Нокаут
Шрифт:
— На допросе твердите одно: документов нет, фамилий не скажу. Уголовники-аферисты. Хотели получить с раиса пару тысяч за труды по написанию о нем брошюры. Вот и все. Понятно?
Начальник штаба обрадовался. Он представил себе утомленные глаза следователя, судью так знакомо предупреждающего свидетелей об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, уютную тюремную камеру, раздолье тюремной жизни… «Не больше трех лет! — мелькнуло в голове казначея. — И я избавлюсь от «Викинга». Лев Яковлевич тихо рассмеялся.
— Запомнил. Как «Отче наш» затвердил, —
Рано утром задержанных доставили начальнику милиции. Молодой курчавый капитан (это и был тот самый товарищ Ульджабаев, с которым говорил по телефону Карим Саидов) допросил Сопако и Винокурова, но ничего, кроме признания — «аферисты, хотели вытянуть пару «косых» — не добился. Досадливо поморщившись, он сказал с укором:
— Тоже мне мастера. По старинке работаете. На кого нарвались! Председатель — кандидат сельскохозяйственных наук, а вы его «на пушку», и эти самые словечки… Гиппостего… тьфу черт, не выговоришь!.. Не возьмешь. И профессоров он повидал побольше вашего. Думаете, кишлак, так и нахальничать можно? Завтра отправить в прокуратуру беспачпортных, — распорядился Ульджабаев. — Там разберут.
Преступники вновь очутились в камере. Винокуров подошел к окну. В узкую щель виднелся кусок ровного, как стол, зеленого поля. На нем толпился народ.
— Улак, улак начинается! — послышались взволнованные голоса.
— Без товарища Ульджабаева не начнут. Он главный джигит…
— Пять козлов играют…
— А у меня конь, как назло, хромает! Аллах, аллах, слеп ты, аллах!
— Ата, посади меня в седло…
В коридоре стихли шаги. Потом послышался торопливый топот. Отодвинулся железный заслон в дверях, дежурный просунул обед в алюминиевых мисках. Некоторое время он беспокойно ходил у дверей, раза три его глаз поблескивал в отверстии «волчка». Потом стихли и шаги.
На поле людские голоса стали сливаться в сплошной рокот. Началась игра.
— Улак, — определил Сергей Владимирович, наблюдая, как с полсотни всадников преследуют парня в полосатом халате на караковой лошади, пытаясь отбить у него козленка, перекинутого через седло. — Как же, читал. Народная игра. Черт возьми!.. Интересно. Она, пожалуй, не уступит в смысле азарта нашему футболу. Посмотрите, гражданин профессор.
Сопако подошел к оконцу, уступленному шефом, а «Викинг», прислушавшись к тишине в коридоре, вдруг застучал кулаком в дверь и закричал:
— Эй вы! Откройте! Нужно выйти. Эй!!. Слышите, вам говорят. — «Викинг» стучал минут десять.
В коридоре стояла мертвая тишина.
— Милиция закрыта, — иронизировал Винокуров. — Все ушли на улак. Провинция!
«Викинг» налег на дверь плечом. Она не поддавалась. Сергей Владимирович стал пробовать железный заслон: приложил ладонь и провел ею от себя. Заслон чуть сдвинулся. Винокуров почувствовал, как застучало у него в висках. Он еще раз провел ладонью. Заслон отодвинулся так, что образовался просвет. Сунув в щель пальцы, «Викинг» сдвинул его до конца.
Лев Яковлевич с беспокойством наблюдал за действиями шефа.
— Вы серьезно хотите бежать? —
Сергей Владимирович молча просунул в прямоугольную щель руку и, нащупав засов, не замкнутый замком, радостно вскрикнул. Дверь распахнулась.
— Прошу, — церемонно произнес «Викинг» немного дрожащим голосом. — Местные ротозеи, любители ристалищ, предоставили нам возможность совершить увеселительную прогулку. Вот она, польза ристалищ.
Забившись на нарах в самый угол, Сопако поблескивал оттуда глазами, как барсук из норы.
— Что вы уставились на меня взглядом симулянта-шизофреника? — возмутился Сергей Владимирович. — Обалдели от счастья… Живо! Не испытывайте моего терпения. Вы слышите ликующие крики? Улак может скоро окончиться.
— Я-а-а… не х-хочу бежжать. Мне х-хорошо-о здесь, — бормотал Сопако. — Не подходите, или я закричу!
Винокуров, побледнев, шагнул к нарам, схватил казначея за горло, утопив пальцы в его полной шее. Сопако захрипел. Синие глаза «Викинга» посветлели, стали почти голубыми, в них зло подрагивали черные точки зрачков. Это были глаза убийцы.
— Сволочь, — тихо, почти нежно прошептал «Викинг».
«Начальник штаба» понял все, покорно слез с нар. Помещение милиции пустовало. Лишь у телефона сладко посапывала старушка в белом платочке, по-видимому сторожиха или уборщица. Беглецы выскользнули на пустынную улицу, нырнули в заросли кустарника.
Окольными путями, таясь в овражках и сухих арыках, добрались до знакомого стога. Шум и крики участников улака и зрителей стали едва слышны. Винокуров сунул руку под сено, облегченно вздохнул. Документы и пистолет оказались на месте.
— Помните я говорил о деталях, — улыбнулся Сергей Владимирович. — Важная деталь. Сейчас все решит быстрота. Бегите так, как будто бы за вами гонятся знатоки книжки «Маленький лорд Фаунтлерой» и противники лейбористов аристократического происхождения.
Через час Винокуров и Сопако уже тряслись в кузове трехтонки, мчавшей их в город. Казначей тяжело отдувался, шеф снова обрел веселое расположение духа. Поглядывая на спутника, он делал ему глазки, требовал, чтобы Лев Яковлевич любовался природой, острил, пел песни.
— Приключения идут вам на пользу, — уверял «Викинг». — За короткий срок потерять минимум полпуда веса — это талантливо. Вы стали почти изящным и нашли верного друга…
— Который надул меня…
— Надул! Я добрый человек. А добрые люди, уверял старик Ницше, никогда не говорят правды. Кстати, о друзьях. Моего закадычного друга, некоего Сопако, мучат угрызения совести, ибо, как утверждал тот же философ, укоры совести учат кусать других. На моем плече до сих пор следы его искусственых зубов. Ах, Сопако, Сопако! Неблагодарный специалист по тайному хищению общественного имущества! Ведь я ваш ангел-предохранитель: спасаю от следствия и суда, даю возможность заработать кучу денег… Фамилии в блокноте — это тот же клад. Понятно? Что бы вы делали без меня в своем «Идеале»? Заставили бы несчастную жену-сердечницу таскать мужу передачи?