Нормандская лазурь
Шрифт:
– Празднуем неудачу? – улыбнулась Ольга, когда официант разлил вино по бокалам и удалился.
– А неудачу тоже стоит праздновать, – ответил Малиновский. – Во-первых, это опыт. Во-вторых, несмотря на то, что сокровища мы не нашли, у нас было приключение.
– Сейчас много говорят о том, что следует мыслить позитивно. Потому я тебя полностью поддерживаю. – Ольга приподняла свой бокал. – За неудачу и приключения, мальчики!
– За неудачу и приключения!
Вино оказалось превосходным, закуски тоже. Устрицы лежали в своих уродливых бугристых раковинах, и за них было страшно взяться.
– Никогда еще не ела устриц, – пожаловалась Ольга. – Они правда живые?
– Эти – уже почти нет, – обнадежил ее Никита. – Рискнешь?
– Кто не рискует, тот, как известно, не пьет. Как их есть-то?
– Поливаешь лимонным соком и – прямо из раковины. – Никита проглотил устрицу, прожевал, взял следующую раковину и протянул Ольге. – Давай. Хоть узнаешь, нравятся они тебе или нет.
Устрицы по вкусу оказались не похожими ни на один морской деликатес, который Ольга пробовала раньше. Имелась в них особенная пряность и некий привкус, делавший это блюдо... пикантным. Ольга прожевала устричное мясо и потянулась за следующей раковиной.
– Хм...
– Поздравляю, ты подсела, – засмеялся Никита. – Люди делятся на две категории: те, кому устрицы решительно не нравятся, и те, кто подсаживается на них с первого раза. Равнодушных я еще не встречал, только не пробовавших.
– Красивая жизнь! – Ильясов тоже взял серую раковину. – А ведь можно так каждый день проводить, если все-таки найти сокровища дядюшки Левассёра.
– Дядюшка Левассёр, кажется, был большой шутник, – сказал Никита. – Слишком уж запутанные оставил указания.
– А ты хотел, чтобы все было легко?
– Да нет, просто загадки нужно составлять умнее. Конкретнее. Чтобы была возможность догадаться.
– Вдруг это просто загадка другого типа? – сказал Ольга, прожевав вторую устрицу.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, не знаю. Не территориальная, а на сообразительность. Что-нибудь, построенное на сходстве, аллюзии. Какой-нибудь лингвистический трюк.
– В лингвистике я не силен, – сказал Никита.
– Зато Шульц у нас переводчик. – Ильясов выудил из кармана письмо и развернул листок с переводом на столе. – Думаешь, здесь игра слов?
Ольга пожала плечами.
– Все зависит от того, что и как ты переводил. Вряд ли ключ содержится в самой фразе, она довольно простая. Скорее в условии. «Вспомни, из чего ковались мечи». Ответ вроде простой – это скорее всего металл, бронза или сталь.
– И что это нам дает? – скептически поинтересовался Малиновский. Ольга видела, что он расстроен неудачей и все же заинтересован: вдруг да удастся отгадать?
– Понятия не имею. Но давайте фантазировать. – Ольга отхлебнула еще вина. То ли от алкоголя, то ли от близкого знакомства с устрицами, символизировавшими красивую жизнь, мозг заработал быстрее. – Представим, что мы – маленький мальчик Луи Левассёр...
– Неправда! – весело запротестовал Ильясов. – Мы – это Портос!
– Жень, не отвлекай ее, – попросил Никита.
– И немец рассказывает нам, как найти сокровища, – продолжила Ольга. – На каком языке он рассказывает?
– На французском. В начале письма есть упоминание, что Шефер хорошо говорил по-французски.
– Да, но... ведь он немец. Речь в условиях идет о мече. Шефер точно не мог знать о монументе на Пуэнт дю Ок, это либо фантазия Левассёра, либо наша ошибка.
– В таком случае, вариант с пляжем Суорд вероятнее, – сказал Никита.
– Как бы там ни было, отгадать нужно не сам меч, а то, из чего куют меч, правильно?
– Ну да.
– Скорее всего, имеется в виду материал. Оставим пока бронзу и подумаем. Сталь. Мечи куют из стали. – Ольга сделала еще глоток, но озарение так и не явилось. – Как будет «сталь» по-французски, Жень?
– Acier или вроде того. А по-немецки?
– Der Stahl. М-да, непохоже, чтобы это был ответ. Уперлись.
– А по-английски – steel, – добавил Никита, чтобы не отставать.
– Сразу видно, – сказала Ольга, – что мы все тут хорошо учились. Виват краснодипломникам!
– Наверное, мы не можем отгадать не потому, что мы тупые, а потому, что Левассёр был не очень умный, – предположил Женька. – И написал первое, что в голову взбрело. А мы стараемся.
– В романах так и бывает, – поддакнула Ольга. – Дядюшка на самом деле ненавидел племянника. Судя по письму, он и с сестрой отношения не поддерживал, наверное, поссорились. И таким образом решил всем отомстить. Написал племяннику письмо с запутанными указаниями на место, где якобы лежат сокровища, и помер довольным. Племянник метался, метался, всем раззвонил, криминальные элементы заинтересовались, грохнули его и потеряли чемоданчик... И весь этот цирк на пустом месте, так как никакого смысла в загадке нет.
– Но ведь могилу сержанта Юппена мы нашли, – возразил Никита. – И зеленая лиса имелась.
– Это, возможно, лишь совпадения. Дальше мы шли только по предположениям.
– А знаете, я подумал, что это не может быть пляж Суорд, – объявил Женька, подцепляя на вилку крохотного маринованного осьминога. – Ведь в условиях что сказано? На том месте, куда мы придем – и это шестое место высадки, Пуэнт дю Ок, – нам нужно вспомнить, из чего ковались мечи. Если бы Левассёр имел в виду Суорд, то было бы зашифровано слово «меч», а не материал, из которого мечи делают...
– В первую очередь, – сказал Никита, – неплохо бы зашифровать в эту загадку слово «логика». Хватит ломать мозги. Предположение Ольги о страшной мести племяннику начинает мне казаться логичнее, чем попытка расшифровать бредовое послание какого-то неизвестного француза...
К машине возвращались сытые, довольные и умиротворенные. Порт в Гранкан-Мези был небольшой, но красивый; сновали деловитые катера с полосатыми боками, смирно стояли рядками у причалов белоснежные яхты. Кому-то могло и надоесть это вечное сочетание моря и корабликов, но только не Ольге: она очень любила все морское, и даже ванну недавно отремонтировала, обустроив в сине-белых цветах, и занавеску душевую повесила – с ракушками.