Норильск - Затон
Шрифт:
— Давай делись, хоть в общих словах растолкуй рецепт той кухни. Если нас ждёт распад… Трудно будет расхлебать.
— Болтовня, подкуп, предательство, промах разведки и власть в руках бездарных, безвольных политиков и просто авантюристов. Предпринятые им ходы, чтоб быть уверенными в своей полной собственной безопасности.
— Безнаказанности, — поправил Мозговой.
Дубов кивнул и продолжил:
— Вот-вот. А также безоглядная вера наших людей всему, о чём пишут или показывают. Демократия только проклёвывается, умеющих разумно играть в неё нет. Надо было осторожно её подавать, хмель глотками приносит удовольствие, а они заслонку открыли пей. Вот и нахлебались.
— Ну, это ж нужно быть полными кретинами, чтоб недооценивать опасность.
— Сложно говорить, но они как раз и не занимаются даже анализом происходящего. Плывут себе и плывут по волнам, покачиваясь. Эти деятели раскачали лодку до предела и у руля теперь ушами хлопают, вместо того, чтоб действовать. А принимаемые меры эффективными могут быть только жёсткие, потому что происходящее сейчас уже опасно для безопасности и целостности страны. Время упущено. Другого выхода нет. Боюсь, произойдёт непоправимая беда. В это страшно и невозможно поверить, но мы стоим на полстопы над пропастью.
Мозговой, только что наблюдавший за массажем Дубова, сам с яростью потёр шею. Что-то петушиное в мужчинах всегда заложено. Не сидится на месте бегают вот.
— Болтовня про демократию, дорого может обойтись стране.
— Вот именно болтовня, не имеющая ничего общего с самой демократией.
— Эта игра в демократию кинет Россию на грань катастрофы. Американцы свою страну под такую болтовню не дадут растащить. Подтянут свою демократию под силу, бровью не поведя, но такой распад пресекут, не останавливаясь ни перед чем.
— Так и происходит, свою болтовню они спроваживают ротозеям, а сами действуют решительно. Похоже, из-за границы контролируют наши политические процессы, только вот на такой финал не рассчитывали. Жаль, что пострадают невинные, порядочные люди, у которых ещё осталась честь и совесть…
— Что бы ты сейчас сделал умник?
— Выпустил всех, кто хочет из страны уехать. Пусть катятся, половина всё равно вернётся или терять связь с нами не будет. Каждой республике дал бы больше самостоятельности, но рычаги управления из рук не выпустил. Лучше у народа с местными баями жить не получится. Пузанки забьют мелкоту. Самостоятельно выползти из этой каши, может, всего только несколько республик, остальные скатятся к рабовладельческому строю.
— Всё?
— Разрешил бы церковь и вернул людям веру. Выше-то учения Христа, как сказал Лев Толстой, до сих пор не поднимался человеческий разум. Убрал бы партийные все дисциплины в институтах. Ни какой пользы из-под палки это не даёт. Пошёл на конфедерацию. Потом уже закрутил гайки на всю резьбу. А, когда успокоились, разобрался бы, в том, что в этой стране оставить, что на помойку. Они рассказывают, что мы жили в годы массовых иллюзий, среди мифов. А разве западная демократия не иллюзия, а свобода не миф? Тоже самое. Только под другим соусом. Хрен редьки не слаще.
— Именно так. Выбрасываем на мусорник столетнюю нашу историю. Нет вежливости, интеллигентности. Единства мысли и жизни тоже нет. Растили нового человека, а получились «шариковы». Новую селекцию вывели. Нет, демократы, блин, объявились, в Феликса плюют. Он-то что им сделал? Я в шоке и заметь, всем этим веселят по телевизору народ. — Грохнул по столу всегда спокойный Дубов. Новые лидеры говённее своих предшественников. И борются они только за власть.
— На спасения надежды нет?
— Если только чудо. Завели ж народ. Свалили всё в одну кучу. Одержимых сложно в чувство привести. Водоворот втягивает в себя всё новые и новые жертвы. Уничтожили уважение к закону, морали, чести… если мы не научимся хоть к чему-то относиться свято, то ни о каком строительстве демократии не стоит говорить. Любое прошлое принимается, а не уничтожается. Так принято в цивилизованном обществе. А мы переживаем очерёдную русскую смуту — где всё призрачно… как в тумане. Всё рушится и гибнет… Запретив компартию, эти дураки восстановили против себя полстраны. Люди не желая видеть, что наверху делят власть и портфели надеются, что сами столкнут лодку жизни с мели. И смех, и грех…
— Чёрт. Мудаки. Раздерут страну. — Сжал кулаки Мозговой, встав за спиной друга. — Вся история России — это объединение. И вдруг эти уроды призывают к расчленению. Распад — это страшно и бессмысленно. Неужели непонятно, что если сейчас начнут заново делить земли, то все погибнут в этой последней войне. В арсенале 1917 года были кони и шашки, сейчас ракеты и ядерное оружие. Дундуки — Европа к объединению стремится, там всё проще стремятся сделать, а наши удельные князьки своего часа дождались. Перевёртыши. В прошлое тычут, а из настоящего помойку сделали… А вообще, я считаю ошибка в том, что из человека у нас сделали коллективную политическую единицу, а человек — личность. И жить он должен личной жизнью. Человек должен быть хозяином своей личной судьбы. Не нужны ему ни партократы, ни демократы, он просто хочет трудиться и жить. Вот тогда будет прорыв. А что сейчас? «Враг» повержен, а проблем добавилось. Хочется, чтоб говорили о проблемах личностных, а нам снова предлагают политику. Всё она, политика, — ненавижу её! Не занимаюсь, не понимаю…
Мозговой был напряжён, у него сделалось злое лицо. Дубов взял его за плечо.
— Тимофей, ты спокойно там сиди. Вы от дури этой оторваны. Ты хозяин. Не давай кинуть Норильск. При любом раскладе матушка Россия останется, а ей вы ох, как нужны будете. Ты должен быть среди тех, кто будет делать новую жизнь.
Мозговой как-то пронзительно посмотрел на друга.
— А, если они дуристику свою доведут до мест и производства?
Дубов поднялся.
— Везде должны выбрать тебя. Ума и смекалки тебя не занимать. Крутись юлой, но город и комбинаты, рудники, заводы спаси. Для страны. Для России.
Мозговой бушевал:
— Не понимаю, откуда такая слепота. В семнадцатом тёмный народ трудился, а это поколение училось и училось. Они же, теперешние-то, умнее быть должны. Неужели не понятно. Человечество не совершенно, поэтому ошибки были и будут. Опять же, народ жил в темноте, хотелось поскорее к свету. Зачем же так своё прошлое-то сечь… История повторяется — мы живём опять коллективными эмоциями. Опять коллективное безумие поставлено на щит и каждая кухарка стремится встать у руля государства. Все знают как управлять правильно. Националисты бред несут, я думал их и слушать — то никто не будет, ан нет, ещё и кивают. Скажи мне, ну как та же Белоруссия или Украина будут на равных с Россией или Америкой? Никак. Танк всегда расплющит велосипед. Ведь это же так понятно. Но где там… Вожди блеют, народ пальцы веером растопырил.
Дубов покрякал в кулак:
— Так оно так… В этом гаме нет духовности, значит, стоящим ему быть не суждено. Поэтому я не могу. Не хочу это в таком виде принять. Знаешь, я не согласен, что большевики скоростью поторопили свет и в этом вся причина бед. Мол, на то нужны века. Ерунда! Вот такая толпа не просветлённых идиотов найдётся в любое время. Для них демократия, это вседозволенность именно к ней они и призывают.
Мозговой хмыкнул и опять за своё:
— Откуда занесло к нам соловьёв разбойников таких, за какую вину…