Новая хозяйка собаки Баскервилей
Шрифт:
– Тебе досталось. И все из-за меня.
– Ничего. Теперь можно вздохнуть спокойно. Слушай, давай завтра на дачу к нам съездим? Я сто лет там не была. Лето уже прошло, осень за середину перевалила.
– Ты, как проснешься, звони. Я тебя беспокоить не буду.
Катя позвонила, и уже через два часа они ехали в сторону Бородино.
– Эту дачу мы купили очень давно. Ты увидишь обычный дачный кооператив, или, как теперь называют, товарищество. Ванька здесь ходить учился, потом целое лето проводил – у мамы же отпуск длинный, она преподает. Хорошее такое место, но
Пес, дремавший на заднем сиденье Юриной машины, оживился. Он собрал свое тело, сел и просунул огромную голову между Юрой и Катей.
– Ну вот, разбудила, – рассмеялся Спиридонов, – теперь будет подслушивать всю дорогу.
– Ничего. Пусть слушает, у нас от такой хорошей собаки секретов нет. – Катя потрепала пса по шее.
– Ты связалась с хозяйкой?
– С хозяйкой Гектора? Да. Она собаку отдает мне. Мы договорились. Она предлагала еще и деньги, но я отказалась.
– Правильно, – одобрительно кивнул Юра, – купля-продажа в данной ситуации неуместна. Да, Гектор?
Пес попытался облизать лицо Юры, но Катя прикрикнула:
– Он за рулем, не мешай ему!
Гектор обиженно скрылся сзади.
– Ничего, приедем, выпустим в лес – отойдет.
Доехали они быстро. Маленький домик, в прихожей которого пахло разом и летом, и осенью, встретил их тихим скрипом.
– Мама говорит, что надо полы перестлать. А мне нравится. Давай располагайся в этой комнате – здесь никто никогда не живет. Она у нас гостевая. Маленькая, но удобная.
Юра оглядел большой диван, который занимал почти все пространство, старую этажерку с книгами и маленький камин.
– А камин работает?
– Да, и очень хорошо, правда, чтобы согреть комнату, надо его топить целый день. Но сегодня тепло, достаточно будет вечером его зажечь.
Они переоделись, взяли большие корзины и отправились в лес.
– Слушай, у вас тут можно около дома на хорошую сковородку насобирать!
– А мама так и делала. Повозится с Ванькой, потом уложит его спать, а сама тут вдоль забора ходит. К моему приезду уже целая сковородка грибов. Укроп, петрушка – свои. Я любила вечером с мамой сидеть и о всякой ерунде разговаривать.
– Это тогда казалось ерундой, теперь наверняка кажется, что это были самые важные разговоры.
– Верно. И время кажется самым хорошим.
– Да, у меня тоже так же. Я разговоры с мамой любил больше всего. С отцом было другое, более существенное, что ли. А с мамой – душевное.
– Она тебя очень любит. Это сразу видно. – Катя вспомнила, как Юра ее познакомил с Варварой Сергеевной. Во взгляде этой красивой пожилой женщины Катя прочла многое – и усталость от случившейся страшной истории, и беспокойство за разведенного и семейно не устроенного сына, и надежду, что Катя окажется умной и порядочной.
– Я всегда был ее любимчиком. Вадим был сложнее, и характер у него угрюмый, а сестра Аня – она, как дочь, изначально
– Да. Был суд, немного театра, немного упреков, но внешне все осталось по-прежнему. Он живет в соседней комнате, не моет за собой посуду и ругает Ваньку. Однажды, еще до нашего развода, Евграфов заехал к нам пообедать, так Михаил изображал то ли мужа, то ли соседа. Я судиться не могу с ним. Уйти ему некуда. Разменивать квартиру страшно – Ванька растет. Она ему должна достаться. Потом, знаешь, это такое место, в которое всегда можно вернуться. Каждому.
– Не выгоняй его. Пусть живет. Наступит время, и сам уйдет.
– Ты странно рассуждаешь.
– Я рассуждаю, как человек, который отлично понимает, что в жизни все может случиться. И что удивительного в поведении людей ничего нет. Всему есть объяснение.
– Я и не выгоняю его. Я тоже так думаю, как и ты.
– Слушай, а где Гектор?
Увлеченные разговорами, они вдруг перестали искать грибы, не заметили, как Гектор умчался в чащу орешника, и даже не почувствовали мелкий дождик. Ясный день тем временем превращался в дождливые осенние сумерки, когда хотелось как можно быстрее укрыться в теплых стенах и сесть поближе к огню.
– Давай вернемся. Холодно вдруг стало. – Катя окликнула Гектора, и они повернули назад.
Дом ждал их. Переодевшись и умывшись, они взялись за ужин и камин. Катя резала, заворачивала, намазывала – продуктов она с собой взяла много, а еще и Юра остановился около большого супермаркета и вынес оттуда корзинку с фруктами и пирожными.
– Можно подумать, мы на даче год будем, – хмыкнула Катя.
– А вдруг тебе захочется что-нибудь такого съесть.
– Спасибо, – Кате была приятна такая забота.
И вот теперь, когда ужин был готов и в камине полыхали березовые поленья, Катя с Юрой сидели за старым круглым столом, а Гектор, усталый после лесного марафона, спал на ковре.
– Мне кажется, что поесть можно потом. – Юра обнял Катю, и ей осталось только молча подчиниться. Она давно хотела целоваться с этим красивым мужчиной, который так неожиданно оказался на ее пути.
– Ты о чем думаешь? – Юра приподнялся на локте и внимательно посмотрел на Катю.
– Ни о чем. Вернее, о даче. Хорошо, что она у нас есть.
– Хорошо, что ты у меня есть. А дача… Дача тоже…
Больше Катя ничего не слышала – она уткнулась в сильную грудь, осторожно провела пальцем по розовому шраму, прошедшему от ключицы до плеча, потом поцеловала его…
Потом… Потом уже не было, как не было осеннего леса, не было стука веток, не было ворчания Гектора – остались только эти двое, которые так долго шли навстречу друг другу.
Утром Катя проснулась поздно и обнаружила, что Юры рядом нет. Она немного повертелась на старом диване, полежала, повспоминала минувшую ночь и пришла к выводу, что жизнь в таком виде заслуживает самой высокой оценки. «Хорошо как! Пусть бы так было всегда! – думала Катя, опасаясь, что завтра-послезавтра что-то может измениться. – И день опять ясный – можно идти в лес, а вечером… Вечером…»