Норки!
Шрифт:
Психо тараторил, уходя при этом все дальше и дальше от темы, и Мега почувствовал нарастающее раздражение. Это должна была быть его речь, и ему не хотелось, чтобы этот циничный мерзавец вкладывал ему в пасть свои собственные мысли и слова. Больше всего его возмутило стремление Психо придать особенное значение полумифическому заговору между Старейшинами и Хранителем.
— Отличная получается импровизация, верно? — хихикал тем временем недоносок. — Два плюс два равняется пяти.
Все, что говорил этот ублюдок, выглядело до странности убедительно. Разумеется, они с
— Собери норок, — коротко велел он Макси, обратив внимание, как выражение свирепой преданности во взгляде его сторонника исчезает, по мере того как улыбка Психо становится все шире, превращаясь в гримасу наглой самоуверенности.
Макси без особого труда удалось собрать обитателей колонии в углу игровой площадки.
— На твоем месте я бы наплевал на остракизм и послушал, что скажет Мега, — шепотом говорил он каждому,' подразумевая, что если его не послушаются, то может произойти что-то страшное. И никому не пришло в голову спросить, что же именно. Все обитатели вольера были уверены, что с Рамсесом, тем или иным способом, расправился не кто иной, как Мега. Макси и не собирался этого оспаривать. У него была совсем другая задача: сделать так, чтобы никто и ничто не помешало Старейшинам совещаться как можно дольше. Старейшины, в свою очередь, не спешили выйти к народу, ибо им нечего было сказать.
Порядок, в котором заговорщики предстали перед норками, предложил Психо. Он должен был встать справа от Меги, Мата слева, а Макси — позади. Связь Меги и Маты была общеизвестна; причастность к их делам маленького недоноска — тоже, поскольку Психо не утерпел и рассказал многим, что именно он выдумал песню про хреновину. Таким образом, новым элементом был только Макси, однако его публичное появление в обществе Меги должно было, по замыслу Психо, яснее всяких слов говорить, кто убил Рамсеса.
— Все должно быть точно так же, как было у Старейшин во время инаугурации, — убеждал Психо. — Если кому-нибудь придет в голову возразить, ему при-
дется сделать это потом. Если же нет, то тебя автоматически сочтут новым Вождем.
Психо также вызвался открыть собрание; на этот раз он нервничал ничуть не меньше, чем его аудитория.
— Позвольте мне представить вам Мату, вашего нового вожака Мегу и силача Макси. Именно через него наш несчастный Рамсес передает вам свои извинения за свое вынужденное отсутствие, — провозгласил он и хихикнул. Макси на заднем плане выпрямился и весь напрягся, пока подтекст сказанного потихоньку впитывался в умы слушателей. Никто не проронил ни слова.
Мега выдержал паузу и только потом, сделав Психо знак отступить в сторону, дружелюбно осклабился сородичам.
— Ну что, друзья мои, с чего начнем? — спросил он, искусно подражая фамильярным интонациям Рамсеса. — Боюсь, правда, тут возникает одна проблема. Мне, видите ли, не разрешается говорить, а вам — слушать; кроме того, всем нам запрещено произносить одно очень важное слово — какое, вы и сами не хуже меня знаете.
Тут Мега ухмыльнулся еще шире и заговорил своим нормальным голосом:
— Ну, братья-норки, давайте громко скажем, что мы на самом деле думаем обо всей этой чепухе. Что? Не слышу!
— Хрень! Хрень! Хреновина! — раздалось в ответ несколько неуверенных голосов.
Психо тут же занес этих норок в свою мысленную картотеку. Это были потенциальные сторонники, к которым впоследствии можно будет обращаться.
— Ну-ка еще раз!
На этот раз голоса звучали дружнее, к тому же их стало явно больше.
— Еще!!!
По мере того как хор голосов звучал все громче и Дружнее, все больше слушателей осознавали, как им нравится подобное времяпрепровождение. Многие чувствовали себя так, словно очутились в совершенно новом
мире, вдалеке от покровительственно-снисходительных речей Рамсеса и скучных нотаций других Старейшин.
— И что вы думаете об этом дурацком запрете? — изо всех сил крикнул Мега.
— Хрень-хрень-хрень, хреновина! — раздалось в ответ. — Красная морковина!
— А что вы думаете о самих Старейшинах?
— Хрень-хрень-хрень, хреновина! — грянули слушатели, подхваченные общим порывом и опьяненные сознанием полной безнаказанности.
В следующую секунду по толпе пронесся дружный вздох — примерно половина норок осознала, что они только что произнесли. У некоторых на мордах появилось виноватое выражение, и Психо постарался запомнить и их. За этими следовало приглядывать особо.
— Разумеется, все наши Старейшины — это хреновина! — прогремел Мега. — И кроме того, они уже стали нашим историческим прошлым — ну что ж, туда им и дорога.
Он нахмурился, а норки, вспомнив о покойном Рамсесе, хранили мертвое молчание.
— Мои норки! — воззвал Мега. — У меня есть сообщение чрезвычайной важности. Мне удалось узнать еще одну страшную тайну. Я уже рассказывал вам, что Хранитель убивает норок ради их драгоценных шкурок. Теперь вы должны узнать, что падающее небо — полная хреновина! Иными словами, мои дорогие норки, это просто сказка, которую сообща выдумали наши Старейшины и наш Хранитель. Это-то и есть самое страшное. Старейшины сговорились с человеком — вот почему им так хотелось, чтобы вы не огорчали его плохим поведением. Вот почему они строго преследовали вас за неподчинение и сделали такими бесхребетными и мягкотелыми. Именно за это они получали от Хранителя лучшие куски!
Слегка приподняв верхнюю губу, Мега оглядел аудиторию.
— Где же они теперь, эти норки, которые правили нами? В своей Счастливой Стране? — сказал он, снова подделываясь под интонации Рамсеса. — Может быть,
нам следует в память о них помолчать минуту и представить, как они резвятся в своей новой обители, не зная ни голода, ни хлопот?
Тут Мега на мгновение закрыл глаза. Ликование охватило его. Все сработало, все опять сработало! И, как и в прошлый раз, ключом к успеху был юмор; хочешь не хочешь, а идеям Психо следовало отдать должное.