Ноль в поисках палочки
Шрифт:
И стоило ему произнесли эту фразу, как следователь вдруг почувствовал настойчивое желание побеседовать со вдовой погибшего в авиакатастрофе музыканта.
Тем временем подруги уже стояли на пороге квартиры Луизы. Вдова Карена открыла им сразу же, едва раздался звонок. Но на этот раз женщина вместо кокетливого пеньюара была одета в какие-то мрачные траурные одеяния. Лицо без косметики смотрелось старше. Да и сама она как-то подурнела. Впрочем, распухший нос, красные глаза и воспаленная от соленых слез кожа еще ни одну женщину не красили. Факт, с которым подруги уже недавно сталкивались.
— Вы
Подруги согласно кивнули.
— Что ж, проходите, — вздохнула Луиза, явно продолжая считать подруг журналистками. — Свекровь сейчас в больнице, так что мы можем поговорить совершенно спокойно.
— А что с ней?
— Да все Марат, — махнула рукой Луиза и для верности пояснила: — Это брат Карена. Скажу вам откровенно, но только, конечно, не для печати. Марат хороший парень, но заядлый игрок. И вечно проигрывает больше, чем выигрывает. А мать с удивительным постоянством находит средства и выплачивает его долги. Карен даже в страховке указал, чтобы матери не выплачивали всю ее целиком, а только проценты или небольшими частями. Знал, что иначе Марат вытянет из нее все и сразу. А вчера Марат появился у нас дома. О чем-то долго советовался со свекровью. А сегодня она вдруг заявила мне, что едет в больницу.
— А Марат?
— Он ушел еще раньше, — со вздохом сказала Луиза. — Забрал свои вещи, которые у нас оставлял, и ушел. А свекровь помчалась следом. Уверена, что продаст еще что-то из своих украшений или возьмет деньги из банка, если они у нее еще, конечно, остались.
— А кому достанутся деньги, если мать Карена вдруг скоропостижно скончается еще до того, как успеет отдать Марату все свои деньги? — спросила Мариша.
— Мне, но только в том случае, если я до конца останусь верной памяти Карена, не выйду во второй раз замуж и буду жить в одной квартире с его матерью и ухаживать за ней, — тихо ответила Луиза.
Подруги переглянулись. Что ж, теперь по крайней мере стала ясна причина нежелания Луизы съехать на отдельную квартиру и зажить в конце концов своей собственной жизнью. Видимо, они со Снайпером решили, что старуха долго не протянет. Или же …
— Так что вы хотели у меня спросить? — перебила мысли подруг Луиза.
— А почему вы снова в трауре? — спросила у нее Инна.
— Я потеряла близкого человека, — ответила Луиза. — Но он не имеет никакого отношения к вашей статье. Поэтому не будем о нем говорить.
— Думаю, что, напротив, нам следует о нем поговорить. Вы ведь имеете в виду Глухова Сергея по прозвищу Снайпер? — в упор спросила у Луизы Инна. — Его вы оплакиваете? Ради него надели траур? Так же, как прежде оделись в черное после смерти Славы?
— К-какого Славы? — прошептала Луиза побелевшими губами. — К-кто вы вообще такие?
— Не важно, кто мы такие, — ответила Мариша, выдвинувшись словно таран вперед. — Достаточно того, что мы осведомлены о вашей с Кареном личной жизни, верней, об отсутствии таковой между вами.
— Боже мой! — прошептала Луиза и лишилась сознания, рухнув на пол.
Причем грохнулась она вполне реально, ударившись головой о плинтус. Ничего картинного в ее обмороке
— Слушайте, ей совсем худо! — испугалась Юлька. — Она зеленая, словно тина!
— Черное вообще бледнит, — цинично заметила Мариша, но тем не менее первой помчалась на кухню и притащила оттуда нашатырный спирт и воду.
От нашатыря Луиза мигом встрепенулась и попыталась принять сидячее положение. Ей это не вполне удалось, после обморока она была еще очень слаба. Так что подругам пришлось дотащить ее до кровати, уложить, дать воды с валидолом и начать экстренную психотерапию, потому что женщина, глядя на подруг, тряслась словно в ознобе.
— Луиза, мы полностью на твоей стороне, — сказала Мариша, перейдя на «ты». — Милиции мы тебя сдавать не собираемся. Ваши разборки с Кареном нас не интересуют. Он очень плохо с тобой обращался, это мы знаем.
— Ужасно, — кивнула Луиза, и глаза ее сверкнули. — Он со мной обращался просто ужасно! Нет таких слов, чтобы описать все унижения, которым он меня подвергал! И вообще он был подлый человек. Показушник и мерзавец! На людях он якобы души во мне не чаял. А стоило нам остаться вдвоем, начинал оскорблять меня. А если я что-то решалась возразить, то у него начиналась истерика, он визжал, вцеплялся мне в волосы и даже бил. Иногда и ногами.
И она зарыдала.
— Действительно, мерзавец! — согласились с ней подруги, с жалостью глядя на рыдающую женщину.
— Да еще как мерзко себя вел! Не скрывал от меня, что он педик и предпочитает моему обществу мальчиков. Мне даже начинало казаться, что он меня просто ненавидел. Но я была ему нужна для того, чтобы изображать видимость благопристойности. Поэтому и терпел в своем доме.
— Могла бы и уйти, — буркнула Мариша.
— И остаться без копейки денег? — воскликнула Луиза. — Я вышла замуж, когда мне не было еще двадцати лет. Сейчас мне уже значительно больше тридцати. Никогда в жизни я не занималась ничем, кроме домашнего хозяйства. И потом, у нас в семье никто и никогда не разводился. Я один раз заикнулась отцу, что хочу уйти от Карена. Так отец с матерью пригрозили, что отрекутся от меня и даже проклянут, если я это сделаю. Отец сказал, что разведенная женщина — это позор для всей семьи. И он даже думать мне запретил о разводе.
— А твоя мать? Разве она не понимала, как тебе тяжело жить с таким мужем? С человеком, который пренебрегает тобой?
— Она провела со мной беседу на тему о том, что замужней женщине приходится получать от мужа не только розы, но и шипы, — всхлипнула Луиза. — И я даже не могла ей сказать, что Карен «голубой»! Она бы мне просто запретила говорить об этом. Я один раз заикнулась, но она так кричала на меня, чтобы я держала язык за зубами, что я просто замолчала. Мои родители больше всего на свете боятся, что про них будут плохо говорить. В какой-то степени они еще большие показушники, чем был Карен. Это они посоветовали мне завести любовника. По их мнению, любовник, конечно, при условии, что про него никто не знает, — это все же не такой позор для женщины, как развод.