Носители Совести

Чекмаев Сергей Владимирович

Будильник намек не понял.

Тогда Ксюха со всей силы швырнула в него подушкой. Бац! Жалобно звякнув, будильник слетел с тумбочки, упал на пол и закатился за спинку кровати. Оттуда он продолжил злорадно трезвонить, ощущая себя в полной безопасности.

Ксюха поняла, что проиграла. Придется вставать, тем более что сегодня в десять начинается последняя консультация перед экзаменом, и опаздывать нельзя ни в коем случае. Цитология!

Она спрыгнула с кровати, пытаясь нащупать на полу тапочки. Вечно они куда-то пропадают! Отлично, один есть… Где же второй? Ксюха наступила на что-то мягкое (скорее всего сброшенную ночью подушку), вздрогнула и окончательно проснулась.

Умываясь, она старалась не смотреть на себя в зеркало. Сейчас – не стоит, а то можно получить инфаркт. Лучше уж потом, после кофе и собранной сумки, когда придет время наносить боевую раскраску.

Нет, тот, кто распускает слухи, что после второго курса студенческая жизнь становится легкой и ненапряжной, явно никогда не учился в Североморском высшем мединституте.

Получивший от своих студентов непочтительную кличку Вымя – за изматывающую программу, институт упорно пытался соответствовать имиджу единственного в стране престижного вуза. Каждый год ректорат утверждал новую программу, все более драконовскую и беспощадную. Не вздохнуть, не выдохнуть.

А на улице – лето. Хочется погулять, повеселиться… как сейчас модно говорить – «позажигать» с парнями. Как это поется у «Клевых ребят»: «И всем одинаково хочется на что-нибудь заморочиться…»

Но куда тут зажигать, если на носу – четыре экзамена с промежутком в три дня. Ксюха хотела сдать все с первого раза, без летних пересдач и прочей канители. В августе родители звали ее к себе, да ей и самой очень хотелось выбраться к ним в гости.

Но попробуй тут подготовься, когда все мысли не об учебе.

Лето!

Вот Инка то и дело зовет на вечеринки-посиделки – не иначе опять решила взяться за Ксюхину личную жизнь. Да и Савка вдруг проснулся.

Вчера он позвал ее на концерт какого-то очередного ойкуменского фолька. Помешан он на этих делах. И не знаешь, что ответить. Это же Савка, не кто-нибудь! Только все более-менее забылось, зачем опять по новой бередить старые раны?

Еще три месяца назад Ксюха писала в своем дневнике:

Жалко тебя, мой дневничок, ты вынужден принимать и хранить мои самые дурацкие мысли. Но бумага все стерпит.

Так, я в тупике, как обычно я в тупике… Что мне делать?

Надо разобраться в том, что я чувствую к Савке, Савушке (так лучше звучит).

Когда он прислал мне эсэмэску, что любит Жанну и хочет быть с ней, в меня как будто всадили нож. Меня буквально затрясло, сердце забилось с невероятной силой, я думала – оно не выдержит такой нервной нагрузки. Я не могла сидеть одна, мне хотелось отправиться к нему и поговорить с ним. Я изо всех сил пыталась успокоить себя, говорила, что так должно быть, что наверное этого хочет кто-то наверху, кто-то высший. Я спрашивала у небес, как мне быть, просила поговорить со мной, дать ответ, но мне никто не ответил, и я сделала самую большую глупость в своей жизни. Я написала Савке SMS: «Наконец-то». И подумала, что раз Савка наконец все решил, я могу сказать Максимилиану (Макси, милому Макси) долгожданное «да».

Но он, наверное, давно уже не ждет, и думать забыл обо мне… и вообще… короче, я ничего ему не написала.

Побоялась. Дура!

Вместо этого, я скинула Савке SMSку, просила его поподробнее рассказать о своих чувствах. Но ответа не было. Может быть, Савка был занят, может, забыл телефон в кармане куртки. У него так бывает, я знаю.

Я ждала весь вечер. Обманывала саму себя, притворялась спящей, включала музыку на полную громкость. Странно, но тогда я не могла плакать, хотя это был бы наилучший выход для моих чувств. Я вообще не понимала, что со мной творится. Еще этот дурацкий «красный день календаря»! От него все мысли набекрень. Правильно Инка говорит, что есть два вида ПМС и один – ВМС: «предменструальный синдром», «постменструальный синдром» и еще «во время менструальный синдром». Так и живем – от одного до другого.

Мне хотелось куда-нибудь убежать от самой себя. А больше всего мне хотелось позвонить Савке, но я не знала, что ему сказать. А еще – его мама очень любит выспрашивать «кто звонит?», «что передать?» И что мне ответить? Ксения? А вдруг, узнав, что это я, он бы не захотел со мной разговаривать?

Было очень тяжело. Мне еще никогда не было так тяжело!!!

Но в голове у меня крутилась мысль, что рано или поздно так должно было произойти. После дня рождения Кэтрин, где мы с ним зажигали весь вечер, а потом он провожал меня через весь город, и мы сидели на траве перед моим домом, я сказала: «Мудрая ночь». И она действительно оказалась мудрой: все расставила по своим местам, непонятно только, куда она поставила меня.

В тот день Инка сказала мне, что Савка безумно любит Жанну, но не хочет мне ничего говорить, чтобы не сделать больно. Сначала я не поверила, а потом – когда поняла, что это правда, – почувствовала внутри какое-то опустошение. Но потом, совершенно неожиданно для себя, поняла: «Ура! Я свободна». Савка меня не любит, значит… Значит, я свободна!!! Могу без угрызений совести смотреть на других парней, смогу сказать Макси «да», смогу знакомиться с другими ребятами. И не чувствовать никакой вины перед Савкой.

Дура!! Как маленькая девочка, в самом деле.

Неужели ты думала, что это так просто!

И правильно Инка сказала, чтобы я не убивалась, что кругом столько парней, которым я нравлюсь, и что на Савке свет клином не сошелся.

Прости меня, дневничок!

Когда он сказал мне про Жанну, подтвердил все мои страхи, уже не было той меня, что кричала «Ура!». Той, рассудительной и взрослой. И я спросила сама себя, люблю ли я его или нет. Ответ приближался к «да», но так и не дошел до этого «да».

Та старая дневниковая запись не шла из головы. Ксюха выбралась из ванной, дотащилась до кухни – в ее съемной однокомнатной квартирке от одной двери до другой было не больше метра, но со сна, да еще с бьющейся в мозгу, как пойманная рыбка, цитологией, Ксюха именно тащилась.

Включила чайник, насыпала в любимую кружку с сердечком две ложки растворимой бурды. Воткнула в тостер низкокалорийные хлебцы, достала из холодильника красочную баночку био-йогурта.

«Завтрак почти готов, дорогая. Приятного аппетита».

А вчера Савка пригласил ее на концерт…

Она сказала, что подумает – не знаю, мол, как будет со свободным временем. Сам знаешь, эти зачеты, консультации…

А надо было отказаться. Чтоб не забивать себе голову и не травить душу перед экзаменами.

Ведь решительного объяснения между ними так и не случилось. Ксюха месяца два продолжала на что-то надеяться, Савка делал вид, что ничего особенного не случилось. Гордость не давала ей сделать какой-либо решительный шаг. Они общались как друзья, как однокурсники. Савка даже подарил ей какую-то смешную безделушку, и Ксюха радовалась как ребенок. Через неделю она написала:

Теперь я поняла: прежде всего, Савка мне дорог, как человек, как личность, что я его ценю и уважаю. Он мне скорее, как брат, старший брат, который всегда поможет и защитит, но и ему нужна женская рука. То, что я испытываю к нему, можно назвать одним словом – ответственность.

Конечно, это был обман. Извечный обман всех, кто мучается неразделенной любовью. Разуму не дано взять под контроль чувства, никогда. И сколько не проверяй алгеброй гармонию, сколько не пытайся объяснить самой себе, что все нормально, что «это всего лишь дружба», ничего хорошего не выйдет. Ксюха очень быстро все поняла. Буквально через три дня, когда по случаю сдачи очередного зачета вся группа сидела в институтской кафешке.

Савка пришел туда с Жанной, и, увидев, как светится его лицо, Ксюха почувствовала, что под ногами разверзлась бездонная пропасть.

Сегодня все поменялось. Как только я увидела Савку с ней, я ощутила все до конца.

Это и есть НАСТОЯЩАЯ любовь. Теперь я знаю.

Но я не хочу портить ему жизнь. Я не хочу, чтобы ему было больно. Пусть ему будет хорошо и спокойно, пусть с Жанкой, да хоть с ойкуменским президентом!!!

Я попыталась предсказать будущее: вышло, что он забудет ее года через три, не раньше. Но я не смогу ждать!

Утром я встала с одной мыслью – надо помочь Савке. Милому и дорогому человеку, надо сделать так, чтобы он разочаровался в ней, указать на ее плохие стороны. И пусть, наконец, скажет, что он испытывает ко мне. Иначе нельзя, ведь он сам не знает всей правды, он запутался.

Несколько дней назад Ксюха, перечитывая дневник, написала поперек этого абзаца: «Эгоистка!!! Как можно думать только о себе!» А тогда в состоянии полного душевного раздрая она чуть ли не первый раз в жизни пыталась писать стихи. Результат Ксюха никогда никому не показывала.

Стихи явно не получились.

Да еще суицидальный подтекст лез изо всех щелей. А ведь она всегда считала себя такой рассудительной, уравновешенной, спокойной.

Хранителем страшной тайны стал многострадальный дневник, привычный ко всему. Она не стала выдергивать и сжигать страницы, как сделала бы еще год назад. Наоборот – оставила, обвела красным, чтобы потом перечитывать на досуге и поражаться: «какая же я была глупая!»

По этой простой причинеВ печи не гореть лучине,На зорьке не быть кручине,Водице не стыть в берегах.В полнолунье, сгорая на крестах,Заняться любовью с Луной.Напиться горячей кровьюИ сгинуть в черных лесах.Грудь разрывается болью,Боль наедается кровью,Ты, мой сынок, не кричи…Падали кирпичи…Падали на асфальтС тихих заоблачных крыш.Ты подожди, малыш.Что разорвался ранний сполох,То ничего.Былого счастья ветхий ворохВыброшу в окно.Красные кляксы закрою ладошкой.Видишь, уже все прошло…Ты только крепче заройся в подушку —Нам с тобой повезло.