Норки!
Шрифт:
Были, были пределы тому, что он готов был услышать! Пожалуй, он напрасно отнесся с таким пренебрежением к предложенному Отделом норкетинга «Проекту X» — произнесенные им речи в конце концов повлияли на умонастроение молодежи. Вот только почему они не ответили на них действием, а пошли по более трудному пути?
— Неужели вы не слышали, что вам говорят? — в сердцах спросил он. — Разве не я твердил вам о славе
покорителей новых лесов, о новых пределах, о новых и новых землях для норок?
— Ты говорил, о Вождь, — почтительно ответил Ми-нимус, и на его аккуратной мордочке впервые за все время промелькнуло что-то похожее на испуг. Однако, как выяснилось, он не собирался отступать. — Это-то нас и огорчало больше всего. Можно было подумать, что ты хочешь от нас избавиться, а для нас это
Волна нежности захлестнула Мегу, и он посмотрел на Минимуса с уважением и любовью. Оказывается, все это время молодые норки хотели только одного — быть членами его стаи, его семьи, а он об этом даже не подозревал. Но теперь, когда все вещи были названы своими именами, Мега понял, что он и сам хотел того же, еще как хотел!
«Устами младенца», — мрачно подумал Мега. Минн-мус был абсолютно прав. Пропади все пропадом — и обжитое Плато, и водные аттракционы, и искусственно раздутая кампания по истреблению ушастых, да и весь Предприимчивый Лес, раз он перестал быть предприимчивым! Нет, хватит сотрудничества с безнадежными «деревяшками» и прочей хреновины вроде Уникальных Лесных Предложений и рейтингов гастрономической популярности! Только теперь — да и то не сам, а с помощью ясно видящего и трезво мыслящего Минимуса — Мега понял: Альфонса нельзя было не убить. Это «деревяшки» были прикованы к своему лесу, и присутствие золотой иволги было им выгодно. Что касалось норок — истинных норок, — то для них Альфонс был вовсе не гарантом безопасности и свободы, а тяжким грузом, который привязал их к этому лесу, мешая уйти куда глаза глядят.
Поначалу, конечно, лес показался им именно тем, ради чего они покинули вольер и отправились в далекое
и опасное путешествие. Вряд ли когда-нибудь норки забудут ощущение силы и восторга, который испытала каждая из них, впервые в жизни перегрызая добыче горло или разбивая ей голову, чтобы высосать мозги. Нет, этого они не забыли и не забудут. Они забыли другое — что с самого начала этот лес должен был стать для них плацдармом, откуда они пойдут дальше. Но они застряли здесь, а молодые норки, которые появились на свет в этом лесу и никогда не знали ни вольера, ни проволочной сетки, расчертившей на квадраты стены сарая, считали его тюрьмой, удерживающей их точно так же, как когда-то клетки удерживали их родителей. Они инстинктивно отвергали жизнь, замкнутую в искусственных границах одного, пусть даже самого прекрасного места. По складу характера все они были дикарями, варварами, налетчиками, мародерами и вандалами, которые врывались в новую страну и потрошили ее, чтобы в следующую минуту вернуться на свою охотничью тропу и рыскать в поисках добычи по лесам и перелескам, никому не подчиняясь и ни перед кем не заискивая.
Мега заметил на морде Минимуса умоляющее выражение.
— Ты сделаешь это, отец? — негромко спросил Ми-нимус, заглядывая своими черными глазами глубоко в черные глаза Меги. — Ты уведешь нас отсюда — меня и остальных, которые захотят пойти?
«Отец», — подумал Мега, и по его телу пробежала сладкая дрожь. Это говорил его сын. Впрочем, все молодые норки были его сыновьями и дочерьми.
— Хорошо, сын, — торжественно кивнул он. Мысли его снова унеслись вперед. Он бросит своих советников, как бы они к этому ни отнеслись. Пусть возвращаются в свой Предприимчивый Лес — он им его подарит, если лес так им нужен, но сам уйдет. Несомненно, где-то есть и всегда будут девственные леса, которые еще предстоит завоевать, колонизировать, заселить норками. Он начнет все сначала и еще раз переживет то волнение и восторг, которые он испытал, впервые выведя свою стаю на залитое лунным светом
шоссе, когда вокруг не было ничего, кроме взволнованных хищных морд позади и звездного неба над головой. И рядом с ним будет шагать спокойный и невозмутимый Минимус, уже не мальчик — мужчина, хоть и невеликий ростом, но с головой на плечах…
Мысленно Мега вернулся в те
Мега сглотнул. Как он не подумал об этом раньше? Минимус был очень похож на него. Не имея ни братьев, ни сестер, он рано узнал, что такое одиночество, когда все твои сверстники считают тебя чужаком. Пожалуй, ему следовало признать Минимуса своим сыном, чтобы он смог узнать отца так, как сам Мега никогда не знал Соломона. Шебе бы это понравилось: она всегда жалела, что ее сын был лишен отцовской любви. Как теперь понимал Мега, Мо не связала себя ни с кем из самцов, продолжая хранить свою независимость, оберегая ее со всей возможной свирепостью. Он мог только одобрить ее преданность сыну и стремление дать ему хороший старт в жизни и не возражал бы, если бы она тоже захотела присоединиться к его походу за новыми землями. Из Мо вышла бы хорошая подруга и попутчица, и они втроем могли бы жить крепкой, счастливой семьей и вместе строить новую жизнь для себя и всех норок. Минимус был бы ему не просто сыном, а ближайшим советчиком и помощником, которому Мега мог бы довериться в самых сложных ситуациях. А потом… потом Минимус мог бы занять его место. Не просто помощник, а настоящий наследник, связанный с ним кровными узами. Как, собственно, и вся его новая стая. И тогда Мега повел бы их, объединенных общей идеей — настоящей идеей, а не норкетинговыми выдумками Первого и Второго, — за собой к единственной великой цели, о которой только и стоит говорить, — к свободе.
Мега широко развел лапы и улыбнулся.
— Сынок!..
— Отец! — воскликнул Минимус, бросаясь к нему в объятия.
Они долго стояли, крепко обняв друг друга, и молчали, наслаждаясь теплотой и покоем, которые рождало соприкосновение их покрытых мехом тел.
Возвращаясь под утро на Плато вместе с другими норками, Мега чувствовал себя на вершине блаженства. Смерть Альфонса принесла очищение, в котором нуждался не только он сам, но и все остальные. Как бы там ни было, после этого эпизода норки значительно воспряли духом, в частности вновь возрос энтузиазм по поводу кроличьих погромов. После одного такого налета, который, по общему мнению, был одним из наиболее успешных за всю историю кампании по истреблению ушастых, они как раз и возвращались домой.
Все получилось просто отлично — начиная с первого броска к норам и заканчивая последовавшим соревнованием «Кто больше съест». Больше всех был доволен Макси: он установил новый рекорд, съев двух целых кроликов, две задние ноги и голову. Психо тоже радостно потирал лапы, косясь на целую толпу пленников, над которыми он мог вволю поэкспериментировать.
В последние несколько дней Мега и Минимус были очень заняты, отбирая молодых норок, которых они могли взять с собой. Вождь был очень доволен сообразительностью и дальновидностью сына, который неизменно сохранял доброжелательный тон и тяготел к конструктивности, созидательным решениям. Да и молодняк в целом Меге понравился, хотя большинство молодых норок еще не знали, какие в отношении их строятся планы. Почувствовав, что Мега дает им еще
один шанс, они отреагировали на снисходительность и терпение Вождя с таким воодушевлением, что их дисциплина и готовность подчиняться поразили даже Макси. Мега, кстати, ни словом не намекнул последнему, каким образом произошла утечка информации; он просто поторопил Психо с его экспериментами на животных, и клетки в казармах очень быстро опустели. Да и Психо был очень доволен вниманием, которое Вождь проявил к его исследованиям.
Что касалось Отдела норкетинга, то и братьям Мега сделал приятное, разрешив осуществить их затею с «Хартией Молодых Норок» и дав им тем самым понять, что период опалы закончился. Тем, кто оставался в лесу, он желал всего самого лучшего; что с ними будет дальше, зависело, конечно, только от них, но Меге хотелось, чтобы воспоминания о расколе не омрачали их жизнь.