Нора под миром
Шрифт:
— Вам, чай, городским-то, непривычно. — засомневалась она. — Вы, чай, к пше-ничному привыкли.
— Мы ко всему привыкли. — успокоил её Лён.
— Ну, как там, на миру? — спросила женщина, подперев рукою щёку и глядя на Лёна, пока тот старательно изображая аппетит, ел хлеб и пил холодное, ужасно вкусное молоко.
— У вас корова? — уходя от темы, спросил он.
— Да. — словно удивившись, ответила женщина. — Ты, чай, устал. Давай-ка по-стелю у печки. А завтра проводим до дороги.
Она отправилась в маленькую комнату. А Лён, пользуясь возможностью, по-добрался к настенному отрывному календарю. Листы у него не
Он лежал на каких-то старых шобонах у печки и всё не мог заснуть. В окно светила полная луна. По выскобленному некрашенному полу пролегали резкие и яркие полосы света. Было о чём подумать.
Сороковой год. Последний предвоенный год. Потом начнётся голод и раз-руха. Впрочем, что это взбрело ему в голову? Это же Селембрис! Непонятно, по-чему, но из времени выбран именно сороковой год. Из всех деревень выбраны Блошки. О Нижнем Новгороде, понятно, тут никто не знал. Тогда это был город Горький. Зато знают о Нижнем Тагиле. Интересно, что они сказали бы, если бы узнали, что совсем неподалёку отсюда, на горе стоит крепость, с которой в другом мире начал существование Нижний Новгород? Впрочем, на Селембрис многое совместимо. Ладно, слишком много загадок, на которые пока нет ответа. Завтра он вызовет Сияра и совершит облёт местности.
Над носом Лёна нависла сияющая веснушчатая физиономия с восторженной улыбкой от уха и до уха. В улыбке недоставало штук шести зубов.
— А хочешь, посмотреть, как мы с мамкой и с папкой на фотокарточке?
В первое мгновение показалось, что он спит в своём доме, только почему-то на полу у печки. А девчонка, которая его разбудила — Катька.
Лёнька быстро встал и направился следом за маленькой Пелагеей в другую комнату. Там стоял старый знакомец — монументальный комод с застеклённым верхом. Только выглядел он совсем новым и был украшен деревенским кружевом, по которому стояли всякие фаянсовые собачки, слоники, лошадки. За стеклом красовались разрозненные чашки с блюдцами и прочие сокровища.
Пелагея достала огромный и тяжёлый альбом в дерматиновой обложке и при-нялась торопливо перебрасывать его картонные страницы.
— Вот мы в городе… Там такая ателье. Там карточки можно сделать.
На среднего размера карточке в самом деле сидели трое — строго причёсанная и очень серьёзная Пелагея-старшая, молодой мужик в светлой рубашке и Пелагея-младшая.
— Там дядька врун такой! Сказал, что будет птичка и обманул!
Лён не слушал, что говорит ему девчонка. Что происходит в этом месте? По-чему в селембрийских Блошках застыл сороковой год?
— У тебя мама в колхозе работает? — спросил он.
— Ага. Здесь все в колхозе. — и продолжала что-то говорить.
— А как вам фамилия?
— Мы Васины.
— А разве не Семёновы?! — поразился Лён, вспомнив разговор с бабкой оз дома напротив, когда они с Наташей попали сюда в прошлый раз.
— Семёновы живут в Матрёшине. — был ответ.
Оставаться в гостеприимном доме Васиных далее не имело смысла. Лён на-скоро перекусил всё тем же молоком и ржаным хлебом. Старшая из женщин ос-тавила им обоим поесть на столе. Завтрак был более, чем сомнителен. Так и не разобравшись, наелся он или нет, Лён выбрался из-за стола, ласково распрощался
Выйдя за калитку, он остановился и осмотрелся. Взгляд Лёна обратился к не-приветливому домику напротив. Тот, в котором прошлый раз они никого не за-стали. Чем-то этот дом ему не нравился. Было в нём что-то фальшивое.
Лёнька подошёл к забору, оглянулся. Улица пустынна. Все или на работах в колхозе, или делают вид, что заняты в нём. Может, эта автономная на Селембрис область не ограничивается деревней Блошки? Может, тут есть и Матрёшино, о котором говорила Пелагея? Может, тут в самом деле есть колхоз? Наверное, никто и не знает, что в настоящем мире была война, что такой страны — СССР — больше нет.
Вопросов было очень много. А странностей ещё больше. Поэтому, оставив колебания, Лёнька проник за ограду. В случае чего, заблудился. Дом стоял откры-тым, как и раньше. Здесь никто никого не боялся. Из темноты не доносилось ни звука. Всё тот же нежилой запах. Осмотр комнат ничего не дал. С последнего по-сещения здесь ровным счётом ничего не изменилось.
Лён выбрался наружу, всё ещё насторожённый.
От бани доносился негромкий шум. Заинтересованный разведчик направился туда. Внутри явно шла возня. Поболтавшись вокруг бани и ничего не услышав толкового, кроме неясных голосов, Лён рискнул проникнуть внутрь. Но не успел обойти угол, как услышал дикий крик. Кто-то вопил так отчаянно, словно повстре-чался лицом к лицу с собственной смертью.
Ужас пронзил Лёна от пят до макушки. Он рванулся за угол и налетел на баб-ку Евдокию. Свояченица бабушки Лукерьи, которой тут, на Селембрис, быть не должно! В сороковые годы она была ещё девчонкой!
— Куда суёшься, рыжий?! — зашипела она и дернула его за рукав рубашки.
От этого неожиданного рывка Лён описал кривую и, потеряв равновесие, сва-лился внутрь банных сеней. Там он покатился по полу среди множества откуда-то взявшихся толстых шнуров, уцепился за один, дёрнул и оказался в темноте. Со скрипом распахнулась дверь и едва не снесла Лёньке черепушку.
— Что там у вас? — взревел знакомый голос. — Немедля дайте свет!
— Виктор Палыч! — заорали голоса. — Какая-то зараза вырубила свет!
Вокруг шло неистовое шевеление. Кто-то искал фонарик и ругался. Лёнька пополз на выход, чтобы не отвечать за содеянное. Выскочил за дверь и поспешно убежал за угол. Там сел у задней банной стенки и отдышался.
Блин, во что это он вляпался?! Это же явно съёмки! Такое впечатление, что он на минуту попал обратно в свой мир, где было электричество, где были все знако-мые люди! Там, в этом мире, он сидел с Наташей и Катькой на лавочке у своего забора и мирно наблюдал всю эту суету вокруг бани.
В голове царил кавардак, полная неразбериха. Лёнька осторожно выглянул и посмотрел на дверь бани. Та была плотно затворена. Вокруг снова ни души. Не-ужели, морок?! Наверно, померещилось.
"Где я, в каком мире?" — растерянно вопрошал он сам себя. До сих пор он всегда точно знал, где находится: в своём мире или на Селембрис. А теперь не знает, что и думать. Одно ясно: надо продолжать разведку.
Лён вышел за калитку и задумался: куда двинуть дальше? Судя по солнцу, время шло к вечеру. Заслышав жестяное бряканье, он обернулся и увидел стадо коров, голов на десять.