Норки!
Шрифт:
Крики постепенно смолкли, когда норки раздраженно загукали. Стоило им только выпустить из лап инициативу, как эти лесные идиоты сразу же свернули куда-то не туда.
— Все это скучно и обыкновенно, — заявили они. — Люди видели эти вещи, наверное, сто раз!
— Мы видели это тысячу раз, однако нам это не кажется ни обыкновенным, ни скучным. Это прекрасно и удивительно! — сердито закричали лесные жители, но их энтузиазм пропал втуне.
— С точки зрения норкетинга,— строго сообщил им М-Первый, — все это не имеет никакого значения.
Он печально посмотрел на собравшихся и наткнулся на их беспомощные взгляды.
— Может быть, попробовать настоящий, массированный мозговой штурм? — предложил М-Второй.
Его брат только закатил глаза, но возражать не стал.
— Дело в том, — пояснил М-Второй, — что люди обладают редкой неспособностью концентрироваться на чем-нибудь одном. Чтобы завладеть их вниманием на сколько-нибудь продолжительный срок, их интерес необходимо постоянно подогревать. Из этого следует, что наше УЛП должно быть не только новым, еще невиданным, но и, как уже говорилось выше, лучезарным, живым, постоянно меняющимся. В противном случае нам вряд ли удастся заинтересовать потребителя в достаточной степени. Увы, самая главная трудность состоит в том, что, создавая норкетинговую модель леса, мы не заметили в нем ничего примечательного. Мы, однако, составили список интересующих нас пунктов на случай, если что-то избегло нашего внимания. Скажите, нет ли среди вас камышовых жаб?
— Нет, только обычные, — проквакали из толпы.
— Водятся ли в вашем лесу красные белки?
— Только серые, — пискнул кто-то. — Мы прогнали этих рыжих нахалок лет десять назад.
— Есть ли здесь черные коршуны?
— Конечно нет,— отозвались канюки.
— А дрофы есть?
— Нет.
— Может быть, кедровки?
— Нет.
— А сибирские клесты?
— Что вы себе позволяете! — возмутились канюки, которым послышалось «глисты».
— Короткопалые жаворонки? Краснохвостые ласточки? Голубощекие осоеды? Еловые овсянки?
Дальше в списке были такие названия, которых никто никогда не слышал.
— Кто же здесь живет? — в отчаянии выкрикнул М-Первый.
— .Полки полевок! — раздался пронзительный крик.
— Дивизии землероек! — донесся еще более громкий клич.
— Тысячи червей!
— Вереницы гусениц!
— Миллионы мотыльков!
— Миллиарды пчел!
— Армады муравьев!
— Эскадроны кузнечиков!
— Эскадрильи скворцов!
— Тучи завирушек!
— Армии синиц!
— Все это не годится! — завопил М-Первый, перекрывая многоголосый гомон. — Этого добра везде навалом! Разве могут быть синицы нашими УЛП? Или завирушки?
Филин, которому уже начинало казаться, что нор-кетинг — это худшая разновидность собраний Сопричастных Попечителей, немедленно вмешался — отчасти для того, чтобы восстановить порядок, но главным образом, чтобы внести свое предложение, которым он, по собственному убеждению, имел все основания гордиться.
— Жители леса! — гулко проухал он, мгновенно заставив замолчать самых отъявленных скандалистов. — Мы с вами всегда считали себя обычными существами, живущими в самом обыкновенном лесу. Неужели в этом есть что-то постыдное?
— Ничего! — раздался в ответ единодушный вопль. — Мы счастливы быть самими собой.
Филин повернулся к норкам с победоносной улыбкой.
— Почему бы не считать главным достоинством леса тот факт, что он нормален во всех отношениях? — предложил он.
На мгновение М-Первый и М-Второй даже поверили, будто эта важная птица умнее их. То, что сказал Филин, ни разу не пришло им в голову. Нормальные, неиспорченные леса встречались все реже и реже, и это существенно повышало их рыночную ценность. Таким образом, заурядность тоже могла быть фактором, определяющим уникальность Предложения. С точки зрения норкетинга это, безусловно, был прорыв!
Однако их волнение быстро улеглось. Может быть, в лесу, на фоне всеобщей серости и тупости, Филин действительно выделяется своей мудростью, решили они, но эта блестящая идея, скорее всего, пришла ему в голову чисто случайно. Разумеется, в некоторые моменты они тоже склонны были доверять инстинктивным озарениям, однако норкетинг был в первую очередь наукой, а преуспеть в науке можно было, только неуклонно следуя ее строгим законам и правилам.
— Ни у кого из них нет ни одной стоящей идеи, — шепнул Первый брату. — Пожалуй, стоит объявить перерыв.
Оставив Филина присматривать за тем, чтобы «деревяшки» не разбежались, норки удалились в кусты.
— Тяжелехонько будет их раскачать, — вздохнул М-Первый, вытирая лапкой пот.
— Да, — согласился его брат. — Но мы ведь с самого начала знали, что это будет нелегко.
— Да, знали. Просто, глядя на них, порой не верю своим глазам. Взять хотя бы этих жукоглазых, остроносых… как их там? Забыл!
— А жабы? Те, что постоянно рыгают где-то в задних рядах? Омерзительно!
Они синхронно затрясли головами, удивляясь тому, какие странные создания иногда встречаются в дикой природе.
Второй, который всегда считался более спокойным из братьев, уже давно заметил, что глаз Первого начал подергиваться, — верный признак стрессового состояния. Эффективный норкетинг был слишком тонким искусством и требовал полной самоотдачи и величайшего напряжения сил. Даже в идеальной ситуа-
ции обеим сторонам приходилось проникать все глубже и глубже в подсознание и психологию друг друга, чтобы в конце концов спровоцировать озарение. Если же клиент оказывался безнадежен, весь проект подвергался опасности.
— Во всем этом дурацком лесу нет ничего стоящего, — мрачно заметил Первый, меланхолично жуя жука-щитоносца, который неосторожно подполз к нему слишком близко. — Другого выхода нет, братец, УЛП придется импортировать.
— Ты прав, — вздохнул Второй. — Ну что, пойдем объявим им новости?
Кувшинка возмущенно фыркнула и вскочила на ноги.
— Вы хотите сказать, что мы должны найти какое-нибудь постороннее существо, привести его в наш лес, а потом притвориться, как будто оно всегда здесь жило? — спросила она озадаченно.