Нордвест Смит

Каттнер Генри

— Но знать-то я все равно должен, — настаивал Джо. — Расскажи.

Девушка замерла на месте, повернулась к Техасцу и застыла, глядя на него печальными, встревоженными глазами. Молчание длилось долго, не меньше минуты. Наконец она сдалась.

— Уйти можно тем же путем, каким ты пришел. Властью Слова. Можно — и нельзя…

— Почему?

— Слово гибельно — в самом прямом смысле. Я его не знаю, так что не смогла бы произнести, если бы даже захотела. Оно начертано огненными буквами на стене одного из залов нашего Храма, его неслышные обычному уху отзвуки раздаются в этом зале, и это будет до скончания веков. Тот, кто встанет перед письменами,

попытается услышать Слово, а затем повторит ужасные звуки — умрет. Язык, породивший это слово, настолько чужд и враждебен всему нашему бытию, что эти звуки разорвут, уничтожат говорящего. Такой же разрушительной мощью Слово приоткрывает на мгновение врата между нашим миром и твоим, но тут есть другая, не менее страшная опасность — Слово может взломать врата иного мира и впустить сюда нечто ужасное; возможно, именно так проникло к нам когда-то Оно. Если в зал войдут двое, один — чтобы покинуть этот мир, а другой — чтобы прокричать Слово и умереть, уходящий должен стоять точно перед вратами, ибо это — самое безопасное место, нечто вроде затишья в центре урагана, и если уходящий хоть чуть помедлит, Слово разорвет его в клочья, точно так же, как помощника, добровольно принимающего смерть. Теперь ты понимаешь, насколько невоз…

Она негромко вскрикнула, отскочила на пару шагов и снова повернулась к Техасцу.

— Трава. — Джо недоуменно взглянул на ее ноги и увидел десятки маленьких кровавых точек. — Босиком нельзя стоять долго на одном месте, а то она присасывается и пьет кровь… как я только об этом забыла? Пошли.

Хрустально-прозрачная страна приобретала новые, устрашающие черты. Джо опасливо оглянулся: по лугу все так же бежали, сходясь к центру, волны голодной травы. Ну а деревья — они что, мясом питаются? Деревья-людоеды и травинки-вампиры… Техасец невольно поежился и зашагал следом за девушкой.

Громада Храма терялась в голубой дымке, как дальние горы на Земле, только эта дымка не рассеивалась по мере приближения и никак не была связана с состоянием атмосферы — все остальные детали пейзажа просматривались с удивительной ясностью. Как только Джо пытался разглядеть более внимательно какой-нибудь угол, или башню, или окно, они расплывались перед глазами. Странное, окутанное голубоватой вуалью здание, казалось, находится в другом, непонятном мире, в других измерениях, а здесь присутствует лишь его бледный отблеск.

Из огромной тройной арки портала, не похожей ни на что виденное Техасцем прежде и упорно ускользавшей от взгляда, струился бледно-голубой туман. Мгновение — и они окунулись в знакомый цветной сумрак огромного зала.

Удалившись от входа на какой-нибудь десяток шагов, девушка привычно свернула направо; сквозь клочья тумана, лениво проплывавшие в узкой сводчатой галерее, смутно различался длинный ряд коленопреклоненных фигур. Полузакрытые глаза, низко опущенные головы, благоговейная тишина — все говорило о том, что люди истово молятся какому-то своему божеству, однако, приглядевшись повнимательнее, Джо заметил, что каждый из них плотно сжимает губами узкую трубку, торчащую из стены. Найдя в одном из рядов два свободных места, девушка опустилась на колени перед одной из трубок, указала Техасцу глазами на вторую, склонила голову и блаженно зажмурилась. Мгновение поколебавшись, Джо последовал ее примеру.

Коснувшись трубки губами, он почувствовал во рту горячую струю солоноватой жидкости. Каждый глоток вливал в него новые силы, наполнял тело теплом. Джо не

оставляло ощущение, что этот вкус ему знаком; где-то, когда-то он уже сталкивался с чем-то подобным, но где?.. Оглушенный страшным подозрением, Техасец выпустил трубку изо рта и увидел на ее конце красную каплю. Красную, как орнамент шали, как след на тыльной стороне ладони, которой он вытер губы…

А рядом полузавешенное золотыми волосами лицо светилось экстатическим наслаждением. Почувствовав на плече руку, девушка вздрогнула, открыла глаза, покосилась в сторону Джо — и сделала еще один жадный глоток.

— Пошли отсюда, — беззвучно прошептал Джо. Девушка оторвалась от трубки, встала и поднесла к измазанным губам палец; на ее лице читалась откровенная досада.

Предостережение было излишним, Джо и сам не решился бы нарушить благоговейную тишину, царившую в галерее, однако минутой позже под высокими сводами зала дал волю долго копившейся ярости.

— Как это понимать?

— Мы питаемся единственным доступным нам способом, — пожала плечами девушка. — Ты тоже этому научишься — если только Оно не утащит тебя раньше.

Джо молча повернулся и зашагал сквозь медленно плывущие клочья тумана к выходу. Он слышал за спиной торопливое шлепанье босых ног по каменному полу, слышал учащенное, срывающееся дыхание, но упорно не оборачивался, и лишь на полпути к озеру, чуть не доходя рощи, взглянул через плечо. Девушка плелась следом, понуро свесив голову, жалкая, как побитая собака. Всю злость Техасца как рукой сняло; он остановился и через силу изогнул губы в некоем подобии ободряющей улыбки. Красавица нерешительно остановилась перед ним, подняла несчастное, зареванное лицо. Джо невольно рассмеялся, подхватил ее на руки и начал целовать дрожащие губы, чтобы вернуть на них улыбку. Теперь он знал, почему у поцелуев такой терпкий, горьковатый вкус.

— И все-таки, — сказал он, когда они оказались у знакомого павильона, — неужели здесь нет никакой другой пищи? Зерно какое-нибудь, пшеница, еще что-нибудь. Или в лесу — там же должна быть какая-нибудь дичь. А фруктовые деревья, неужели у вас даже фруктов нет?

— Нет, — покачала головой девушка, — ничего у нас нет. Здесь не растет ничего, кроме травы и этих деревьев. Животных тоже никаких. А что касается фруктов — слава Богу, что наши деревья цветут всего один раз за всю свою жизнь.

— И?..

— Об этом лучше не говорить.

Опять какие-то недомолвки! Джо молча повернулся и пошел на пляж в смутной надежде еще раз ощутить вчерашний покой. Несколько глотков… жидкости избавили от чувства голода, тело наполнилось дремотным удовлетворением. Голубое безоблачное небо, мерный плеск волн, теплый, как парное молоко, воздух навевали мирное, благодушное настроение. Красивый мир, что ни говори.

Сонный день близился к концу, на озеро накатывала мглистая тьма, привкус крови придавал поцелуям дополнительную остроту, подчеркивал их сладость.

…Утром он, проснувшись, выкупался вместе с девушкой в голубой прохладной воде — и неохотно отправился через поросший коварной травой луг к Храму — гонимый голодом, потому что голод был сильнее отвращения. Он шел, ощущая легкую тошноту… а также острое, взволнованное нетерпение.

И снова впереди вздымалась неопределенная, скрытая голубым туманом громада, в залах и коридорах плавал пятнистый сумрак. Техасцу не нужно было указывать дорогу, он сам свернул направо, в галерею, нашел свободное место и встал на колени, ничем не отличимый от окружающих.