Новая формула Путина. Основы этической политики
Шрифт:
И штурм Грозного — провальный, страшный: множество жертв, мы уничтожаем собственный город, собственных людей, бомбим своих же россиян. Там не только чеченцы были, в Грозном было много русских — все они идут под нож. О зверствах самих чеченцев я не говорю, они были бесконечными: русских режут, насилуют, убивают, отбирают все подряд, что у них там было. Начинается страшная, кровавая чеченская кампания.
Но для нас принципиально, что Ельцин упирается и говорит: «Не отдам Чечню».
А на Чечню смотрят все остальные: Татарстан, все остальные республики Северного Кавказа, Ингушетия, Башкирия, Якутия — вообще все этнические республики. И, наблюдая за тем, что происходит в Чечне, все делают
Все связано с Чечней. По мере того как Грозный переходит из рук федеральных властей под контроль сепаратистов и наоборот, на карте стоит вся территория России. Здесь нет никаких сомнений: невозможно отдать Чечню и не отдать Ингушетию, Дагестан и так далее. Но дальше невозможно отдать, например, Северный Кавказ и не отдавать Поволжья, невозможно отдать Поволжье и не отдавать всего остального.
То есть мы стоим накануне последнего аккорда ликвидации Хартленда (90-е годы). При этом действие происходит — все колеблется, все стоит на весах. Все зависит только от одного: от самодурства одной фигуры — Ельцина. Если Ельцин идет навстречу олигархам еще шаг — России конец, упирается — у России есть шанс. А что значит «у России есть шанс»? Это означает, что двухполюсная система сохраняет свою предпосылку к новому возрождению. Великая война континентов либо продолжается, либо заканчивается окончательно уже необратимой победой талассократии. Вот приблизительно какая драматическая ситуация складывается в 90-е годы. Об этом мало кто говорит, но на самом деле именно это и является в тот период содержанием геополитических, исторических, стратегических, экономических, культурных процессов в мире. Все зависит от того, удастся или не удастся удержать территориальную целостность России. Это принципиальный момент.
Теперь мы видим, как ведет себя Ельцин в Первой чеченской кампании: он очень нерешителен, постоянно колеблется. Он дает указание атаковать, потом отводит свои войска. Дает задание генералам и военачальникам наступать и одновременно закрывает глаза, что российские военачальники снабжают оружием боевиков. Распад и коррупция пронизывают все общество, в том числе армию. Боевикам оружие поставляют те же, кто против них воюет. Представляете, какой цинизм? И Ельцин это знает. Но до конца не становится ни на ту, ни на другую сторону. Баланс сохраняется.
В тот момент, когда ценой колоссальных усилий в 96-м году федеральные войска выбивают боевиков из Грозного, под давлением Березовского и олигархов Ельцин посылает генерала Лебедя (подкупленного им во время выборов тем, что он назначил его на пост председателя Совета безопасности Российской Федерации) на Хасавюртские переговоры для того, чтобы вернуть боевиков в Грозный. То есть на самом деле Ельцин «делает засечку», не сдает до конца, но он постоянно колеблется. И после кровавой бойни российских солдат и офицеров, которые гибли тысячами при штурме Грозного, после того, как мы все контролировали, он посылает туда Лебедя для того, чтобы заново пустить боевиков в Грозный. То есть сводит на «нет» все жертвы, все усилия, все тысячи и тысячи людей погибших, солдат, — одним махом, одной подписью отменяет.
После 96-го года Чечня, по сути дела, получает (как она считает) карт-бланш на то, что она выходит из состава Российской Федерации. Начинаются переговоры по оформлению
Второй момент, «вторая засечка».
Ельцин назначает премьер-министром Примакова, который является представителем реализма в международных отношениях, является консерватором с точки зрения геополитики, и который проводит позицию, направленную на национальные интересы России. Очень показательно, что Примаков летит на переговоры в Вашингтон, узнает о начале бомбежек Белграда (в Сербии), разворачивается над Атлантикой и срывает важные международные переговоры. Этот символ реакции российской дипломатии примаковского толка на агрессию стран НАТО против дружественной нам Сербии очень важен. Козырев прилетел бы в Вашингтон, обнялся бы и поговорил бы о том, как быстрее сербов наказать за их неподчинение талассократическому центру. Примаков делает жест — это «вторая засечка». Его назначил на этот пост Ельцин. Соответственно, Ельцин знал, что он делает. Хотя он постоянно одергивает и унижает Примакова, тем не менее он его держит на посту премьер-министра — это серьезно. Уже начиная с того момента, как Примаков был министром иностранных дел, он начинает стратегию, которая направлена на укрепление позиции России.
И «третья засечка», уже решающая — это назначение преемником Путина. Причем, скорее всего, все ожидали, что Ельцин назначит преемником представителя своего клана (своей семьи), который будет продолжать его колеблющуюся, или атлантистскую линию, то есть какого-то ставленника олигархии. На этот пост рассматривается Степашин. Степашин (показательно для нас, с геополитической точки зрения важно) едет в Дагестан, будучи назначенным и. о. премьер-министра.
Беседует там с ваххабитами, возвращается и говорит: «Кавказ Россия потеряла», — грустно так, вытирая слезу.
Видимо, Ельцин смотрит, думает: «Да, вот этот преемничек, конечно, замечательный. Но если он, просто увидев двух-трех лысых бородатых джигитов, приезжает и говорит (не поборовшись): “Кавказ Россия потеряла”, — соответственно, этот слабоумный, слабовольный увалень в качестве преемника мне не подходит».
И вот каким-то совершенно непонятным образом, который будет принципиален для нашей геополитической истории, его взгляд в поисках преемника останавливается на Путине. И в этот момент начинается решающая схватка за судьбу России.
Освоившись после того Хасавюртского мира, который Ельцин предоставил чеченским террористам, отдав им назад Грозный, который мы с таким трудом взяли, по сути дела, дав им возможность отстроиться, собрать свои силы, получить западную поддержку. Вашингтон носится с ними, Бжезинский лично, так же как и «Аль-Каиду» с бен Ладеном в 70-е годы, поддерживает Басаева и других террористов. Они рассматриваются Вашингтоном как носители талассократии, как инструмент для взламывания России, и, соответственно, они начинают наступать.
• Происходит вторжение в Дагестан, где с опорой на ваххабитские, сепаратистские силы чеченские террористы рассчитывают отвлечь внимание и укрепить свое сепаратистское направление, прорвавшись в том числе и к Каспию, для того чтобы иметь выход в море.
• Устраивают взрывы для терроризирования мирного населения, рассчитывая на поддержку либералов и демократов, которые начнут во всех средствах массовой информации вопить, что надо срочно давать Чечне независимость, иначе они нас перестреляют, — взрывают дома в Москве. В результате гибнут дети, старики, женщины.