.
— Да…
Она задумчиво смотрела в окно. Сквозь стекла больших, в металлической оправе очков были видны ее синие глаза, волосы у нее были светлые, с проседью. Черты лица правильные, какое-то юное выражение лица, и только мелкие морщинки вокруг глаз и у губ выдавали ее возраст, который я определил где-то между пятьюдесятью и шестьюдесятью. Она была небольшого роста, ладная, в синем хлопчатобумажном платье и тонкой вязаной кофточке бежевого цвета, накинутой на плечи. Если она и пользовалась косметикой, то очень искусно.
Она отвела взгляд от окна и снова посмотрела на меня слегка смущенным взглядом.
— Я хорошо знаю этот район, — сказал я, — я вырос в Нурднесе сам, правда, немного подальше отсюда.
— Так ты здесь вырос? Будем разговаривать на «ты»? Я тоже давно живу здесь, мы поселились здесь сразу же после войны, когда Хольгеру предоставили здесь квартиру. Квартплата была не очень высокой. Он был на хорошей должности, мы даже кое-что откладывали. Нам было хорошо здесь.
Я посмотрел в окно.