Нормандская лазурь
Шрифт:
– Пройдемся вдоль набережной дальше, – сказал Никита, – и смотрите внимательно на дома. Мы вышли к морю.
Они смотрели, но ничего похожего на описанное не замечали. Ольга погрустнела: наверняка это письмо господина Левассёра – какая-то ошибка или шутка, не более. Набережная Летурнёр заканчивалась, и дальше тянулась только дамба. Ольга совсем уже пала духом, когда Женька сказал:
– Ребята, глядите.
Один из последних домов у набережной стоял немного на отшибе. Это был довольно старый, небольшой серый дом с покатой крышей. Кто в нем жил и что происходило за окнами, закрытыми плотными занавесками, оставалось тайной и не волновало троих исследователей. Женька указывал на крышу, где под ветром поворачивался, скрипя, старый флюгер. Флюгер явно пережил не одно десятилетие, но смотрелся по-прежнему хорошо и был выкрашен зеленой краской.
– Это же... лисица, – сказала Ольга, моргая.
– Лисица, – удовлетворенно подтвердил Никита, – зеленая. Не бывает зеленых лисиц.
– И что? – спросил Женька, разглядывая флюгер. – Нам нужно пойти, куда ветер укажет? Ничего не понимаю. – Он вытащил из кармана сложенное письмо, развернул и прочитал вслух: – «В этом поселении ты найдешь на берегу старый серый дом, и он расскажет тебе об одном животном из тех, которых не бывает, а животное поведет тебя дальше». Угу, дальше... Туда, куда дул ветер, когда дядюшка Луи соизволил прогуливаться.
Малиновский захохотал:
– Не сообразили, что ли?
– Не-а, – сказала Ольга, глядя на него во все глаза и ощущая радостную дрожь предвкушения, – а ты понял?
– Ага. – Никита махнул рукой на запад, вдоль береговой линии. – Нам теперь туда. Зеленая лисица, по-английски Fox Green, – это один из десяти секторов высадки на пляже Омаха. К сожалению, наизусть я их все не помню, и расположение тоже путаю. Придется доехать и посмотреть, там повсюду схемы развешаны.
– Может, все-таки прогуглим? – предложил Женька. – Я с мобильника поймаю.
– Ну нет, брат. Это уже неспортивно. – Никита хлопнул его по плечу и посмотрел на дом с плохо скрываемым восторгом. – Знаете, что я вам скажу, канальи? Похоже, сокровище дядюшки Левассёра действительно существует!
К стоянке у отеля возвращались в приподнятом настроении: Малиновский насвистывал что-то вроде «We will rock you» [12] , Женька, воспользовавшись моментом, достал фотоаппарат и снимал яхты, сети и бухту, а Ольга просто наслаждалась. Успех окрыляет, и ночные сомнения словно бы исчезли. Ладно, пусть у нее нет определенных ответов на личные вопросы, зато есть самое настоящее приключение.
12
Популярная песня группы «Quinn».
– Хорошо бы, прежде чем ехать на пляж, узнать прогноз погоды, – озвучила Ольга свои соображения. – И запастись дождевиками или зонтиками.
– Это в любом случае пригодится, – сказал Никита, прервав художественный свист.
– Зайдем в отель?
– Нет, зачем же? Можно спросить местного жителя. Они знают о погоде гораздо лучше синоптиков. Например, вон того, – и Малиновский указал вдаль.
Выбранный им местный житель оказался колоритным дядькой лет шестидесяти, в заслуженных резиновых сапогах, распахнутом бушлате и сдвинутой на затылок кепке. Зажав в зубах трубку, этот достойный сын морей возился на носу крохотного кораблика, чьи крашенные в голубой цвет бока изрядно облупились.
– Эй, Женька! – крикнул Никита приотставшему Ильясову. – Иди сюда, объяснись с пейзанином!
– Что спросить-то? – поинтересовался Женя, подойдя и украдкой снимая пейзанина – для колориту.
– Какая погода сегодня будет, спроси.
– Угу. – Женька, уже освоившийся, подошел к краю набережной и крикнул моряку что-то по-французски.
Мужик выпрямился, оставил в покое длинный тонкий трос, который до этого сворачивал (Ольга припомнила, что, кажется, на морском сленге веревка называется трал), и охотно ответил. Некоторое время они с Ильясовым перебрасывались фразами, а затем моряк громко и отчетливо произнес:
– Quand le goe€land se gratte le gland c’est qu’il va faire mauvais temps; quand il se gratte le cul c’est qu’il ne fera pas beau non plus!
Ильясов засмеялся и, видимо, попросил повторить, так как моряк улыбнулся в ответ и воспроизвел ту же фразу с прежними интонациями. Ольга и Никита терпеливо ждали в сторонке. Наконец Женька возвратился.
– Ну, что с погодой?
– Погода так себе, но дождя больше не будет. – Ильясов продолжал ухмыляться.
– Что он тебе сказал? – пристала к нему Ольга.
– А! Настоящий нормандец, в своем репертуаре. Мы сначала побеседовали о погоде, а затем он поведал, что у них тут на побережье есть отличная погодная примета. Советовал пользоваться.
– Ну и?..
– Оль, она неприличная.
– Женечка, колись.
– Ладно. Перевод дословно такой: если чайка чешет себе причинное место, то это к плохой погоде; если она чешет задницу, то погода будет не лучше.
– Смотрю, оптимистичный народ тут живет, – заметил Никита. – Что легенды, что приметы – все позитивное!
Они смеялись до самой стоянки, но, когда уже подходили к ней, стало не до смеха.
– Эй! – воскликнула Ольга, указывая вперед. – А что этот тип делает у нашей машины?!
И действительно, у верного «Пассата» возился какой-то мужик, да не просто возился – он открывал багажник!
Никита и Женька размышлять не стали: оба сорвались с места в карьер. К несчастью, они находились достаточно далеко от машины; злоумышленник не стал терять времени. Выхватив что-то из багажника, он бросился наутек, причем бежал быстро и целеустремленно. Женька и Никита устремились в погоню, и вскоре все трое скрылись в конце улицы. Ольга, не обладавшая спринтерскими навыками, поступила так, как следует поступать настоящей героине: предоставила действовать мужчинам. Багажник машины остался распахнутым, и Ольга с тревогой в него заглянула, опасаясь за судьбу своего любимого клетчатого чемодана. Но чемодан был на месте, равно как и вещи друзей. Отсутствовало только одно.
Когда приблизительно через четверть часа мужчины возвратились, мрачные и без добычи, Ольга доложила:
– Он спер чемоданчик.
– Может, это был племянник Левассё– ра? – Женька нагнулся, рассматривая землю, словно надеялся обнаружить там ответ. – И он за нами следил?
– Удрал, да?
– Как видишь, – сумрачно ответил Никита. – Мы за ним гнались, но он юркнул куда-то... Вот черт, чемодан... Что же к нам привязались эти французские ворюги? Может, на нашей машине где-то лозунг «Воруй сколько хочешь», а мы не видим?! Ну, хоть перевод у нас остался.