Новария
Шрифт:
Дорога на Солимбрию вела через густой лес, состоящий главным образом из древних дубовых деревьев. Это глухое место, известное под названием Зеленый Лес, является одной из немногих территорий Новарии, сохранивших лесной покров, ибо большая часть земель расчищена под фермы, пастбища и города. В Зеленом Лесу водятся олени, кабаны, леопарды, волки и медведи.
Тем не менее мне не встретилось ни одно из подобных животных. Я продолжал свой путь, размышляя о том, насколько мы, демоны, бережнее обращаемся с природой в своей Двенадцатой Реальности, когда из густых зарослей навстречу мне шагнули два человека. В руках у них были веревки с петлями на концах.
Тот, что оказался слева от меня, накинул веревку на шею моей лошади. Увидя летящее к ней лассо, лошадь резко скакнула вправо. Не готовый к подобному кульбиту, я потерял равновесие и, подброшенный в воздухе, приземлился головой прямо на камни.
Не знаю, как долго я оставался без сознания. Казалось, прошло всего несколько мгновений, однако, когда я пришел в себя и поднял голову, вокруг моей лошади толпились несколько человек. Когда я попытался встать, то обнаружил, что мои руки связаны за спиной, а на шею надета веревка. Я попытался порвать путы, стягивающие мои запястья, но те, кто меня поймал, сделали свою работу на совесть. Поскольку мои сенсоры были все еще чувствительны после полученного удара, я подумал, что попытку бегства лучше отложить до тех пор, пока я не узнаю что-нибудь о захвативших меня и об их целях. Кроме того, двое их них стояли рядом, нацелив ломики прямо мне в голову. Все они были вооружены и очень небрежно одеты.
— Ха, клянусь Нериксом! Что это мы такое изловили? — прозвучал чей-то голос. Это оказался крупный человек с копной вьющихся темных волос и начинающей седеть бородой, говорил на поварском, но пользовался странным диалектом.
— Паалуанского каннибала! — сказал другой. — Убьем его.
— Вы ошибаетесь, сэры, — сказал я. — Я не паалуанец, а всего лишь демон, состоящий на службе у ирских синдиков.
— Ну и случай! — сказал тот, кто заговорил первым. — Не похоже на то, что любят сочинять эти болтуны. Как бы то ни было, нам лучше его убить. Если он все-таки паалуанец, то так ему и надо, а если демон — не велика потеря.
— Мне кажется, он говорит правду, — заметил другой. — О паалуанцах говорят, что они выглядят как люди, хотя обычаи у них не человеческие.
— А ты захлопни свою пасть, Никко! — возразил первый. — Вечно лезешь поперек...
— Конечно, клянусь адом! — вскричал Никко. — Когда я слышу чепуху, я так и говорю, что это...
— Оба заткнитесь, вы! — прогремел крупный человек с курчавыми волосами. — Ты, Никко, и ты, Кармелион! Если будете еще болтать, клянусь сосками Астис, я проучу вас обоих! Ну а Никко, кажется, прав: я что-то никогда не слышал, чтобы у паалуанцев были когти и хвосты. Пошли, демон. — Он повел всю компанию в глубь леса. — Накиньте на него еще одно лассо: он может оказаться сильнее, чем кажется.
— Скорее всего он улизнет в свою Реальность, а потом вернется невидимым и убьет нас, — проворчал Кармелион.
Они повели меня и мою лошадь по едва заметной тропинке через лес. Вождь обернулся, чтобы сказать:
— Между прочим, демон...
— Здим, если вам угодно, сэр.
— Отлично, пусть будет так. Скажи, Здим, где это ты научился ездить верхом?
— Я научился сам за последние два дня.
— Об этом я мог бы догадаться — мне редко приходилось видеть более неуверенного наездника. Я наблюдал за тем, как мои мальчики тебя зацапали. Тебе известно, что, держа поводья так, как это делал ты, можно раскроить лошади пасть?
— Нет, добрый сэр, я вечно буду вам обязан за совет.
— Странно еще, что тебе удалось скакать так, как ты скакал, — без седла. Говоришь, ты едешь из Ира с поручением?
— Да, — сказал я и поведал ему об осаде.
Я добавил:
— А теперь могу я взять на себя смелость спросить о том, кто вы такие, джентльмены, и почему вы меня задержали?
Крупный человек усмехнулся:
— Можешь называть нас социальными реформаторами. Мы отбираем ценности у богатых и раздаем их бедным. Что же до меня, то можешь называть меня Айзором.
— Понятно, господин Айзор, — сказал я, поняв, что попал в компанию грабителей. — То, что вы отбираете у богатых, — это я понять могу, но по какой логике вещей вы раздаете отобранное бедным?
Айзор расхохотался:
— Ну, с этим просто. Мы набираем в свою среду неимущих, так что, естественно, ставим себя на первое место в этой категории. Пока мы удовлетворим свои потребности, на благотворительность мало что остается.
— Вы не удивляете меня, учитывая то, что я слышал о Первой Реальности. А что вы намерены делать со мной?
— Посмотрим еще, мой добрый демон. Если бы Ир не был осажден, мы послали бы требование о выкупе.
— А что, если синдики откажутся платить?
Он усмехнулся:
— У нас есть способы, еще какие способы! Скоро ты познакомишься с одним из них.
Еще час блужданий по дубовому лесу привел нас в лагерь разбойников к ночи. Айзор как-то по-особому свистнул, и ему ответили часовые с деревьев. Так мы вступили в лагерь, представлявший собой ряд палаток и лачуг, неровным кругом расположившихся вокруг плотно утоптанной площадки. Здесь было в два раза больше разбойников, чем в первой партии, а также оборванные женщины и дети.
Те, кто поймали меня, и остававшиеся в лагере возбужденно переговаривались. Я не мог понять большей части разговоров из-за особенностей диалекта. Меня привязали к дереву, к которому уже был привязан какой-то человек. То был тучный мужчина в богатых, но несколько потрепанных одеждах. При взгляде на меня он отпрянул.
Я сказал:
— Не бойтесь меня, мой добрый сэр. Я пленник, как и вы.
— Вы... ты говоришь?
— Вы же слышали меня, не так ли? — И я коротко поведал ему о том, кто я такой и с каким поручением послан. — С кем имею удовольствие беседовать, сэр?
— Для чудовища-нечеловека у тебя, по крайней мере, хорошие манеры, — сказал толстяк. — Я Зуриллус, торговец из Солимбрии, похищенный из деревни, из гостиницы. Те, кто поймали тебя, ничего не говорили о выкупе?
— Во всяком случае, пока я ничего такого не слышал.
— Они отправились на встречу с посланцем, который должен был доставить выкуп из Солимбрии, но вместо этого, кажется, захватили тебя. О ужас! Если деньги не прибыли, я боюсь за себя.
— Что они сделают? Если они вас убьют, то у них не останется никакой надежды на получение выкупа.