Нонаме
Шрифт:
– Извини, что вынудил тебя рассказывать от своей жизни. Я не хотел, чтоб все так произошло, не хотел, чтоб ты переживал. – Арчи вдруг невыносимо захотелось выпить стакан хорошего виски и уйти от этих странных, окружающих его событий хоть на толику.
6
Они стояли, облокотившись на поручни, глядя то друг другу в глаза, то в зеленую даль бескрайних лесов и полей, не обронив при этом ни единого слова. Они просто прокручивали в головах только что случившееся.
Тихий шелест листвы, шуршание травы и пение птиц создавали умиротворенное состояние. Весь этот зеленый мир жил своей беззаботной жизнью. Арчи присмотрелся и увидел далеко внизу дерево с недорубленным стволом, а рядом точно такое же, но уже поваленное в небольшое
Удивлению Арчи не было предела. Он был в восторге. Он начал понимать Алекса, его стремление уйти из города и придаться природе.
– Раньше бобры тут не водились. Они поселились здесь год или два назад, когда река весной вышла из берегов и затопила луга. Здесь еще обычно плавают утки, но сейчас их почему-то нет, – прокомментировал Олегсандр, заметив заинтересованность Арчи. – А теперь пошли.
Арчи молча начал подниматься дальше, все так же пристально смотря под ноги. Он и не заметил, как они добрались до конца лестницы и вершины склона.
Впервые за два дня он вышел на жилую улицу, уходящую в обе стороны вдоль обрыва. На противоположной стороне дороги располагались деревянные дома, отличавшиеся от дома Алекса только состоянием. Все они были выкрашены в белый цвет, а их были окна украшены резными голубыми наличниками.
Он будто попал в деревню, а не на окраину города, поскольку даже в Слобтауне окраина выглядела совсем иначе: асфальтированные дороги, километры свисающих со столбов проводов, вечно сигналящие автомобили и орущие из их окон водители, не пойми куда спешащие.
Улочка притягивала его. Он сел на лавку возле дома, который находился сразу у выхода с лестницы, и навалился спиной на забор. Олегсандр присел рядом с ним, а Луна запрыгнула ему на колени.
– Думается мне, что я начинаю тебе завидовать, – поделился Арчи.
– Чему тут завидовать?
– Тому миру и окружению, в котором ты живешь.
– Послушай, Арчи, ты много не знаешь и о многом даже не догадываешься о моей жизни. Поверь мне, мальчик, окажись ты на моем месте, я бы тебе не позавидовал.
– От части я соглашусь с тобой. Я видел условия, в которых ты проживаешь: без электричества, без телевидения, без интернета, дом твой вот-вот рухнет. Но, как мне кажется, ты кайфуешь, находясь здесь, а единственная твоя проблема – прокормить себя и Луну. Поправь меня, если я ошибаюсь.
Олегсандр обдумывал слова Арчи, поглаживая Луну от головы до хвоста плавными и мягкими движениями, а та снова и снова подставляла свою мордашку к его руке, не давая ему остановиться.
Подул теплый летний ветерок, сгоняющий пот со лбов отдыхающих на лавке мужчин, и исчез так же быстро и незаметно, как появился. Арчи мечтал, чтобы он задул снова – слишком уж сильно расслабляли его тело и освежали разум прикосновения проносящихся воздушных потоков. Он провел ладонью по сырому лбу, зачесал волосы в бок и замахал кистью как веером, обдувая лицо.
– Эти места и весь этот поганый город не такой, каким он представляется с первого взгляда. Возьмем в пример эту с виду тихую, прекрасную улочку. С уютных домиков и огороженными заборами участков глаз не оторвать. А растения, что садят тут люди: цветы, ягоды, фруктовые деревья, овощи. Ух!
– Ага. – Арчи открыл рот.
– Ага, – передразнил его Алекс. – Садоводство хоть как-то отвлекает их от дел, которыми они занимаются, да и лишний провиант со своего огорода никогда не помешает. Но (выражаясь твоими словами) фиха в том, что если пройти чуть дальше по улице и свернуть за тот дом, – Алекс указал на последний домик, скрывающийся за поворотом и нависающими на него веток тополя, – то перед твоими глазами предстанет совсем другая картина, похожую на ту, что ты видел у Кричащих кустов. От того, что мусорный контейнер находится выше – на улице, идущей вокруг большого холма, до которого подниматься отсюда в лучшем случае пятнадцать минут, все жители организовали там свалку мусора и валят свои отходы прямо вниз по склону, не заморачиваясь, что с ним станет потом. А с ним ничего не станет, это я тебе скажу точно. Он как лежал там, так и лежит. Изменяется только размер кучи, которая вот-вот дотянется до реки, а та в свою очередь начнет подхватывать весь этот хлам и уносить течением своих вод до Кирова и дальше.
– Ты говоришь правду? – с негодованием спросил Арчи, не поверив своим ушам.
– Не веришь? Спроси у Луны, если знаешь собачий язык. – Олегсандр позволил себе улыбнуться, но, когда увидел серьезный взгляд Арчи, улыбка сползла с его лица. – Я часто хожу на ту свалку с тележкой, что стоит у меня во дворе. Может, ты видел ее, а может, нет. Суть не в этом. Порой там можно найти реально нужные вещи, примером тому служат кеды на твоих ногах.
Арчи посмотрел на ноги и ему стало не по себе. Ему захотелось снять их и выкинуть обратно на свалку, но повременил с этим, босиком он идти не хотел и постарался не думать о них.
– В тот день (это было перед прошлой зимой, вроде бы, в конце ноября) снег уже падал на еще зеленую траву, а лужи покрывались тонкой коркой льда. Я пошел в магазин, чтобы на вырученные деньги купить себе немного еды. И, как обычно, решил прогуляться вдоль берега. Как раз возле свалки. Там много чего было навалено, и в первую очередь мой взгляд упал на доску, усыпанную вбитыми в нее гвоздями. Наверное, кто-то разбирал сарай. Ну я и подумал, что гвозди мне пригодятся, а доску всегда можно использовать как дрова, и положил ее на тележку. Тележку я тоже подобрал на свалке, и она служит мне верой и правдой, можно сказать, обрела новую жизнь, как и все остальное, что я забирал оттуда. Там есть много всего, поверь мне. – Алекс перевел дыхание. – Положил я, значит, эту загнившую доску на телегу и услышал то ли писк, то ли скул, доносившийся неподалеку. Мне вдруг представилось, что это плакал ребенок…новорожденный, которого выбросили родители. Такое уже случалось и о таком часто показывали по телевизору, когда я его еще смотрел.
Он посмотрел на Арчи, тот понимающе кивнул, протянул руку к Луне и погладил ее. Олегсандр не был против, да и Луна не отказалась и уткнулась носом в его ладонь.
– Да-а… Я такое тоже видел по телику и сам не раз рассказывал о похожем в сводке новостей радиоэфира, поднося слушателям историю о горе-мамаше, оставившей своего ребенка в аэропорту или в подъезде жилого дома, – сказал Арчи и провел по гладкой шерстке Луны рукой. – Потом матери (в основном – одинокие), брошенные своими мужчинами, плакали в зале суда и просили простить их за содеянное, мол, находились на грани нервного срыва в тяжелой, по их мнению, ситуации. С одной стороны, их можно понять, с другой – невозможно простить.
– Тем не менее, забегая вперед, скажу, что ребенка я не нашел… человеческого ребенка. Я осторожно перешагивал с одной груды мусора на другую и пытался понять, откуда доносились те душераздирающие звуки. Я поднимал газетные листья, разбросанные по всему периметру свалки, боясь увидеть то, о чем все сильнее начинал думать, и в какой-то момент хотел все бросить и уйти, как это делают большинство из нас, якобы не замечая. Какая-то часть меня заставила продолжить поиски, и я наткнулся на черный мусорный пакет, – Арчи вздрогнул, вспомнив лодку старика, – который слегка шевелился, хотя ветра давно уже не было. Я подошел к пакету и уставился на него, не решаясь открыть. Пакет больше не двигался. Я развернулся и пошел, как вдруг всхлипы начали усиливаться, и я, позабыв обо всем, подбежал к нему и разорвал. – Алекс опустил глаза, переживая тот день, и ждал, пока Арчи задаст тот самый вопрос, который задал бы любой заинтересованный человек.