Нормы в пространстве языка
Шрифт:
При попытке сформулировать сущность нормального человека возникает противоречие: с одной стороны, человек – это индивидуальность, следовательно, не может быть таким, как все, с другой стороны, фоном для выдающихся представителей человечества являются именно люди нормальные, обычные. Вероятно, необходимо ввести разграничение, некоторым образом примиряющее два подхода к вопросу о существовании нормального человека. Предположим, что существует внутренняя и внешняя интерпретации нормального человека. При внешней (социальной) интерпретации осуществляется противопоставление в социуме по типу «нормальный человек – ненормальный человек». При внутренней (личностной) оппозицию составляют свойства самого человека: отличительные противопоставляются нормальным.
В целом оппозиция «нормальное – ненормальное» представляет собой частную разновидность дуальной интерпретации образа человека в частности и дуальной модели мира вообще. Расстановка оценочных знаков в этой оппозиции неоднозначна. Так, быть в окружении нормальных людей уютно и спокойно, милые странности прощаются, но значительные отклонения не одобряются. При этом истории милее гениальные безумцы, отпетые негодяи и прочие незаурядные личности. Вообще, сама возможность судить о чьей-либо незаурядности свидетельствует о существовании нормы. В целом норма дает возможность опознать на своем фоне выдающееся, но многочисленность интерпретаций нормы не позволяет единообразно оценить все случаи соответствия и несоответствия ей. Это обстоятельство не в последнюю очередь обусловливает необходимость рассмотрения образа «нормальный человек» через выделение ипостасей внутри образа.
Социальная и личностная интерпретация нормального человека, безусловно, не являются однопорядковыми. Отличие коренится в глобальности взгляда на личность. При социальной интерпретации нормальный человек признается таковым по совокупности доминирующих качеств. Процедура выведения оценки заключается в обобщении по преобладающему показателю, причем во внимание принимаются качества аксиологические (образ жизни, менталитет, характер, поведение, талант). Приведем пример суммирования признаков, заканчивающегося результатом «норма»: Нормальный человеческий образ жизни. Дети, семья, обмен квартиры, расширение площади, отпуск, новые книги, выставки, рецензии, гости – вы к нам, а мы к вам, дружба домами, долгие сборы в гости, посещение портнихи, демонстрация туалетов, ах, какой прелестный костюмчик, великолепная отделка, так и так элегантно, конечно же, чистая стилизация, зато как исполнено, какая ровная строчка, и так к лицу, а туфельки вроде ничего особенного, но неужели Таиланд, быть этого не может, а вот это уж точно из США, ай, какая прелесть, а вот тут-то я вас надула, это я сама сшила (Ю. Азаров, ruscorpora).
При личностной интерпретации внимание уделяется не только (и, может быть, не столько) обычным, но и отличительным свойствам личности. В результате внутренняя интерпретация характеризуется большей объективностью. В обыденной ситуации идентификации мы постоянно осуществляем сопоставление качеств, причем именно отличительные особенности становятся идентифицирующим признаком. При преобладании качеств, соответствующих норме, узнавание может быть затруднено. Подобная ситуация неоднократно описана в детективах, например, в одном из детективных романов А. Марининой. Героиня серии детективов Анастасия Каменская, как известно, обладает незаурядным интеллектом, но совершенно ординарной внешностью. Разумеется, для людей, хорошо ее знающих, отличительным признаком Каменской являются именно профессионализм и интеллектуальные способности. Однако в ситуации, когда использовать этот опознавательный признак невозможно, возникают трудности: Она уже хотела было описать собеседнику себя в джинсах и куртке и вдруг подумала, что по этим приметам ее найти будет крайне затруднительно. Разве можно в толпе встречающих выделить незнакомую женщину без единой яркой черты во внешности? Лицо? Никакое. Нормальное. Глаза? Бесцветные. Волосы? Непонятно-русые. Куртка – в таких пол-Москвы ходит. Уродина? Да нет, пожалуй, обыкновенная. Красавица? Вот уж точно нет (А. Маринина, НФ)
Укорененное в нашем сознании противопоставление «нормальный – ненормальный человек» реализуется в высказываниях как эксплицитно, так и имплицитно:
• эксплицитное противопоставление (вербализованы оба компонента): С ним не какой-нибудь таганский авторитет встречается, а нормальный интеллигентный бизнесмен (В. Спектр, ruscorpora);
имплицитное противопоставление (вербализован только компонент «соответствующий норме»): Человек нормальный (а я к таковым отношу самого себя) в этих жестоких рамках не может остаться свободным (Е. Чижова, ruscorpora).
Для высказываний с общей оценкой, к которым относится, наряду с «хороший» и «плохой», оценка «нормальный», характерна экспликация мотива, осуществляемая, как правило, двумя способами:
• посредством перечисления неких свойств личности, по совокупности которых делается вывод о нормальности человека: Вроде ведь нормальный мальчишка был! Делал, что говорят, мысли светлые имел, старших, наконец, уважал! (С. Таранов, ruscorpora). Такой способ мотивации характерен для всех общеоценочных высказываний безотносительно оценочного знака;
• посредством отрицания качеств или таких проявлений качеств, которые не соответствуют норме: Он нормальный мужик – не маньяк какой-то (Н. Леонов, А. Макеев, ruscorpora); Слушай, да какой он псих?! Нормальный человек. Сначала жрать хотел, а теперь ему бабу подавай (С. Довлатов, ruscorpora). В подобных случаях мотивом квалификации человека как нормального является отрицание ненормальных черт.
При характеристике человека мы, несомненно, прежде всего указываем на те качества, которые отличают его от других. Эти качества, как правило, немногочисленны, однако именно они составляют неповторимый портрет человека. С другой стороны, качества ординарные количественно преобладают и выполняют отождествляющую функцию: делают человека похожим на большинство других. Если внешняя интерпретация представляет собой аксиологический итог без учета частностей, то при интерпретации внутренней со– и противопоставляются различные качества одного человека – и выделяющие его из большинства, и объединяющие с большинством.
Устанавливая содержание характерных для картины мира представлений о нормальном человеке вообще и об одной из его ипостасей в частности необходимо иметь в виду следующее. Принципиально различаются по своему содержанию и оценочному потенциалу две группы представлений.
Во-первых, общие недифференцированные представления о нормальном (нормальном, обычном, среднем, типичном, идеальном, законопослушном) человеке. При номинации ипостаси посредством словосочетания «прилагательное нормальный + существительное-антрополексема предельного семантического охвата [26] » существительное предельного семантического охвата практически не обозначает ничего, основную семантическую нагрузку несет определение; такая общая характеристика дается в аспекте образа жизни, моральных качеств. Именно этот аспект в наибольшей степени подлежит философскому, культурологическому осмыслению: интересно, какой человек считается нормальным (обычным, средним и проч.) и как данная культура его оценивает. В формуле «прилагательное нормальный + существительное-антрополексема предельного семантического охвата» заключена научная и/или наивная философия, а семантика единиц языка и речи скорее поддерживает, нежели формирует такие представления.
26
К существительным предельного семантического охвата относятся существительные человек, мужчина, женщина и некоторые другие, значение которых содержит указание лишь на предельно общие родовые характеристики.
Во-вторых, дифференцированные представления о нормальности человека в той или иной социальной роли (нормальный, типичный, обычный англичанин, католик, водитель и т. п.) или о нормальном проявлении отдельного качества (обычная выскочка, средний ум, идеальная внешность и т. п.). За определением в таком случае стоят национально-культурные представления о мере того или иного качества, о параметризации мира. Следствием общей аксиологичности мира человека является тот факт, что и параметрическая лексика в полной мере ассоциирует оценочные смыслы.
Наконец, несколько слов об образе нормального человека в свете теории систем. Как уже многократно отмечалось, норма в целом – это параметр порядка системы, обеспечивающий развитие последней в заданном направлении. В том фрагменте картины мира, который организован вокруг образа человека, эта характеристика может быть дана образу человека нормального. Носители языка обращаются к этому образу как к эталону (см. частотный сравнительный оборот как нормальный человек), основываются в своих суждениях на том, что может, а чего не может сделать нормальный человек (ср.: Нормальный человек, обнаружив в собственном дровяном сарае мертвое тело, сначала вырубается до полубессознательного состояния, а потом начинает думать о себе и только о себе и своих близких (Е. Козырева, ruscorpora)). Предсказуемость, определенность направления, заданного нормой, – гарантия стабильности системы; и наоборот: ненормальность в силу своей непредсказуемости вносит в систему хаос. Напомним также, что нормативные представления охватывают и часть случаев отклонений от нормы, которые могут быть типизированы. В этой связи показательна тернарная модель, предложенная В. В. Колесовым [71, с. 202–203] и основанная, в частности, на рассуждениях Ю. М. Лотмана о норме и взрыве [93, с. 64–65, 76–77]. Тернарная модель для качества «интеллект» выглядит следующим образом: дурак – умный – сумасшедший. В этой триаде компоненты «дурак» и «умный» могут быть противопоставлены компоненту «сумасшедший» по признаку «предсказуемо – непредсказуемо». Поведение умного – это «норма нормального», оно полностью предсказуемо. Дурость – это не-норма, но единственная доступная дураку форма активности – нарушение правильного соотношения между ситуацией и действием, и это стереотипно, следовательно, предсказуемо. Таким образом, и «настоящая» норма (ум) и типичная не-норма (дурость) обеспечивают стабильность мира. И только непредсказуемое сумасшествие является тем возмущающим фактором, который может поколебать равновесие системы.