Ноктэ
Шрифт:
Я так сильно плачу, что начинает болеть в груди, а в горле саднить, и я задыхаюсь.
— Я люблю тебя, — говорю ему, когда снова обретаю способность дышать. — Прости, что меня не было с тобой рядом. Прости, что не смогла спасти тебя. Прости. Прости.
Я всё ещё плачу, когда чьи-то большие руки обхватывают мои плечи и приподнимают с земли, привлекая в сильные объятия.
—
— Знал? — резко спрашиваю я, отстраняясь, чтобы посмотреть на отца. — Финн хотел, чтобы я поехала с ним, а я заставила его идти одного. А теперь он мёртв. Я позвонила маме, и они оба мертвы.
Папа снова привлекает меня в свои объятия и похлопывает по спине с нежностью, о существовании которой я даже не подозревала.
— Это не твоя вина, — говорит он между моими рыданиями. — Он знал, что ты любила его, милая. Все знали. И твоя мама тоже.
Мама. Я подавляю очередной всхлип.
Этого не может происходить.
Этого не может происходить.
Это не моя жизнь.
Я стряхиваю отцовские руки и безжизненно плетусь обратно по тропинкам, мимо спасателей, мимо полиции, мимо всех, чей пристальный взгляд провожает меня. Я иду прямиком в комнату Финна и падаю на его кровать.
Краешком глаза я замечаю его дневник.
Я беру его, читаю знакомый почерк, написанный руками, которые я так люблю.
Serva me, serva bo te.
Спаси меня, и я спасу тебя.
Хорошо.
Хорошо, Финн.
Я закрываю глаза, потому что завтра, когда проснусь, я обнаружу, что это был всего лишь сон. Просто кошмар. Так и будет.
Сон приходит быстро, и когда я проснусь, то спасу Финна.
Я резко просыпаюсь, воспоминания о той ночи настолько яркие, настолько ужасные, настолько парализующие.
Мою комнату заливает солнечный свет, делая видимым каждый угол, каждый пустой угол.
По мне проходит дрожь, и я вылезаю из постели, выглядывая в окно. Деэр с отцом сидят внизу на крыльце, о чём-то серьёзно беседуя.
Я набрасываю одежду, выскальзываю через заднюю дверь и шагаю в сторону дороги. Когда начинается дождь, я натягиваю капюшон, но
Мне нужно кое-куда попасть.
Я ускоряю шаг до бега, пока не добираюсь до креста и лент.
Задыхаясь, я стою на обочине, глядя вниз в овраг, на сломанные деревья, на чёрные отметины и изогнутые ветки.
Здесь умерла моя мама.
Но я всегда это знала.
Повернувшись, перехожу на другую сторону дороги с видом на океан.
Всё живое на этой стороне тоже сломано. Папоротники, кусты и деревья. Они изломаны и согнуты, но всё ещё живы. Они буйно растут на склоне горы, возвращаясь из края пропасти.
Viridem.
Зелёный.
Он по-прежнему здесь, а Финн — нет.
Его автомобиль слетел вниз со склона этой горы и упал в воду.
Глядя вниз, на зеркальную поверхность, никогда не подумаешь, что там погиб Финн. Но я знаю. Теперь я это знаю.
И это слишком для меня.
Это слишком.
Я опускаюсь на землю и подтягиваю колени к груди, закрыв глаза и чувствуя, как под веками собираются горячие слёзы. Сосредоточившись изо всех сил, я представляю лицо Финна. Представляю, как он сидит рядом со мной прямо сейчас.
— Привет, Кэл, — сказал бы он. — А ты знаешь, что из-за неразборчивого почерка врачей каждый год погибают более двух тысяч человек, и всё потому, что покупают не те лекарства?
Я печально качаю головой.
— Нет.
Он самодовольно кивает, чувствуя превосходство из-за знания странных фактов о смерти.
— Это правда.
— Но тебя убило не это.
Мой голос безжизненный, и я понимаю, что говорю вслух. Но мне плевать.
Воображаемый Финн пожимает плечами.
— Нет. Но все одинаково мертвы, независимо от причины.
— Я не готова, Финн, — еле слышно говорю я. — Ты не можешь уйти.
Моё тело подобно льду, а нервы — словно дерево. Он улыбается мне, той прежней улыбкой, которую я так люблю, от которой загораются его бледно-голубые глаза.
— Я ничего не мог поделать, Кэл, — серьёзно говорит он. — Но тебе придётся смириться с этим. Ты должна двигаться дальше.
— Куда? — просто спрашиваю его. — Я не могу никуда уехать без тебя.
Боль в моём голосе, словно острый скальпель, пронзает меня насквозь.
— Тебе придётся, — отвечает Финн. — У тебя нет выбора, Калла. Ты должна.
— Калла?
Голос раздаётся позади меня со стороны дороги. Через минуту рядом садится Деэр и смотрит на море.
— С кем ты разговаривала? — спрашивает он, изо всех сил стараясь скрыть беспокойство.
— С Финном, — честно отвечаю ему. — Но не волнуйся. Я знаю, что он ненастоящий. Просто… ты не понимаешь, каково это. Он часть меня, Деэр. И его просто не стало. Даже не представляю, как мне с этим жить.