Нокаут
Шрифт:
Заливисто раздался звонок. Ночной посетитель не снимал пальца с кнопки.
— Кто там еще среди ночи? — довольно невежливо окликнул полковник, подходя к двери.
— Петр Ильич! Скорей открывайте! — раздался взволнованный голос Марата. — Ну, скорей же! Молодой майор бурей ворвался в номер.
— Петр Ильич, дорогой! Генерал уже распорядился прекратить в республике розыск Стенли?
— Да, — полковник удивленно рассматривал возбужденное лицо Марата.
— Надо срочно объявить о продолжении розыска!
— Успокойся, вундеркинд. Зачем искать преступника там, где его нет?
Марат
— Петр Ильич, голубчик! Я разгадал его хитрость, смысл телеграммы «Викинга», клянусь честью! Стенли возвращается назад, сюда к нам! Звоните к генералу. Скорей!
К телефону подошел Мухтар Шарафович.
— Слушаю. А, это вы, Петр Ильич! Что-нибудь стряслось? Ну, что ж… приезжайте.
И вот Грановский и Каюмов у генерала. Петр Ильич доложил о новых соображениях относительно загадочной телеграммы, попросил продолжать розыск «Викинга».
— Башковит, весьма башковит, полковник, — просиял генерал и, сделав значительную мину, лукаво сказал Марату: — Учитесь, товарищ майор. Очень умное предположение. И как я сам не догадался? Это ведь так просто, как фокус с колумбовым яйцом!
— Извините, товарищ генерал, — слегка смутился Петр Ильич. — Но идея эта вовсе не моя — майора. Смутился и Каюмов.
— Ну! — обрадовался генерал. — Вот так Марат Азизович. Дал нам с вами пару очков вперед. Недаром вы, Петр Ильич, зовете его вундеркиндом. Сейчас же же прикажу продолжить розыски.
Мухтар Шарафович поднял глаза к потолку, долго в задумчивости изучал трещинку и, наконец, сказал без особого энтузиазма:
— Искать. Искать иголку в стоге сена… Дела…
— Разыщем иголку, товарищ генерал! Весь стог переворошим. Люди помогут, народ, — майор говорил, волнуясь. — «Викинг» теперь, как волк во время облавы. Все против него, нет у волка защитников.
День за днем продолжались поиски. Изредка обнаруживались плечистые стриженые шатены с голубыми или синими глазами. Все это были хорошие честные люди: трактористы и токари, инженеры и агрономы, врачи и учителя. В небольшом городке задержали даже одного поэта, приехавшего в творческую командировку. Через четверть часа поэту приносили извинения. Любимец муз небрежно кивнул головой, сел за стол дежурного милиционера и, видимо, вдохновившись чрезвычайным событием, происшедшим в его жизни, так быстро написал балладу «Я — око народа», что окружающие только ахнули от удивления и больше уже не извинялись перед голубоглазым поэтом.
Итак, поиски продолжались. «Викинг» будто сквозь землю провалился. Догадка майора относительно нахальной выходки Фрэнка с посылкой телеграммы стала вызывать сомнения.
Но вот однажды ночью в номер Петра Ильича опять вломился Марат, Глаза его блестели, как вымытые, блаженная улыбка блуждала по смуглому лицу. Да, да! Именно блуждала. Улыбались губы, глаза, щеки. И сам Марат, казалось, не шел, а летел, едва касаясь пола.
Бросившись в кресло, молодой человек мечтательно закинул руки на затылок и воскликнул:
— Петр Ильич, родной мой! Глаза! Ох, какие глаза!
— Синие? — оживился Грановский.
— Как вечернее небо! А косы… Ах, какие косы!
— Что?!
— Русые… Зиночкой зовут, — по инерции сказал Марат и вдруг умолк,
— Так… понятно, — Петр Ильич насупился. — Значит ты решил разбудить меня, чтобы рассказать о глазах и косах? Все ясно.
— Что вы, Петр Ильич! — окончательно потерялся Марат.
— А я-то думаю… Нет, нет! Не перебивай. Дай и мне сказать… Гадаю куда «Викинг» девался? Где уж его найти! Тебя самого теперь по темным закоулкам искать надо. Как в песенке: «Любовь нечаянно нагрянет…» Так, что ли?
Грановский лукаво прищурился.
— Нет… то есть, да… Не то, совсем не то, — запутался майор. — У меня… вроде личное с общественным. Да не смейтесь же! Выслушайте лучше. Здесь Стенли.
И Марат рассказал все по порядку.
— Сегодня вечером решил я пройтись по всем паркам. Терпения не хватило ждать у моря погоды. Захожу в один — ничего, во второй — тоже нет, в третий, в четвертый, в пятый… Попадаю, наконец, в шестой…
— А навстречу — косы. Угадал?
— Угу, — Марат стал рассматривать свои ногти. — Но вы слушайте, Петр Ильич. Интересно.
— Еще бы!
— Да что вы, в конце концов! О деле сейчас речь пойдет. Зиночка, оказывается, стюардессой на «ТУ-104» работает. Четыре дня как прилетела в Бахкент из Москвы и осталась здесь у тетки. Отпуск у нее. Гуляем мы по парку…
— Мороженое Зиночке догадался купить? — осведомился Петр Ильич…
— Догадался. Рассказываем разные забавные истории… Хорошая девушка, удивительно хорошая, Петр Ильич, остроумная.
— Все ясно. Ты о деле давай.
— Сейчас. И вот Зиночка возьми и нарисуй сценку, да так смешно!.. Взлетели они с Внуковского, стала Зиночка раздавать пассажирам целлофановые футлярчики для авторучек. Вручила она футлярчик и пассажиру в светло-сером костюме. Представительный такой мужчина. Зиночка так его обрисовала: «Артист не артист, но театральный администратор наверняка». Вертел, вертел в руках этот администратор футлярчик, а у него на костюме чернильное пятно расползается. Забыл, оказывается, что у него в боковом кармане вечное перо.
Полковник провел по лицу рукой и словно стер этим жестом добродушную улыбку:
— Он?
— Как вылитый представляется мне. «Викинг». Собственной персоной.
Петр Ильич зашагал из угла в угол и, заложив назад руки, остановился на полпути:
— Надо ехать к генералу. Сейчас же. Зазвенел телефон. Грановский взял трубку.
— Да, я слушаю… Здравствуйте, Мухтар Шарафович… К вам домой? На работу? Через пять минут будем у вас, — и, положив трубку на рычаг, повернулся к Марату. — Генерал срочно вызывает. Машина сейчас подойдет.
Мухтара Шарафовича они застали оживленно беседующим со стариком в белой рубахе местного покроя с глубоким вырезом на груди.
— Знакомьтесь, — генерал сделал широкий жест. — Султанходжа Мирахматов, наблюдатель горно-лесного заповедника. Судя по его рассказу, последние два дня он сопровождал вашего подопечного.
— Где? — не удержались полковник и майор.
— В заповеднике. Синеглазый писатель назвал его довольно поэтично: «Ущелье дикого спокойствия».