Noir
Шрифт:
В дверях пустого по дневному времени кабака меня подхватил вышибала, и вместе с таксистом они потащили меня вниз по лестнице.
— Передай хозяину, чтобы выдал денег ему, — я мотнул головой в сторону водителя, — на ремонт машины. Пусть добавит их к счёту за лечение.
— Помолчи пока, — оборвал меня вышибала. — Разберёмся с деньгами. Ты переживи ещё лечение.
Он всегда так говорил, перенимая манеру латавшего меня врача. Тот давно лишился лицензии из-за пристрастия к алкоголю и морфию, заработанному на фронте, и сейчас работал поваром в кабаке. Однако рядом с кухней у него была оборудована настоящая операционная, где он принимал тех, кто готов платить, но не желает обращаться
— Хоть раз в нормальное время заявился, — ворчал врач, — а то всё вечером да вечером, когда самая работа, понимаешь! Не успеешь бараний жир с рук смыть, как уже у тебя в потрохах копаться надо.
Пускай он не сменил поварской фартук, когда занялся мной, зато руки вымыл очень тщательно. Я всегда доверял этому врачу именно потому, что даже на фронте он не забывал о правилах гигиены. А проблемы с алкоголем и наркотиками — да у кого их нет, в конце концов? Я и сам дважды едва выкарабкался из жестокой зависимости от морфия, заработанной в госпиталях после тяжёлых ранений.
— Так, — обернулся врач к вышибале с таксистом, — живо наверх. Нечего тут торчать.
Он махнул на них руками, будто отгоняя назойливых птиц. Оба поспешили покинуть операционную, где уложили меня прямо в одежде на стол.
— Давай смотреть, что там с тобой приключилось на этот раз, — пробормотал врач.
Он срезал пропитавшуюся кровью штанину, принялся давить на бедро, прикидывая, где могут засесть пули. Я взвыл от боли, однако старался не дёргаться, чтобы не мешать доктору.
Не стану описывать, как он вводил в раны зонд, ища пули, как вынимал их, как я стонал от боли, потому что и после пары уколов обезболивающего продолжал всё чувствовать. Да, боль притупилась, но не ушла совсем, слишком уж привык мой организм к разного рода препаратам, и они давно уже не действовали на меня в полную силу. Врач сунул мне в зубы деревяшку, чтобы я не откусил себе язык, и отпустил я её, только когда он закончил перевязку.
— Давай ещё пару уколов обезбола, — сказал я, чувствуя, как доктор промокает мне лоб влажным тампоном, — у меня сегодня ещё есть дела. И на аквавит [19] не скупись.
— Тебе нельзя вставать ещё неделю и нагружать ногу — месяц. Кости, конечно, не задеты, но…
— Раз кости целы — могу ходить, пускай и с палкой, как дед. Остальное неважно. Коли, я за всё заплачу.
Врач поворчал, но больше для вида — он знал: я никогда не скуплюсь и прихожу лечиться только к нему. Боли от уколов было не больше, чем от комариных укусов, я их и не почувствовал. А уже через пять минут, когда доктор убрался обратно на кухню, я смог слезть с кушетки и похромал наверх. Подъём по лестнице стал настоящим испытанием — раненая нога отзывалась болью на каждую ступеньку, обезбол с аквавитом пускай и подействовали уже, но полностью избавить меня от страданий они не могли. По крайней мере, не так быстро, как мне нужно.
19
Аквавит (от aqua vita) — жаргонное наименование препарата, известного как вода жизни.
За барной стойкой таксист спокойно попивал что-то крепкое, и не думая возвращаться к автомобилю. Увидев меня, он отсалютовал мне стаканом, я подошёл к стойке и заказал чистого аришалийского кукурузного виски.
— Мешать обезбол с виски, — покачал головой бармен, но налил.
Я выпил одним глотком, почти не почувствовав вкуса. Зато боль в ноге притупилась — крепкий дрянной алкоголь всегда действовал на меня лучше лекарств.
— Не думал, что застану тебя здесь, когда поднимусь, — сказал
— А что мне делать? — пожал плечами тот, делая ещё глоток из стакана. От него уже хорошо пахло коньяком. — Машину я сдал ремонтникам из гаража — они её увезли минут десять назад. Так что пока не починят — свободен, могу делать что пожелаю. А я вот желаю надраться.
Я не стал препятствовать ему в этом желании.
— Телефон свободен? — спросил я у бармена, и когда тот кивнул, направился к закутку, где рядом с дверью в туалет стоял на столике телефонный аппарат. Мне нужно было срочно сделать несколько звонков. Выбора противник сделал за меня — теперь оставалось только действовать по обстоятельствам. Прямо как на фронте.
…Выстроенные по типовому проекту полицейские участки были похожи, как близнецы. Просторное помещение, служащее для приёма жителей урба, переполненное в любой час дня и ночи. Несколько ажанов в форме за длинной, изогнутой подковой стола, их лица выглядят профессионально-усталыми, даже если они только заступили на дежурство. То и дело через толпящихся людей, гномов, орков и прочих обитателей квартала, точно боевые корабли через волны не особо спокойного моря, проходят патрульные с улиц, ведущие задержанных. И шум — постоянный гвалт, напоминающий о том же море, десятки самых разных личностей переговариваются, кто-то потише, кто-то на повышенных тонах, и всё это образует ни с чем не сравнимый гомон. Говорят, такой стоит в Генеральных штатах во время обсуждения очередного законопроекта, но я там не был, сравнивать не могу.
Отвечавший за квартал коттеджной застройки офицер долго изучал мою бумагу, проверял полномочия. И это бесило до невозможности. Он не намеренно тянул время, перед ним стоял не самый простой выбор. Моя бумага с подписями и печатью Надзорной коллегии, конечно, представляла собой весьма серьёзный документ, но я не был сотрудником самой организации, а потому меня можно и не так уж сильно опасаться. Будь на моём месте Дюран, всё было бы куда проще, но, увы, мой бывший взводный не мог сам лезть в это дело. Таковы правила игры — раз нанял детектива, привлёк специалиста со стороны, то сам не вмешивайся, пусть детектив отрабатывает свой гонорар. Коттеджный квартал населяли явно одни из самых преуспевающих жителей района, и ссориться с ними офицер не имел никакого желания.
Всё же авторитет Надзорной коллегии одержал верх. Мне оставалось только благодарить святых, что сразу после разгрома, учинённого в моей конторе, частные охранники, нанятые Робишо, сразу же взяли её под свою опеку. Моё удостоверение, документ из Надзорной коллегии и даже деньги на представительские расходы, выданные Дюраном, — всё осталось в полной целости и сохранности. И лишь благодаря этому я имел шансы завершить расследование.
Действовать надо быстро — иначе девочку перевезут в другое место, и тогда найти её не будет никаких шансов. Поэтому я, едва забрав документы и деньги из разгромленной конторы, отправился прямиком в участок, отвечавший за квартал с коттеджной застройкой.
— Значит, вам нужны два вооружённых ажана, — кивнул наконец офицер. — Напомните, для какой цели?
— Освобождение заложника, незаконно удерживаемого в одном из коттеджей на вверенной вам территории.
— И доказательств того, что заложник там, вы представить не можете?
— Это уже моё дело, офицер. Я сам буду говорить с жильцами, вооружённые ажаны нужны для представительности. Чтобы у тех, кто сидит в коттедже, поджилки затряслись. Одного меня для этого недостаточно.
— Мне придётся пойти с вами, — поднялся со своего стула офицер. — На простых ажанов ваша бумага не произведёт особого впечатления. Да и в посёлке всё воспримут проще, если я буду с вами.