Новария
Шрифт:
Глава 9
Смарагдовое божество
Река Сфердар, петляя, текла по центральной равнине Тарксии, где запряженные в деревянные плуги буйволы вспахивали сырую черную землю. Луга, а также обочины дорог и полей, которых не касался плуг, сплошь заросли полевыми цветами.
На берегу Сфердара, в нескольких лигах от Срединного моря, раскинулся столп морского судоходства город Тарксия. Издали крепостная стена производила внушительное впечатление, но при ближайшем рассмотрении становилось очевидным, что она устарела и нуждается в починке. Стена была выстроена не из камня, а из кирпича, и не могла устоять под обстрелом из новейших осадных орудий. Многие зубцы обвалились, а по кирпичной кладке то и дело, змеясь, пробегали огромные трещины — следствие неровной осадки. Что касается обороны, тарксийцы уповали скорее на своего бога и оккультные силы, подвластные его духовенству, нежели на оружие и укрепления. С самого установления теократии эти оккультные силы внушали такое благоговение соседним странам, что нападать на Тарксию у них не возникало никакой охоты.
Сам город казался меньше и неказистее, чем можно было ожидать от крупнейшего порта Срединного моря. Улочки были узкие, извилистые и грязные. Большая часть зданий представляла собой либо высокие, перенаселенные доходные дома, либо лачуги, кое-как слепленные из разрозненных кирпичей и досок. Даже у богатых тарксийцев дома были небольшими и почти без отделки. Улицы заполняли толпы неброско одетых мирян и облаченных в черные рясы служителей бога Горголора.
Над городом вздымалось огромное, подавляющее своими размерами строение: храм Горголора, бога-покровителя Тарксии и согласно учению — верховного божества вселенной. Это был самый большой, пышный и богатый храм Новарии, превосходящий своим великолепием даже святилище Зеватаса в Солимбрии. Отличительной особенностью этого храма являлся гигантский купол, венчающий крестообразное основание.
Купол, опирающийся на барабан и парусный свод и усиленный полукуполами и контрфорсами, возносился ввысь на триста пятьдесят футов. Его золоченая черепица ослепительно сверкала под лучами весеннего солнца. По углам здания располагались четыре стройных башни, с которых служители Горголора трижды в день призывали тарксийцев на молитву. На территории вокруг храма был разбит парк и выстроены служебные помещения, в том числе и дворец наместника бога.
Спуск от храма Горголора вел на набережную с ее причалами, кораблями и портовыми кабаками. Река Сфердар, разбухшая от притоков, впадающих в нее выше и ниже города Тарксии, петляя, несла свои воды на восток через огромную Болотину Спраа в Срединное море. В тарксийских водах была настрого запрещена охота на морских коров: питаясь болотными растениями, эти животные не давали им заполонить реку.
На спуске, ведущем от храма к набережной, теснились жилища наиболее преуспевающих тарксийских мирян, в число которых входил и волшебник Вальдониус. В девятнадцатый день месяца Вороны, около полудня, Джориан постучал в дверь дома Вальдониуса. Привратник распахнул смотровое окошко.
— Доктор Вальдониус дома? — спросил Джориан.
— Ну, а если и дома? — отозвался привратник, с отвращением взирая на оборванные лохмотья и нечесаные космы посетителя.
Левую руку Джориана перехватывала желтая повязка, на которой характерным для Тарксии архаичным шрифтом было выведено:
ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫЙ ЕРЕТИК-ЗЕВАТИСТ
— Прошу тебя, доложи, что прибыл посланец доктора Карадура.
Смотровое окошко захлопнулось, и дверь тотчас распахнулась. Стоило Джориану переступить порог, как привратник отпрянул и сморщил нос.
— Походишь, старина, пару месяцев немытым, — проворчал Джориан, — небось, еще не так завоняешь!
Когда привратник, миновав прихожую, ввел Джориана в уютную гостиную, тот замер и в изумлении разинул рот. Один из двух сидящих за трапезой мужчин — здоровенный плешивый толстяк — был, скорее всего, Вальдониус. Вторым оказался Карадур.
— Приветствую тебя, мастер Джориан, — сказал Вальдониус. — Не нужно обладать особой проницательностью, чтобы сообразить: ты каким-то образом удрал от варваров, — затем он обернулся к Карадуру. — Видите, старина, мои предсказания оправдались. Разве я не говорил, что к полудню он будет здесь?
— Приветствую тебя, доктор Вальдониус, — ответил Джориан и с ходу напустился на Карадура. — Что ты здесь делаешь, провалиться тебе в сорок девять мальванских преисподних? Последний раз, как мы виделись, ты наплевал на меня, на свое поручение и подрядился шаманить у Хана Вилимира!
По темным морщинистым щекам Карадура градом заструились слезы.
— Ах, сынок, не суди меня так жестоко! Что тебе за польза, если б меня отправили вместе с тобой в Ксилар или сразу убили? Что еще — при всей чистоте побуждений — я мог сделать?
— Ты мог хотя бы кинуться Вилимиру в ноги, либо припугнуть, что нашлешь, мол, на него какую-нибудь погибель. А ты вместо этого чирикнул: «Да-да, мой повелитель!» — и бросил меня на произвол судьбы, даже заступиться не подумал.
— Но ты же спасся от смерти!
— Не твоими молитвами. А потом, я думаю, когда ты прознал, что Вилимир хочет взять тебя на войну с той, другой, ордой и заставить скакать во весь опор по степи, ты, заботясь о своем драгоценном здоровье, предпочел дать деру и продолжить путешествие, не так разве?
— Ах, возлюбленный мой сын, конечно, нет! Ты же не знаешь, каких трудов мне стоило одурачить варваров, чтобы совершить побег и попытаться догнать тебя...
Вальдониус вдруг разразился громовым хохотом, в котором потонули излияния старика.
— Карадур, — жизнерадостно вскричал он, — ваш юный друг умен не по годам! Я полагаю, мастер Джориан, ты недалек от истины. Тем не менее раз уж я старше — хоть, может, и не умнее, — позволь дать тебе один совет: даже если твоя догадка верна, не следует считать, будто человеком владеет лишь то побуждение, которое ты ему приписываешь. Потому что человеческие побуждения обычно противоречивы: эгоизм борется с тягой к справедливости, а страхи перемешаны с надеждами. Что если добрейший Отец Карадур на минутку позволил чувству самосохранения возобладать над остальными соображениями? Разве с тобой этого никогда не случалось? К тому же он стар и немощен, куда ему тягаться с могучим юным героем вроде тебя. Поэтому напрасно было бы ждать от него несгибаемой храбрости Гиша Великого или Фузиньяна Лиса.
— Я не герой, — пробурчал Джориан. — Я всего лишь простой ремесленник и желал бы обзавестись хозяйством да зарабатывать на кусок хлеба с маслом. Однако ж я не сбежал, не бросил Карадура в джунглях и степях, где мы давеча блуждали, хоть мне это было проще некуда. Но сделанного не воротишь. Как обстоят дела?
Вальдониус осклабился.
— События приняли исключительно любопытный оборот. Но, любезнейший Джориан, навряд ли мне стоит призывать злобных духов из запретных реальностей и нечестивых измерений, коим несть числа в бездонных глубинах пространства и времени, дабы предсказать, что сейчас ты нуждаешься в трех вещах: основательном обеде, ванне и услугах цирюльника. Я не ошибаюсь?