Новая философская энциклопедия. Том первый. А - Д.

Коллектив авторов

АСЛ(араб, основа) — термин, употребляемый в фикхе, классической арабо-мусульманской филологии и философии. Наряду с конкретными значениями в каждой из этих наук понятие 'асл приобретает метатеоретический статус, когда служит для упорядочения терминологии и обобщенного описания рациональных процедур получения знания. Асл, как правило, соотносится с понятием фар' (ветвь), хотя может функционировать без него. Наиболее общими значениями термина 'асл является безусловная несомненность, предшествование своей «ветви» (временное или логическое) и приоритет перед ней. Асл не обязательно служит генетической основой для «ветви», а отношение «основа — ветвь» не обязательно совпадает с отношением «общее—частное» ('aMM-xacc) или «общее — единичное» (куллийй-джуз'ийй). Соотношение 'асл—фар' является одним из основополагающих для классического арабского мышления. Оно близко к отношениям захир—батин и лафз—ма'нан (см. Явное, Смысл), хотя и не совпадает с ними. В фикхе выделяется несколько значений понятия 'асл. «Основами фикха» ('усул ал-фикх) называется наука, устанавливающая классификацию источников права и исследующая процедуры доказательства. В плане характеристики источников права «основами фикха» именуются Коран и сунна, содержащие «незыблемые нормы» (насс, букв. — текст), которые не должны подвергаться сомнению или перетолковываться с потерей их смысла. На основе таких норм могут выводиться новые нормы, касающиеся случаев, не зафиксированных в Коране и сунне. Для этого служит кийас (соизмерение), в котором стремятся установить отношение исследуемого казуса к зафиксированному в источниках-'асл как отношение «ветви» к «основе» (см. Доказательство). Третье значение термина «основа фикха» — общее правило ('асл куллийй, ка'ида куллиййа) в отношении выводимых из него норм. Такой вывод называется «ветвление» (тафрй*) или «вывод ветвей из основ» (тахрйдж ал-фуру' 'ала ал-'усул). Исследование и установление его правил составляет специальную дисциплину, развитую в позднем средневековье (Джалал ад-Дйн ал-'Иснавй, ум. 1370/71, и др.). Как общие принципы «основы фикха» были сформулированы достаточно поздно как обобщение конкретных постановлений факихов. Поэтому «основы фикха» как общие правила не являются абсолютными принципами права, допуская многочисленные исключения, кроме того, отдельные правила не связаны между собой

какими-либо общими принципами. Формулировка «основ фикха» не привела к кодификации мусульманского права, хотя в качестве попытки в этом направлении можно рассматривать «Свод юридических норм» («Маджаллат ал-ахкам ал-'адлиййа»), опубликованный в кон. 19 в. в Стамбуле и включивший 99 «общих правил». В качестве специального термина в собственно фикхе 'асл может означать: состояние, предшествующее рассматриваемому моменту (напр., состояние ритуальной чистоты тахара) и считающееся сохранившимся несмотря на сомнение в этом согласно принципу «сомнение не уничтожает уверенность»; родителей или предков человека; наследников, полностью получающих обязательную долю наследства, в отличие от второстепенных, чья доля может варьироваться; оригинал вещи в отношении ее эквивалента (бадал); автора хадиса в отношении его передатчика; основные фонды (дома, деревья) в отношении к получаемому с них доходу; человека, взявшего в долг, в отношении к гаранту его долгового обязательства. Кроме того, ханафиты под «основой вещи» понимают характеристики, существенные для установления ее существования или несуществования. В таком случае «основа» соотносится не с «ветвью», а с «атрибутами» (васф). Различение «основы» и «атрибутов» вещи дает основание для различения понятий «недействительное» (батил) и «испорченное» (фасид): первое характеризует вещь как «несостоявшуюся» (гайр мун'акид), а второе — как состоявшуюся, но имеющую изъян (халал). В филологии 'асл имеет несколько значений. Под 'асл понимается корень слова, т. е., как правило, три харфа (согласных с сопровождающими их гласными или без них), которые при присоединении к ним морфем образуют слово. Асл в морфологическом или синтаксическом анализе означает логически исходную, полную форму слова или фразы, за счет трансформации которой получается реально функционирующая в языке, называемая «ветвью». Такая трансформация подчинена строгим правилам, что позволяет описать морфологию и синтаксис, практически не прибегая к понятию «исключение». Классическая арабская филология предпочитает упорядочивать лексический и синтаксический материал с помощью отношения «основа—ветвь». Восстановление формы-'асл по реально действующей в языке форме-«ветви» называется такдйр, а сама такая форма-'асл— мукаддар («восстанавливаемая»). Отношение восстановление (такдйр) логически противоположно ветвлению

190

АСРАВЫ (тафрй'). В дальнейшем термин 'асл начал употребляться в филологии аналогично своему значению в фикхе — «общий принцип», «общее правило». В этом направлении разрабатывались 'усул ан-нахв (основы грамматики). В философии 'асл употребляется в соответствии с общим значением предшествования и приоритета, а также для обозначения общего правила или принципа. Первопричина может именоваться сабаб 'асл (изначальная причина). «Основами» являются четыре первоэлемента в противопоставлении к их смешению (мизадж). Душа является основой- 'асл в отношении ветвей — телесных сил, «страсть» (шахва) составляет основу для своей ветви — гнева (гадаб). Универсалия, напр., человечность, может именоваться «первоос- новной природой» (табй'а 'аслиййа) и противопоставляться «особи» (шахе). Тезисы философского учения могут также именоваться 'асл в отношении к разворачивающим их «ветвям» (Ибн Cum). Наряду с этим 'асл продолжает пониматься как негенетическая основа: пророк является основой-'асл для своих последователей, изначально данный людям Закон представляет собой основу-'асл в отношении сменявших его (ал-Кирманй). Ас-Сухраварди наряду с термином 'асл использует синонимичный ему синх (корень). Ибн 'Арабй называет «основой» существования мира его движение из небытия в бытие. В соответствии с концепцией неразделимой двойственности Бога-Истины и Творения, предполагающей возможность их взаимного перехода, в качестве 'асл может пониматься как Бог, так и Творение в зависимости от того, с какой стороны бытия, вечностной или временной, начинается рассмотрение их взаимоотношения. А. В. Смирнов

АСМУСВалентин Фердинандович [18 (30) декабря 1894, Киев — 5 июня 1975, Москва] — российский философ, историк философии и литературы, логик. Окончил историко-филологический факультет Киевского университета св. Владимира (1919), доктор философских наук (1940). С 1927 работал в Институте красной профессуры, с 1939 профессор Московского университета; преподавал также в Академии коммунистического воспитания им. Н. К. Крупской и Московском институте философии, литературы и истории. Старший научный сотрудник Института мировой литературы (1956). Старший научный сотрудник Института философии (1968). Заслуженный деятель науки РСФСР, лауреат Государственной премии (1943) за участие в работе над «Историей философии» (1940—43). Действительный член Международного института философии в Париже. Автор многих статей в «Философской энциклопедии», «Большой советской энциклопедии», «Литературной энциклопедии» и др. Философская деятельность Асмуса началась в Киеве, где в 1916 опубликована его первая научная работа «О задачах музыкальной критики». В 1929 изданы «Очерки истории диалектики в новой философии». В 1920—40-х гг. сотрудничал в журналах «Под знаменем марксизма», «Вестник Коммунистической академии», «На литературном посту», «Советская музыка», «Знамя» и др. В 1933 вышла книга «Маркс и буржуазный историзм», посвященная проблемам философии истории; в 1942 — «Фашистская фальсификация классической немецкой философии» с критикой идеологии национал-социализма. В 1950—70-е гг. опубликованы исследования по истории философии: «Декарт» (1956), «Философия Иммануила Канта» (1957), «Демокрит» (1960), «Жан Жак Руссо» (1962), «История античной философии» (1965), «Платон» (1969), «Иммануил Кант» (1973); разделы в «Кратком очерке истории философии» (1960); исследование «Проблема интуиции в философии и математике» (1963). В 1947 вышла в свет «Логика» — первая работа по формальной логике после долгого периода негативной ее оценки; в 1954 — «Учение логики о доказательстве и опровержении». В сферу интересов Асмуса входили также вопросы истории отечественной философии, эстетики (в т. ч. музыкальной), литературы. В последние годы готовил большую работу «Историко-философский процесс в изображении и оценке русского экзистенциализма». Посмертно изданы «Историко-философские этюды», где объединены очерки по истории западной философии от Платона до У. Джеймса. Соч.: Немецкая эстетика 18 в. М., 1963; Вопросы теории и истории эстетики. М., 1968; Избр. филос. труды, т. 1-2. М., 1969- 71; В. С. Соловьев. Опыт философской биографии. — «ВФ», 1988, №6. Лит.: В. Ф. Асмус — педагог и мыслитель (к 100-летию со дня рождения). — «ВФ», 1995, № 1. А. И. Абрамов

АСПАСИЙ('Аояааюс) (1 -я пол. 2 в.) — греческий философ- перипатетик, глава Перипатетической школы в Афинах. Учитель Термина, который в свою очередь был учителем Александра Афродисийского. Известен как автор комментария на «Никомахову этику» — самого раннего из сохранившихся комментариев античности на Аристотеля. Сохранились книги 1—4, 7—8, (в тексте имеются лакуны). УАспасия были также комментарии на «Категории», «Об истолковании», «Физику», «О небе», «О чувственном восприятии» и (первый в традиции) комментарий на «Метафизику». Наибольшее количество ссылок на Аспасия имеется у Сим- пликия в комментарии на «Физику». См. также Аристотеля комментаторы. Соч.: Aspasii in ethica Nicomachea quae supersimt commentaria, ed. G. Heylbut. В., 1889 (CAG 19.1). Лит.: Moraux P. Der Aristotelismus bei den Griechen. Bd. 2. В., 1984, S. 226—293; Mercken H. P. F. The Greek commentators on Aristotle's Ethics. — Sorabji Я (ed.). Aristotle transformed: the ancient commentators and their influence. L., 1990, p. 199—231; Albert A., Sharpies R. W. (eds.). Aspasius: The Earliest Extant Commentary on Aristotle's Ethics. B.-N. Y, 1998. M. А. Солопова

АСРАВЫ(санскр. asrava — приток) — категория джайнской философии, призванная объяснить, каким образом душа (джива), наделенная в своей сущности атрибутами всезнания, блаженства и могущества, подвергается «закабалению» (бандха) и перевоплощениям (сансара). Асравы и есть те каналы, через которые в душу вливается кармическая материя, обеспечивающая ее «загрязнение». По «Таттвартхадхи- гамасутре», асравы суть сама активность (yoga) души как деятельность тела, ума и речи; благая деятельность реализуется в благой асраве, дурная — в дурной (VI. 1—4). Деятельность под влиянием аффектов (kasaya) обеспечивает длительную карму, «неаффектированная» — быструю. Первая включает прежде всего нарушения основных 5 «обетов» (убийство, ложь, воровство, нецеломудрие, стяжательство), а также 4 «омрачения» (гнев, самомнение, иллюзии, вожделе-

191

АС-СУХРАВАРДЙ ние), 5 видов чувственности и 25 различных деяний; вторая — дела благочестия (VT. 5 — 6). В. К Шохин АС-СУХРАВАРДЙ - см. Сухраварди.

АСТАФЬЕВПетр Евгеньевич [7 (19) декабря 1846, д. Евге- ньевка Острогожского у. Воронежской губ. — 7(19) апреля 1893, Петербург] — русский философ и публицист. Родился в богатой дворянской семье. Окончил юридический факультет Московского университета ( 1868), где занимался, в частности, философией права под руководством П. Д. Юр- кевича. В 1872—75 приват-доцент Демидовского лицея в Ярославле; с 1881 заведующий университетским отделением и кафедрой философии лицея цесаревича Николая; преподавал гносеологию, этику, психологию и логику; с 1885 цензор Московского цензурного комитета; в конце жизни — приват-доцент Московского университета. В главных трудах, написанных в 1880—90-х гг., апеллируя к концепции веры и знания восточных Отцов Церкви, критиковал рационализм «германского идеализма», а также «бессубъективное мировоззрение» как представление о философии, изучающей прежде всего «внешний мир объектов». Началом всякой реальности и истинно сущим считал мир субъективный, а изучение сознания субъекта считал первой и основной задачей философии; при этом «Я» мыслил как монаду, представляющую акт «безусловной», «творческой» божественной воли. Астафьев высоко ценил идеи славянофилов, панпсихизм Козлова, спиритуализм Лопатина, труды Владиславлева и Н. Я. Грота, из западноевропейских философов — Лейбница. Свою философскую деятельность рассматривал как участие в разработке национальной русской философии, отличной от западной и призванной осуществить «истинный идеал философии», синтезирующей ум, чувство и волю, истину, красоту и благо. Соч.: Монизм или дуализм? (Понятие и жизнь). Ярославль, 1873; Психический мир женщины. Его особенности, превосходства и недостатки. М., 1881; Чувство как нравственное начало. М., 1836; Вера и знание в единстве мировоззрения. Опыт начал критической монадологии. М., 1893. Лит.: Введенский А. Я. Петр Евгеньевич Астафьев. — «Богословский вестник», 1893, июнь; Грот Я. П. Е. Астафьев. — «Вопросы философии и психологии», 1893, № 3(18), с. 116-21; Козлов А. П. Е. Астафьев как философ. — Там же, с. 122—26. A Ф. Пустарнаков АСТИКА-НАСТИКА (санскр. astika-nastika) — принятое в индийской философской традиции деление систем на ортодоксальные (астика) и неортодоксальные (настика). Название происходит от санскритского глагола (асти — существует, насти — не существует); оно отсылает к отрицанию неортодоксальными учениями существования «иного мира»,

а иногда и высшей духовной сущности — Атмана. Считается, что в индийской философской традиции сложилось шесть ортодоксальных систем (астика-даршана): ньяя, вайшешика, санкхья, йога, миманса, веданта и три неортодоксальных (настика-даршана): буддизм, джайнизм, локаята. Такая классификация философских школ сформировалась именно в рамках ортодоксальных учений; по одной из самых ранних формулировок («Законы Ману», II. 3), «последователь настики — это тот, кто не признает авторитета Вед» (см. также аналогичные толкования «настики» в«Махабхарате»:ХН. 162.7; 15.33; 12.4). Наиболее авторитетна этимология Панини, который производит слово «настика» от «насти», утверждая, что последователь настики — это тот, кто полагает, будто нет «иного мира» (паралокам насти), иначе говоря, существования души после смерти. Правда, такое толкование «настики», по существу, распространяется лишь на материалистов-локаятиков. В более широком плане водораздел проходит, несомненно, по линии отношения к Ведам; при этом сами системы астика в свою очередь подразделяются на те, которые прямо опираются на тексты Вед и непосредственно используют их в собственных философских построениях (миманса и веданта), и те, которые лишь признают авторитетность ведийских речений и стремятся показать, что их более свободные и самостоятельные идеи в целом не противоречат ортодоксии (ньяя, вайшешика, санкхъя и йога). В историческом плане период относительного преобладания неортодоксальных учений настика приходится на время «брожения умов» и был отчасти спровоцирован расцветом идей «странствующих проповедников» (шрама- нов и паривраджаков) и адживиков; начиная же со 2—3 вв. индийская философская мысль в целом возвращается в лоно ортодоксии. Влияние неортодоксальных учений на традиционные брахманистские воззрения проявилось не только в определенном заимствовании идей (буддийская майя, представление о разных уровнях реальности и истины), но и прежде всего в усвоении ортодоксальными учениями новых способов ведения полемики, в расширении арсенала логических средств, в большем внимании к эпистемологической и логической проблематике. И. В. Исаева

АСТРАДА(Astrada) Карлос (26 февраля 1894 — 23 декабря 1970) — аргентинский философ, в 1927—32 изучал философию в Германии, где был учеником М. Хайдеггера. Разделяя многие идеи экзистенциальной философии, впоследствии выступил с ее критикой. Проявлял интерес к марксизму (в 1957 защитил докторскую диссертацию «Будущее диалектики» в Институте философии АН СССР). Профессор Университета Буэнос-Айреса. Основные работы: «Феноменологический идеализм и экзистенциальная метафизика» (1936), «Судьба свободы» (1951), «Экзистенциалистская революция» (1952), «Гегель и диалектика» (1956), «Двойной лик диалектики» (1962), «Миф гаучо» (1964), «Марксизм и эсхатологии» (1969). Астрада принимал в учении Хайдеггера то, что связано с существованием единичного человека (Dasein), но выступал против «абсолютного и абсолютно трансцендентного», «над-временного» понимания бытия. Dasein рассматривается им как единственное бытие, доступное человеку внутри структуры времени (temporalidad), к которому он принадлежит, и само обладающее временной структурой. В русле этой онтологии он пытался рассмотреть экзистенциальное существование аргентинца. Согласно Астраде, в гуманизме Хайдеггера «трудно увидеть возможность исторической реализации человека», поскольку «такой гуманизм заключает в себе его отчуждение в предполагаемой истине бытия» и ничего не может сказать нам об истине исторического процесса. Он называл Хайдеггера «мифологом бытия». Однако ему ближе «практический», «реальный и конкретный» гуманизм

192

АТАРАКСИЯ Маркса, рассматривающий человека как «историческое существо, живущее в обществе, обусловленное во времени и пространстве экономическими отношениями». Соч.: Idealismo fenomenologico у metafisica existencial. В. Aires, 1936; Deslino de libertad. В. Aires, 1951; La revolution existencialista. B.Aires, 1952; Hegel y la dialectica. B.Aires, 1956; Ei mito gaucho. В. Aires, 1964; El marxismo y las escatologias. B.Aires, 1969. Лит.: Аладылн В. L Проблема человека и общества в философии Аргентины. М., 1986; Grand Ruiz. Beatrix Hilda. El tiempo en Jean Paul Sartre. El tiempo en Carlos Astrada. B. Aires, 1982. A. Б. Зыкова

АСТРОЛОГИЯ(греч. doipov — звезда и )xyyoc — слово, учение) — учение о связи между расположением небесных светил и историческими событиями, судьбами людей и народов. Астрология возникла в древние времена, развилась в пору европейского средневековья, существует и ныне. Но лишь в средние века она оказалась органично включенной в культуру и составила наряду с алхимией и каббалой корпус оккультных наук этой культуры. Астрология вырастала из простых каждодневных наблюдений. Неумолимые законы божественно-природной регулярности (смены времен года, чередования приливов и отливов, лунный цикл женщин, солнечный ритм растений сопоставляются с законосообразным изменением места звезд на ночном небе. Складывается астрологический пантеон: созвездия, элементы, стихии; драгоценные камни, животные, растения с магическими свойствами. Принцип «земное узнается в небесном» (констелляции — судьбы людей, народов, стран) — центральный в астрологии, конкретная судьба человека, его завтрашний день считаются незыблемо предопределенными взаимным расположением светил. Первые упоминания об астрологии находим у шумеров (5 тысячелетий назад). Она получает развитие в Древнем Египте, Индии, Китае, Средиземноморье, и лишь много позже — средневековая Европа с обязательным астрологом при дворе каждого властителя. Научная критика астрологии и методов ее прогнозирования содержится в работах Дж. Беннета и Дж. Барта, М. Гокелена, Дж. Мак-Джерви, Дж. Мак-Гру Массовое увлечение астрологией и прочими отраслями тайновидения характерно для кризисных моментов развития общества и культуры. Современная индустрия астрологических предсказаний приобрела коммерческий размах. Лит.: Рабинович В. Л. Алхимия как феномен средневековой культуры. М, 1979; Розинг Б. Л. Алхимия и астрология в современном естествознании. Л., 1924; Granbard M. Astrology and alchemy. Two fossil sciences. N. Y, 1953. В. Л. Рабинович "АТАРАКСИЯ (греч. ampaCia, a — отрицательная части- ца+тарахп, волнение, смятение, тревога)—термин античной этики, означающий «невозмутимость», «безмятежность». Наиболее общий смысл заключается в идеале невосприимчивости души к аффектам, переносе внимания с внешних обстоятельств на внутреннее состояние и в предпочтении разума чувствам, — понимание, разделяемое практически всеми античными школами; наибольшее значение термин приобрел в этике эпикурейцев и скептиков. Впервые существительное aiapaCia появляется у Демокрита: «счастье же он называет и благодушием (EU6u[iir|) духа, и благосостоянием, и гармонией, и размеренностью, и безмятежностью-атараксией» (фр. 742 Лурье = Stob. II, 7, 31, р. 52, 13 W) и «мудрость, неустрашимая невозмутимость-атараксия — превыше всего» (фр. 743 = Stob. Ill, 7,74), — ср. другой неологизм Демокрита «неустрашимость» (оиацрСг)), с которым атараксия близка и в последующей традиции его вытесняет. Для истории понятия важно употребление прилагательного «невозмутимый» (axapa/oc) y Аристотеля в определении таких добродетелей, как тфсютт^с (ровность характера, сдержанность): «сдержанный человек старается оставаться невозмутимым и подчиняться не чувствам, а следовать разуму» (Eth. Nie. 1125b34), и avopsia (мужество) (см. Eth. Nie. 1117а18. 31). Аристотелевское понимание «невозмутимого» состояния как состояния подчиненности чувств разуму (формула для всякой добродетели) вместе с демокритовским понятием атараксии оказало влияние на эпикурейскую «невозмутимость», — вероятно, через посредство атомиста Навсифана, ученика Пиррона и учителя Эпикура (ср. его неологизм «несмутимость» (акаталХт^а) вместо демокритовской «неустрашимости»). Кроме того, Эпикур учился у Ксенократа, для которого засвидетельствовано употребление однокоренного слова «возмущение» в важном контексте: причина занятий философией состоит в «прекращении возмущений в нашей жизни по поводу вещей» (fr. 4 Heinze). В связи с Пирроном доксографическая традиция фиксирует атараксию как разговорную метафору для описания состояния духа истинного мудреца: «На корабле во время бури, когда спутники его впали в уныние, он (Пиррон) оставался спокоен и ободрял их, показывая на корабельного поросенка, который ел себе и ел, и говоря, что в такой вот безмятежности-атараксии и должен пребывать мудрец» (Diog. LIX 68). В традициях школьного пирронизма (Энесидем — Тимон — Секст Эмпирик) и академического скепсиса (Аркесилай) атараксия устойчиво связана с термином «воздержание от суждений» (эпохе), — причем Секст Эмпирик конечной целью называет атараксию, а Диоген Лаэртий и Аркесилай (Sext. Emp. Pyrrh. I 232,8) — эпохе: «Конечной целью скептики считают эпохе, за которым как тень следует атараксия» (Diog. L. IX 107); «Эпохе —- это остановка рассуждения (атаоц ouxvoiac), когда мы ничего не отрицаем и ничего не утверждаем; а атараксия — это безмятежность и спокойствие души (vjruxfjc ao%b\aia кои уаЯл,уотт|с)», «атараксия приходит вместе с эпохе» (Sext. Emp. Pyrrh. I 10, ср. также I 31: «атараксия следует за эпохе»). То, что атараксия описывает состояние разума (= разумной души), а не чувств, показывает разграничение атараксии и метриопатии («умеренность», термин исходно перипатетический) как конечных целей: «В том, что подлежит (оценочному) мнению, целью скептика является атараксия, а в том, что мы вынуждены испытывать — метриопатия» (там же, I 30, 7; ср. I 25, 4—6). Имеется в виду, что скептик, как и все люди, испытывает чувства приятного и болезненного, но он не выносит догматических суждений о том, хорошо это или плохо. Парадоксальный характер связи между атараксией как целью и эпохе как средством ее достижения Секст Эмпирик демонстрирует с помощью живописной метафоры: «Говорят, что он (живописец Апеллес), рисуя лошадь и пожелав изобразить на картине пену лошади, потерпел такую

193

АТЕИЗМ неудачу, что отказался от этого и бросил в картину губку, которой обыкновенно снимал с кисти краски; и губка, коснувшись лошади, воспроизвела подобие пены. Так и скептики вначале надеялись достичь атараксии путем суждения о несоответствии видимого и мыслимого; но оказавшись не в состоянии этого сделать, они воздержались от суждений, и следствием их воздержания как бы случайно явилась атараксия, как тень за телом» (там же, I 29). Как у скептиков атараксия была связана с эпохе («за эпохе следует атараксия»), так и у Эпикура атараксия связана с «удовольствием» (fjoovrj). В этике Эпикура конечная цель — «удовольствие», негативно характеризуемое как отсутствие телесной боли и душевных смятений (\щте тараттеовш. ката \\rvxf\v) (Diog. L. X, 131, 8—11), иногда же душевная атараксия прямо называется «конечной целью» (там же, X 128, 3—4) вместе с «телесным здоровьем». При этом душевные удовольствия Эпикур считал выше телесных и связывал их с добродетелями и разумом. Тревоги в душе возникают прежде всего отложных мнений о богах и о смерти, вызывающих в людях чувство страха, — «трезвое рассуждение» избавляет ложные мнения и приводит к атараксии (ср. там же, X 132); состояние атараксии — это сосредоточение на «самом общем и главном» (X 82). Как и скептики, эпикурейцы рассматривали науки о природе лишь как пропедевтику к этике и соответственно средство для достижения атараксии (ср. Секст Эмпирик: «Мы касаемся наук о природе ради атараксии», Pyrrh. I 18; Эпикур: «Конечной целью изучения небесных явлений, как и всего остального, является атараксия и твердая уверенность (rciCTTiv ?e?aiov)» Diog. L. X 85), однако пути к этой атараксии у двух школ были разные: эпикурейцы предлагали «многообразие объяснений» (там же, X 100) для чувственных феноменов, скептики же воздерживались от суждений о явлениях. По Эпикуру, «кто борется с очевидностями, тот никогда не сможет достигнуть истинной атараксии» (там же, X 96). Согласно эпикурейскому идеалу атараксии все науки оказываются безразличными для счастья, и это полемически направлено против аристотелевского понимания счастья как неразрывно связанного с теоретической добродетелью. У стоиков атараксия часто употребляется в значении, близком к апатии. М. Л. Солопова