Норки!
Шрифт:
обсуждения, с тем чтобы их можно было принять как можно скорее.
Когда Лопух произносил эти два помпезных названия, его голос аж задрожал от гордости и восторга, а Филин почувствовал, как у него упало сердце. Борис довольно часто поносил эти два чудовищных порождения жалкого кроличьего умишка, да и ДД отнесся к проекту правнука с нескрываемым пренебрежением. Согласно сведениям барсука, эти документы уже вызвали ссоры и разногласия почище тех, что были спровоцированы раскольнической деятельностью молодых кроликов-активистов. Более того… Билль и Уложение, которые по идее должны были определить и закрепить за каждым обитателем леса его права и обязанности, сочинялись кроликами довольно долгое время. Из-за этого они превратились в объемистые труды, содержащие огромное количество длинных слов, которые звучали достаточно внушительно. Процесс законотворчества протекал мучительно, и в результате оба документа обросли не меньшим количеством невразумительных дополнительных пунктов, подпунктов, перекрестных ссылок, поправок и пояснительных сносок, которые лишь сильнее запутывали, и единственное, что можно было сказать по сути обоих документов, — это что они, несомненно, создавались с самыми лучшими намерениями.
«Нам от этого будет только хуже», — подвел итог Борис, с сердитым фырканьем глотая бывшего члена организации «Власть Черных Жуков».
Припомнив все это, Филин снова повернулся к Лопуху.
— Спасибо за доверие, — вежливо проухал он, — но я решил, что мне совсем не обязательно участвовать в этом и дальше. В конце концов, я исполнил то, о чем вы просили меня в начале.
— А как же твое обещание Дедушке Длинноуху?! — воскликнул потрясенный Лопух.
— А также твои авторитет и основательность, — пискнула Маргаритка.
Филин уже догадался, что такое этот самый «оторви-тет». Это была такая штука, которая вовсе не означа-
ла — как Филин неправильно понял вначале,— будто он должен отрывать головы излишне нервным полевкам. На деле это было всего-навсего сидеть с насупленным видом и притворяться серьезным и вдумчивым. Что же до «основательности», то это качество, как ему казалось, было лишь не такой уж редко встречающейся способностью притворяться, будто тебя и сотня кроликов с места не сдвинет и что именно вокруг тебя происходит все коловращение лесной жизни. Собственно говоря, все участники' собраний и заседаний только этим и занимались — разыгрывали друг перед другом убедительное представление, даже если за их ужимками и прыжками ничего не стояло. Филин уже давно подметил, что именно самые робкие и трусливые кролики первыми начинали блеять «Слушайте! Слушайте!» именно тогда, когда обсуждалась какая-нибудь малозначительная чепуха.
Нет, что бы там ни думала наивная милашка Маргаритка, дело было не в «основательности» и «оторви-тете». Просто Филин должен был заполнить собой образовавшийся вакуум власти и стать главным боссом ОСПЛ. И хотя собрания по-прежнему производили на него самое гнетущее впечатление, Филин не мог не признаться себе, что ему нравится быть начальником.
В конце концов, утомленный потоками слов, которые обрушил на него Лопух, Филин драматическим жестом поднял крылья в знак того, что сдается.
— Достаточно, — сказал он устало. — Ладно, Лопух, ты выиграл. Я остаюсь Председателем, но у меня будет два условия: во-первых, я должен еще раз встретиться с ДД, а во-вторых, как только твое Уложение и Билль о Правах будут приняты, я ухожу и пусть меня больше не трогают.
— Договорились! — быстро ответил Лопух, неожиданно становясь по-деловому немногословным и важным. — Увидимся на Малой поляне завтра перед закатом. Ну, пока…
И он, увлекая за собой Маргаритку, поскакал прочь с потрясающей скоростью. Филин вдруг почувствовал, что его провели, только вот как?
Между тем Лопух, скакавший вниз по склону, был весьма доволен собой. Возможно, Филин еще не понимал этого, однако он оказался на крючке, и Лопух вовсе не собирался отпускать его.
Маргаритка, изо всех сил старавшаяся не отстать, выглядела, однако, несколько смущенной.
— Почему ты ничего больше не сказал ему про Дедушку Длинноуха? — спросила она, задыхаясь.
— Потому что он не спрашивал, — отрезал Лопух, апро себя подумал: «Неужели она не в состоянии понять, что такое политическое маневрирование?» Шансов на то, что его прадед выйдет из состояния комы, не было никаких, однако ДД тем не менее еще рано было называть мертвым, что как нельзя лучше устраивало Лопуха.
— Но это же нечестно, Лоппи! — воскликнула шокированная Маргаритка.
— Но я не сказал ни слова лжи, разве не так? Просто это была не вся правда, а ее маленькая порция. В следующий раз Филин узнает больше.
Глава 23. ПРИЗНАНЫ МЕРТВЫМИ
Полная недееспособность Старейшин проявилась во время совещания. Когда снаружи донеслись обрывки запрещенной песни о хреновине, Старейшины поняли, что их судьба решена, но и тогда лишь молча переглядывались, с тревогой прислушиваясь к речи Меги.
Потом они стали наперебой оправдываться друг перед другом. Что они могут сделать? Как справиться с этим смутьяном? И тут же, несмотря на высокое положение, которое формально все еще оставалось при них, наперебой начали признаваться друг другу, что слова Мегивызвали в их душах какие-то смутные движения и помыслы.
Ни один из них, разумеется, никогда не упоминал об этом прежде, однако поразительные откровения Меги,услышанные Старейшинами в тот день, когда они
беседовали с ним один на один, делали свое разрушительное дело. Бывало, разоткровенничавшись, Старейшины вслух признавались, что, как они ни стараются, им не удается отделаться от навязчивой песенки о хреновине.
Существовали и дополнительные факторы, воздействие которых не мог бы предусмотреть самый изощренный ум. Взять хотя бы инцидент с птицами, столь несвоевременно залетевшими в вольер. Из-за них Посвящение не оказало на молодое поколение должного воздействия, и вот к чему это привело! В общем, решили Старейшины, их вины в том, что старому порядку пришел конец, нет.
Стоило послушать их сейчас, и можно было подумать, будто они всегда старались хорошо относиться к Меге. В конце концов, он так нежно говорил о своей матери, был так верен ее памяти, так спокойно и с достоинством переносил свой остракизм! И много чего еще было поставлено ему в заслугу. «Нет, этот Мега определенно настоящая норка!» — восклицали Старейшины, начисто позабыв, как совсем недавно тот же самый персонаж был их главной головной болью. То, что вся колония оказалась очарована его откровениями или его личным обаянием — или и тем и другим вместе, — едва ли можно было считать удивительным или неожиданным.
И все же убийца в лагере Меги не давал Старейшинам покоя. Если они попытаются защитить свое учение, то очень возможно, что горячий молодой лидер отправит их вслед за Рамсесом. Следовательно, им надо попытаться увлечь слушателей за собой в лабиринт оправданий и отговорок. Доктрину можно временно похоронить. Самое главное — придумать что-то такое, что могло бы спасти их собственные жизни.
Еще немного посовещавшись, Старейшины определили стратегию. Единственной их надеждой была полная капитуляция, после которой им оставалось только отдаться на милость нового Вождя. Если это поможет им сохранить жизнь, то в будущем они найдут способ отомстить.