Нортланд
Шрифт:
Что толку было не пускать их? Запертая дверь задержит их всего на секунду.
— Прячьтесь! — прошептала я, а потом поняла, что и это глупо. Солдаты чувствуют и помнят запах любого человека, которого учуяли однажды. Было бы странно предположить, что Маркус не узнает Лили, а Ханс — Ивонн. Однако, когда я обернулась, Лили и Ивонн уже не было рядом. Думаю я, даже полностью понимая безнадежность этой затеи, последовала бы их примеру, если бы только мне тоже угрожала опасность.
Отто открыл дверь. На пороге стоял Рейнхард, чуть позади него я увидела Ханса и Маркуса.
— Добрый день, герр Брандт, — сказал
— Отто, рад видеть тебя в добром здравии, — сказал Маркус. Мне казалось, он наслаждается пародией на себя самого. Отто отошел от двери, пропуская их внутрь.
— Должно быть, сподручнее будет говорить на кухне, — сказал Рейнхард. Взгляд его остановился на мне, затем скользнул по Лизе.
— А вот и юное дарование.
— Фройляйн Зонтаг, — сказал Ханс. — Вы, наверное, думаете, что можете нас задержать. Однако против троих солдат вы мало что сумеете сделать. Может быть, не будем тратить наше время?
Лиза осторожно поставила на пол чемодан и прошла на кухню. Она сказала с улыбкой:
— Я сделаю чай!
Когда Лиза проходила мимо Отто, она сжала его руку с нежностью и волнением.
— Как вы, наверное, знаете герр Брандт, — продолжил Ханс. — Мы здесь не для того, чтобы вас арестовать.
— Однако, у тебя серьезные проблемы с законом, — добавил Маркус. — А кроме того, здесь не все участники нашего маленького представления.
Он втянул носом воздух с хищным удовольствием, затем прошел в комнату и вернулся, ведя под руки Лили и Ивонн. Маркус показался мне симпатичным парнишкой, с которым хотят гулять девушки. По крайней мере, его улыбка говорила о чем-то таком. Я вдруг снова почувствовала себя зрительницей. Люди проходили мимо меня, у всех были свои проблемы, свои решения, свои цели. На кухне мне даже не хватило места. Я встала, оперевшись на косяк двери, наблюдая за теми, кто был вовлечен в эту ситуацию непосредственно. Рейнхард устроился у окна, Маркус удерживал Ивонн и Лили, Ханс сидел за столом напротив Отто, а Лиза хозяйничала у плиты. Если бы все они были изображены на картине, у нее определенно было бы название вроде: "неудачные переговоры" или "всеобщая неловкость".
— Итак, — сказал Рейнхард, рассматривая Лизу. — Герр Брандт, вы почти самый необычный человек, которого я знаю.
— Почти? — спросил Отто.
— Обидно? — улыбнулся Маркус. — Ты привык думать, что никого невероятнее тебя нет, правда?
Ханс сказал:
— Однако, мы не об этом, герр Брандт.
— Как вы видите, мы не пришли сюда, чтобы арестовать вас.
— Более того, мы даже не хотим трогать твоих подруг.
— Как вы можете заметить, мы настроены дружелюбно. Это значит, герр Брандт, что вы могли бы…
— Теоретически.
— Да, теоретически, ты мог бы сохранить твою Лизу, твоих друзей, все это, — Маркус кивнул на кукол — Великолепие. Словом, твою жизнь.
Слушать их было странно. По отдельности они казались, по крайней мере до определенной степени, автономными. Сейчас они продолжали фразы друг друга не с помощью безоговорочного понимания. В этом, казалось, вовсе не было близости.
Наоборот, каждый из них был излишним. Собственное "я" Рейнхарда, Ханса или Маркуса в этом диалоге было не так значимо, как "я" их фратрии, их коллективная воля. Это вызывало инстинктивное отвращение, судя по всему,
— И что мне нужно сделать? — спросил Отто. — Что-то ведь нужно? Вы же не просто так пришли ко мне.
— Ты должен освободить Кирстен Кляйн, — сказал Маркус. На секунду я подумала, что он делает это для Кирстен Кляйн. Но Рейнхард добавил:
— Мы обязательно оценим вашу помощь в соответствующих терминах свободы и возможности.
И я вспомнила, что у Маркуса не может быть ничего своего.
— Зачем вам это? — спросил Отто. Он отодвинулся на стуле подальше, к окну, но, увидев рядом Рейнхарда, сместился влево, где стоял Маркус. Тогда Отто встал и подошел к Лизе.
— Это, герр Брандт, не должно быть вашим делом, — сказал Ханс. — Впрочем, если вас не интересует это маленькое условие…
— Маленькое?
— План мы разработаем вместе, — сказал Рейнхард. — Единой командой, так сказать.
Рейнхард посмотрел на меня, я отвела взгляд.
— Меня интересует, — сказал Отто. — Я просто не понимаю…
Он помолчал, Рейнхард и все остальное терпеливо ждали, пока он что-нибудь скажет. Наконец, Отто закончил:
— Ничего.
Я была с ним абсолютно солидарна.
— Это хорошо, — сказал Ханс.
— Потому что обеспечивает вашу безопасность. Вы всего лишь должны сделать то, что мы просим.
— И что тогда? — спросила Лиза. Они одновременно посмотрели на нее.
— Тогда мы устроим вам бессрочный отъезд из Хильдесхайма, — сказал Рейнхард. — Так далеко, что вы сможете быть уверены, что вас никогда не найдут. Ни типичные розыскные мероприятия, ни своеобразные парапсихологические методы не помогут вашим врагам.
Отто нахмурился. Я не была уверена, что так вообще бывает. Из Нортланда некуда было деться. Но Рейнхард выглядел так уверенно и знал куда больше меня.
— Хорошо, — сказал Отто. — Ладно, хорошо.
Маркус улыбнулся, приобнял Лили и Ивонн, бледных от страха.
— Но для надежности нашего союза, мы заберем твоих подруг. Если ты выполнишь свою часть договора, они вернутся целыми и невредимыми. Если нет — они не вернутся. Если ты будешь недостаточно хорош, вернутся какие-то их части, важные или не очень, смотря каким будет результат твоих стараний.
Отто потер виски. Надолго стало тихо, так что собственное дыхание показалось мне нестерпимо, невежливо шумным.
— Но вы обещаете что потом меня никто не тронет?
— Вы больше не увидите Нортланд.
— То есть, умру?
Ханс покачал головой.
— Нет, лучше, намного лучше и куда надежнее.
Глава 15. Товар как спектакль
Они договорились. Я подумала, что никогда не слышала разговора циничнее. У Рейнхарда и его фратрии были все способы воздействовать на Отто, а он ничего не мог сделать с ними.
Вся его сила не распространялась на существ, которые, в принципе, уже перестали быть людьми. Он не мог заставить их уйти. Это в какой-то мере было даже забавно. Отто был самым драгоценным и опасным человеком в Нортланде, но основной его товар, солдаты, был ему неподвластен.