Нотариус из Квакенбурга. Книга первая
Шрифт:
Так и не придя ни к каким выводам, я пошел в столовую. Треволнения этого дня никак не повлияли на мой аппетит и я, с истинно гведской основательностью, отдал должное блинчикам с говядиной по-кронски. На десерт подали клубнику в бенедиктине из Патерностера. Какой-то старинный Де-Бург в генеральском мундире с картины напротив сверлил меня подозрительным взглядом, словно я и был таинственным убийцей хозяина замка.
За столом, кроме меня, присутствовали только доктор Адам, Озрик, Валерия с женихом да мой шеф-нотариус. Мартиниус, против своего обыкновения,
– Помните того монаха в придорожной харчевне, месьер нотариус?
– Который просил вас покаяться в грехах и предсказывал скорую смерть?
– Да. Должен признаться, что с того самого времени его слова не идут у меня из головы.
– Однако, как мы видим, смерть выбрала другого, – заметил Мартиниус.
– Да, вместо меня умер мой бедный отец, и я спрашиваю себя, если на минуту поверить предсказанию янита, грозит ли мне еще опасность или смерть моего отца ее предотвратила?
Маленький нотариус поднял свое остренькое личико от тарелки и, глядя прямо в глаза молодого графа, серьезно сказал:
– На вашем месте, Озрик, я был бы очень осторожен.
Он еще что-то хотел добавить, но тут в столовую зашла Патриция, и старик сменил тему:
– Как вы, наверное, знаете, Озрик, духовный монашествующий орден Святого Яна основан почти двести лет назад и назван в честь Святого Яна Квакенбуржского – целителя и врачевателя. Ему приписывают разные чудеса. Святой Ян мог, например, одним только словом поднять с постели парализованного, прикосновением излечить больного проказой. Кроме того, известно, что он мог предсказывать будущее.
Озрик, насмешливо улыбаясь, перебил разошедшегося нотариуса:
– Я тоже многое слышал о Святом Яне, но мы же с вами цивилизованные люди и не должны верить в сказки. Мне кажется, сейчас только темные селяне верят в такие вещи. Я же человек науки, химик. Вы – известный правовед. Неужели в вас сохранилась вера в чудеса и магию?
Старик пожал плечами и заметил:
– Иногда остается надеяться только на чудо, мой молодой друг. Не забудьте, что я вам только что сказал.
Патриция подошла к нам и прервала разговор, сказав с высокомерным видом:
– Разрешите помешать вашему религиозному диспуту. Инспектор Вейш просит месьера Мартиниуса с помощником в курительную комнату для продолжения допроса.
Когда мы вернулись в курительную, Себастьян Де-Бург был уже там. Против своего обыкновения трезвый, он сидел в кресле, курил тонкую коричневую сигару и печально глядел куда-то в угол. Увидев нас, Себастьян повернулся к инспектору и вопросительно посмотрел на него. Вейш отложил в сторону потухшую трубку и сказал:
– Ну что же, все в сборе. Продолжим следствие. Месьер граф Себастьян Де-Бург, что вы можете рассказать следствию по поводу случившегося в замке?
Себастьян ткнул сигару в пепельницу и пожал плечами.
– Что, собственно, вы хотите узнать, инспектор? Я в полном недоумении. Мне неизвестны причины, из-за которых мой отец мог покончить с собой. Я также не знаю, кто и за что мог бы его убить.
– А вы допускаете, что его сиятельство мог быть убит?
Себастьян опять пожал плечами.
– Можно допустить все, что угодно. Но я не знаю ни одного человека в замке способного поднять на него руку. Мой отец был всегда добр и щедр с людьми и даже когда он был мировым судьей, все признавали его снисходительность.
– Хорошо. Мы все можем согласиться, что граф Бертрам был добрым и щедрым человеком, но, к сожалению, факт остается фактом – хозяин замка Три Башни вчера вечером умер в результате отравления цианом. Значит, у него были враги, о которых могут знать, прежде всего, самые близкие ему люди. Подумайте хорошенько, Себастьян, не говорил ли его сиятельство о какой-нибудь угрожающей ему опасности?
Себастьян решительно покачал головой.
– Нет-нет. Я ничего подобного не слышал. Правда, мой отец был довольно замкнутым и скрытным человеком. Кроме того, в последнее время он не очень хорошо относился ко мне, часто был несправедлив. Может быть, Озрик или Валерия знают больше меня. Они пользовались б'oльшим расположением отца.
Инспектор подождал, пока писарь запишет слова Себастьяна, и задал новый вопрос:
– А как вы относитесь к изменению завещания?
Себастьян хмуро усмехнулся.
– Вот вы куда клоните! Да, конечно, я был раздосадован решением отца, но, в конце концов, он здесь хозяин и вправе делать то, что считает нужным. Я уже сказал, что он часто ко мне был несправедлив.
– То есть ваши угрозы в адрес отца ничего не значат? – ехидно поинтересовался Вейш.
– Я был пьян и наговорил глупостей. Я любил отца и никогда бы не причинил ему ни малейшего вреда!
– А ваша супруга, госпожа Патриция, как восприняла решение графа Бертрама?
Себастьян в третий раз пожал плечами.
– Три, конечно, была недовольна, но подозревать ее в том, что она отравила отца – это просто невероятно.
– Почему же невероятно? Не секрет, что граф Бертрам был тяжело болен. Долго он бы все равно не прожил. Госпожа Патриция, конечно, строила какие-то планы дальнейшей жизни. И вдруг все планы рушатся. Наследником становится другой. Есть от чего потерять голову.
Себастьян резко встал и крикнул:
– Прекратите, инспектор! Не забывайте, что речь идет о моем отце и о моей жене! То, что вы говорите нелепо и чудовищно. Если бы вы были настоящим офицером, а не полицейской ищейкой, я бы вызвал вас на дуэль в любое время, в любом месте и любым оружием по вашему выбору. А теперь, прощайте!
С этими словами взволнованный Себастьян выскочил из комнаты.
– Признаться, именно эта парочка мне больше всего подозрительна, – спокойно сказал Вейш, снова разжигая свою трубку.