Новая формула Путина. Основы этической политики
Шрифт:
После победы в 1991 году либерализм вошел в имплозивную фазу (фазу внутреннего взрыва и саморазрушения). После победы над коммунизмом и фашизмом он остался в одиночестве, без врага, сражаясь с которым, он поддерживал себя на плаву. Именно к этому моменту в либерализме созревают внутренние конфликты. Это происходит в особенности тогда, когда либеральные общества пытаются очиститься от последних остатков нелиберальных элементов: сексизма, политической некорректности, неравенства между полами, неиндивидуалистических институтов — таких как государство и церковь, и так далее. Либерализм всегда нуждается во враге, чтобы было от чего освобождаться. В противном случае либерализм теряет свою цель, и его неявный нигилизм становится слишком заметным. Абсолютным триумфом либерализма является его смерть.
В этом и состоит идеологический смысл финансовых кризисов 2000 и 2008 годов. Именно успехи, а не неудачи новой, полностью основанной
Свобода делать все что угодно, в пределах ограничений индивидуальной шкалы, провоцирует имплозию личности. Человеческое переходит в царство инфрачеловеческого, в сферы субиндивидуального. И здесь он встречается, как в грезе о субиндивидуальности, с абсолютной свободой от чего-либо. Это эвапоризация человека, испарение человеческого как такового и приводит к Империи небытия как последнего слова тотальной победы либерализма. Постмодернизм готовит почву для этого пост-исторического, самореференциального рециклирования бессмыслицы.
Запад нуждается во враге
Вы можете спросить: а какое отношение все это имеет к (предполагаемой) грядущей войне с Россией? Я готов ответить на этот вопрос.
Либерализм продолжает набирать обороты в мировом масштабе. С 1991 года он стал неизбежным фактом. Но сейчас он находится на грани взрыва Можно сказать, что он дошел до своей конечной точки и начал самоликвидацию. Массовая иммиграция, столкновение культур и цивилизаций, финансовый кризис, терроризм и рост этнического национализма являются индикаторами приближающегося хаоса. Этот хаос угрожает установленному порядку, причем любой его разновидности, включая либеральную. Чем более либерализм преуспевает, тем быстрее он приближается к своему концу и к концу современного мира. Здесь мы имеем дело с нигилистической сущностью либеральной философии, с ничто как внутренним (ме)онтологическим (от греческого слова «meon» — «хаос, преисполненный потенциальностью») принципом «свободы от». Немецкий антрополог Арнольд Гелен справедливо определил человека как «лишенного бытия» или как «недостаток», Mangelwesen. Человек в своем существе есть ничто. Все, что составляет его идентичность, он берет от общества — язык, историю, людей, политику. Так что, если он возвращается к свой т. н. «чистой сущности», он ее просто не обнаруживает. За фрагментированной свалкой чувств, неясных мыслей и тусклых желаний скрывается бездна. Виртуальность субчеловеческих эмоций представляет собой тонкую вуаль; за ней пребывает чистая тьма. Таким образом, эксплицитное вскрытие нигилистической подосновы человеческой природы является последним достижением либерализма. Но это является и его концом, вместе со всеми теми, кто использует либерализм в своих целях и кто является бенефициариями либеральной экспансии. Иными словами, это конец для мэтров, распорядителей глобализации. Любой порядок рушится в такой чрезвычайной ситуации нигилизма: и либеральный порядок тоже.
Чтобы спасти свое правление, этой либеральной элите нужно согласиться сделать шаг назад. Но либерализм сможет переформировать свое содержание только тогда, когда он еще раз столкнется с нелиберальным обществом. Этот шаг назад есть единственный способ спасти то, что осталось от порядка, и спасти либерализм от самого себя. Поэтому на горизонте возникает путинская Россия. Современная Россия не является антилиберальной: она не тоталитарная, не националистическая, не коммунистическая, не слишком либеральная, не полностью либерально-демократическая, в достаточной степени космополитическая и не радикально антикоммунистическая. Скорее всего, она находится на пути к становлению либеральной Россией — шаг за шагом, в рамках грамшистского процесса приспособления к глобальной гегемонии и последующей трансформации («transformismo», на языке Грамши), которую этот процесс влечет за собой.
Однако в глобальной повестке дня либерализма, представленного США и НАТО, существует необходимость в другом действующем лице, в другой России, которая оправдывала бы порядок либерального лагеря, и помогала бы мобилизовать Запад, коль скоро он испытывает угрозу развала от внутренней борьбы. Это приведет к задержке взрыва внутреннего нигилизма либерализма и тем самым позволит спасти его от неизбежного конца. Именно поэтому Запад остро нуждается в Путине, России и войне. Это единственный способ предотвратить хаос на Западе и спасти то, что осталось от его мирового и локального порядков. В этой идеологической игре Россия, вновь став врагом, оправдала бы существование либерализма, который придал бы себе смысл как агенту борьбы открытого общества против того, что им не является, и помогла бы закрепить и утвердить позиции либерализма во всем мире. Радикальный ислам, например, в лице «Аль-Каиды», был альтернативным кандидатом на эту роль, но
Россия — традиционный геополитический противник англосаксов — гораздо серьезнее в качестве оппонента. Она вписывается в необходимую роль предельно хорошо: память о холодной войне по-прежнему свежа в умах многих людей. Ненависть к России легко спровоцировать относительно простыми средствами. Вот почему я думаю, что война с Россией возможна. Это идеологически необходимо как последние средство отложить окончательное имплозию либерального Запада. Необходим «один шаг назад».
Спасти либеральный порядок
Рассматривая различные перспективы концепции возможной войны с Россией, я предлагаю несколько соображений:
1. Война с Россией поможет задержать надвигающийся хаос в глобальном масштабе. Большинство стран, вовлеченных в либеральную экономику и разделяющих аксиомы и институции либеральной демократии, и те страны, которые либо зависят, либо напрямую контролируются США и НАТО, будут вновь развивать общий фронт под флагом либерального Запада в его противостоянии антилиберальному Путину. Это послужит тому, чтобы укрепить либерализм как позитивную идентичность в тот самый момент, когда эта идентичность начинает растворяться в результате рассвета своей нигилистической сущности.
2. Война с Россией способствовала бы укреплению НАТО, и прежде всего ее европейских членов, которые будут вынуждены вновь рассматривать американскую гипердержаву как нечто положительное и полезное, при том что установки старой холодной войны больше не будут рассматриваться как устаревшие. Из боязни пришествия «злых русских» европейцы вновь почувствуют себя лояльными к США в качестве их защитника и спасителя. В результате ведущая роль США в НАТО будет вновь подтверждена.
3. Сегодня ЕС разваливается. Предполагаемая «общая угроза» со стороны русских может предотвратить союз от возможного раскола, обеспечивая мобилизацию этих обществ и готовность их народов вновь защищать свои свободы и ценности под угрозой «имперских амбиций» России — теперь уже Путина.
4. Украинская хунта в Киеве также нуждается в войне — чтобы оправдать и скрыть все злодеяния, юридического, конституционного и уголовного характера, совершенные во время Майдана, а также чтобы приостановить демократию, чему препятствуют юго-восточные, в основном пророссийские районы, и установить националистическую диктатуру внепарламентскими средствами.
Единственная страна, которая сегодня не хочет войны, это Россия. Но Путин не может позволить радикально антирусскому правительству в Украине хозяйничать в стране, которая имеет наполовину русское население и более половины которой составляют пророссийски настроенные регионы. Если он позволит это, с ним вскоре будет покончено на международном и национальном уровнях. Так, скрепя сердце, он принимает возможную войну. И, как только он начнет этот курс, у него не останется никакого другого решения для России, кроме того, чтобы выиграть эту войну.
Я не люблю рассуждать о стратегических аспектах возможной грядущей войны. Я оставлю это для других, более квалифицированных аналитиков. Вместо этого я хотел бы сформулировать некоторые идеи, касающиеся идеологического измерения этой войны.
Фрейминг Путина
Смысл войны против России, по своей сути, — это последняя попытка глобального либерализма спасти себя от внутреннего взрыва. Таким образом, либералы нуждаются в том, чтобы идеологически идентифицировать путинскую Россию с врагом открытого общества. Но в словаре современных идеологий есть только три основные итерации: либерализм, коммунизм и фашизм. Вполне понятно, что либерализм представлен всеми странами, вовлеченными в этот конфликт, кроме России (это и США, и страны-члены НАТО, а также Euromaidan/хунта в Киеве). Остаются только коммунизм и фашизм. Поэтому из Путина собираются сделать адепта «неосоветского реваншизма» и «возвращения КГБ». Это картинка в настоящее время продается самой ограниченной части западной общественности. Некоторые моменты патриотической реакции, исходящей от пророссийской и антибандеровски настроенной части населения (в частности, защита памятников Ленину и памятников советскому солдату Второй мировой войны, сталинские портреты и т. д.) могут подтвердить эту идею в сознании западной публики. Нацизм и фашизм слишком далеко отстоят от Путина и реальности современной России, но русский национализм и русский империализм будут вызваны к жизни в образе Великого Зла специальными разработками на Западе.