Новая эпоха
Шрифт:
— Тотемным зверем? — уточнил Володя.
— Ага, вроде того. Ну и терпели от них всё, что они вытворяли, из поколения в поколение, ну и разбаловали — результаты сами видите, млять — в натуре как в Кейптауне.
— Так они ведь, небось, и на негритосок ихних набрасывались, — предположил Серёга, — Неужто и это терпели? Я бы на их месте не стерпел…
— Даже если это тотемный зверь, олицетворяющий божество? — подгребнул я.
— В звизду, млять, такое божество! А если у какой-то общины тотем — бегемот, так что, и под бегемота своих баб подкладывать?
— Да звиздёж
— Ну, не скажи. В Калифорнии павиан даже телеведущую за сиськи лапал — я даже ролик на "Ютубе" видел, пока его не удалили…
— Ну, фотку-то и я видел, занятная, но таких фоток там была хренова туча — это просто приколы, а на самом деле никакой сексуальной ситуёвины там не было и в помине.
— Ну а римские травли баб сексуально озабоченной живностью? Кажется, Макс, ты говорил как-то чего-то насчёт этого дела?
— Ага, у Даниэля Манникса в "Идущих на смерть" упоминалось, — подтвердил я, — Но там речь была о специально выдрессированной на это дело живности, а не о дикой. Хотя, с другой стороны, я как-то читал и про обезьян из Сухумского питомника. Так там, когда та грёбаная абхазская война была, часть обезьян разбежалась, и один павианий самец — только не бабуин, кажется, а гамадрил — сколотил себе целый гарем из самок других видов — одна, если не путаю, вообще шимпанзе, а две других ближе, павианихи, как и он сам, но тоже ни хрена не его вид. В общем, сексуальная разборчивость у него оказалась ещё та, и с учётом его примера — хрен знает, чему с этими павианами верить…
— Тогда, получается, вполне могут и как раз для этого дела на баб нападать, — зачесал загривок геолог, — Если уж шимпанзе не брезгуют…
— Ага, молодёжная банда из низкоранговых самцов, которым не дают самки своего вида, в принципе может, — кивнул я, припомнив главу о молодёжных бандах у Дольника, — Павианиха другого вида, шимпанзиха или негритоска — им при их сухостое уже не столь принципиально. Вроде бы, тоже читал где-то, что межпавианьи гибриды и в природе встречаются. Тогда — может и не врут дикари насчёт баб…
Пообедав и передохнув, снова выезжаем к плато с фосфатами — предварительно условившись, что теперь уж хрен остановимся глазеть, даже если посреди саванны жираф зебру трахать будет, гы-гы! Но ни жирафов, ни зебр нам и в этот раз не попалось даже по отдельности, так что отвлекаться было не на кого. Ну, львы — вполне возможно, что и те самые — в стороне мелькнули, но они там уже чего-то увлечённо жрали, периодически отгоняя подальше нетерпеливых гиен и грифов, так что им там не было скучно и без нас. Пару раз по дороге спугнули секретуток, то бишь птиц секретарей, одного из них даже со свежезабитой змеёй в клюве. Обе секретутки, что характерно, не улетели, а убежали — млять, ну чем не эдакие маленькие хищные страусы! Володя даже пошутил, что и сам бы от такой секретутки не отказался, потому как ноги у ней, если и не от ушей, то уж всяко почти от подмышек — Серёга ржал так, что едва не свалился с лошади. Потом гепарда ещё спугнули, и тоже с чем-то
По пути нам попался стекающий с плато ручей, на берегах которого геолог и показал нам признаки близкого присутствия фосфатов. Во-первых — сама по себе буйная растительность возле него уж больно резко контрастировала с окрестным ландшафтом, а во-вторых — белесая пена наподобие мыльной и такой же белесый цвет самих берегов.
— Это и есть те самые фосфаты? — спросил я его.
— Ну, в общем-то да…
— Так чего тогда бить ноги лошадям и переться на плато? Запруживаем ручей, берём из пруда воду и выпариваем её на хрен — осадок, считай, сплошные фосфаты.
— Так нам же нужны не совсем эти.
— А чем тебе эти хреновые? Вон как на них всё растёт!
— Эти — легкорастворимые. С одной стороны, полезная растительность на полях легко их усваивает, но с другой — в почве их хрен накопишь. Любой сильный дождь будет вымывать их оттуда и сносить в ближайшую речку — вот как эти в ручье. А нам нужны труднорастворимые, которые внёс один раз, и их хватит на долгие годы.
— Так они ж хреново растительностью усваиваются, кажется? — припомнил спецназер объяснения Наташки.
— Ну так у нас же севооборот с сидератами, а среди них есть и такие, которые как раз и переводят фосфаты из труднорастворимой формы в легкорастворимую. Но не все сразу, а понемногу, небольшую часть, как нам и нужно. Вот эти труднорастворимые мы и будем вносить в почву — редко, но сразу до хрена.
— И где мы такие возьмём?
— А вот как раз на плато, выше по ручью. Легкорастворимые он вымывает, а труднорастворимые там и остаются.
Ну, раз такие дела — доезжаем до плато, подымаемся по склону, спешиваемся, и наше геологическое светило начинает ковыряться в земле, бормоча себе под нос какие-то мудрёные словечки, явно жутко научные…
— Ты чего, уже до динозавров докопался? — спросил я его, когда он пробормотал чего-то про маастрихт — этот маастрихт, если кто не в курсах, как раз самый последний период верхнего мела, в конце которого и рухнула та помножившая динозавров на ноль юкатанская каменюка. Ну, это если упрощённо, на самом деле там сложнее было, но это сейчас не суть важно, а важен, судя по серёгиному энтузиазму, сам "динозавровый" слой.
— Нет, здесь я вам динозавров не раскопаю, — разочаровал тот, — Это морские отложения, а не сухопутные. Вот аммонитов — этих сколько угодно…
— Да хрен ли нам эти твои улитки, млять, кальмарообразные, — презрительно отмахнулся Володя, — Вот тираннозавра какая-нибудь утопшая — это совсем другое дело!
— Не выкопает он тут тебе тираннозавру, — огорчил я его.
— А что так?
— Да не водилось их в Африке, — в своё время тот "динозавровый бум" после тех нашумевших "Парков Юрского периода" зацепил и меня, и я тогда кое-что почитал по этой теме и достаточно активно посрался в интернете и на палеонтологических форумах, где меня оппоненты-биологи маленько и просветили, — Только в Северной Америке и в Азии они водились, а в Африке сохранялась прежняя живность…